Фараон Сети I
Автор изображения - Keith Schengili-Roberts

Плодами реорганизации Хоремхеба было суждено воспользоваться его преемникам. Мы не знаем, удалось ли ему основать династию. Невозможно открыть никакой достоверной связи между ним и Рамсесом I, который следовал за ним (1315 г. до н. э.); но, принимая во внимание, что Рамсес I в момент своего воцарения был уже пожилым человеком, надо думать, что он имел на престол какое-либо законное право. Иначе в таком возрасте он едва ли мог бы осуществить свои притязания. Он был слишком стар для какой бы то ни было работы или для использования ресурсов новой нации, созданной Хоремхебом. Он задумал и начал обширный зал с колоннами, знаменитый Карнакский гипостиль, впоследствии законченный его преемниками. Во второй год своего царствования он нашел новые обязанности для себя непосильными и назначил соправителем своего сына Сети I, которому в то время было, вероятно, 30 лет. Вместе спим он, может быть, организовал кампанию в Нубию; как бы то ни было, в том же году он мог присоединить «рабов из добычи его величества» к достоянию нубийского храма в Вади-Хальфе. Надпись, сообщающая об этом и иных дарах вышеназванному храму, является единственным датированным памятником царствования Рамсеса I, и так как в конце к ней присоединено имя Сети I, то весьма возможно, что молодой принц-соправитель лично руководил экспедицией в Нубию и воздвиг плиту, прежде чем вернуться в Египет. Спустя шесть месяцев после постановки плиты старого царя не стало (1313 г. до н. э.), и Сети вступил на престол как единоличный царь Египта.

В течение своего короткого соправительства, продолжавшегося не более года. Сети I, вероятно, уже задумал все свои планы и организовал армию так, чтобы можно было попытаться с нею вернуть потерянную в Азии власть. Дорога через пустыню, ведущая в Палестину из пограничного египетского форта Джару, куда ссылались безносые изгнанники Хоремхеба, была вновь приведена в порядок. Укрепленные станции, охранявшие колодцы и цистерны вдоль нее, были перестроены и исправлены. Требовался 10-дневный переход через пустыню из Джару в Газу, в Южной Палестине, и поэтому обильный запас воды был совершенно необходим на протяжении всего перехода. Возможно, что Египет все еще удерживал некоторую власть в Палестине, но обстоятельства, которые, как мы видели, развертывались там в царствование Эхнатона, не привлекали к себе с тех пор серьезного внимания, если не считать безрезультатной кампании, предпринятой, быть может, одним из преемников Эхнатона. Сведения, полученные Сети I относительно состояния страны, указывают на положение дел, всецело вытекавшее из обстоятельств, в свое время отмеченных в письмах Абдхибы из Иерусалима к Эхнатону. Последние рисуют нам бедуинов, вторгающихся из соседней пустыни в Палестину и овладевающих городами, будьте по поручению мятежных царьков или за свой собственный страх. Мы находим подтверждение этих писем на египетских памятниках, изображающих охваченных паникой жителей Палестины, бегущих от врагов в Египет. Гонцы Сети доставляют ему подобные же сведения, они доносят: «Вожди их племен в союзе между собой и укрепляются в Палестине, они вызывают проклятие и ссору, так как каждый из них убивает своего соседа, и они презирают законы дворца». Посреди этих вторжений из пустыни в Палестину и произошло передвижение евреев, окончившееся их расселением. Для фараона было безразлично, какие семитские племена владели различными областями Палестины, если только они правильно платили дань Египту, но этого как раз в то время и не было. В первый год своего царствования Сети мог выступить из Джару походом через пустыню по пути восстановленных им станций. В южнопалестинской области Негебе он встретил шазу или шазов, как называли египтяне бедуинов той области, и совершенно рассеял их. Дойдя до границы Ханаана, под которым египтяне разумели всю Западную Палестину и Сирию, он захватил окруженный стенами город, отмечающий собою северный рубеж его столкновений с бедуинами. Оттуда он быстро двинулся на север, беря города в долине Мегиддо (Иезриля), потом на восток через Иорданскую долину, причем поставил победную плиту в Хауране, и на запад к горным склонам Ливана, где захватил лесной город Иноам, принадлежавший храму Амона после его взятия Тутмосом III около 150 лет назад. Соседние ливанские князьки немедленно явились к нему, предлагая союз. Они не видели в Азии фараона во главе армии более 50 лет, с тех пор как Аменхотеп III оставил Сидон. Но Сети немедленно дал почувствовать себя, потребовав щедрую контрибуцию в виде кедровых стволов для священной барки Амона, сооружаемой им в Фивах, а также для высоких флагштоков, возвышавшихся над пилонами храма. Ливанские подданные фараона срубили их в его присутствии, и Сети мог отправить стволы в Египет по воде из гаваней, которые он подчинил себе по примеру своего великого предшественника Тутмоса III. Есть некоторое основание предполагать, что он продвинулся на север до Симиры и Улладза и что князь Кипра, как и в былые дни, прислал ему свои дары. Как бы то ни было. Тир и Озу, несомненно, покорились, и, после того как он обеспечил за собою берег и восстановил водный путь между Сирией и Египтом для будущих операций. Сети отправился домой. Возвращение победоносного фараона после завоеваний в Азии, столь обычное в дни великих покорителей, являлось в то время зрелищем, которого сановники царства не видели в течение двух поколений. Вести об успехах Сети предшествовали ему, и вельможи административного управления поспешили к нему навстречу к границе. В Джару, за воротами пограничной крепости, вблизи моста через канал, который, если припомнит читатель, уже соединял Нил с горькими озерами Суэцкого перешейка, собрались они ликующей толпой, и когда усталые колонны Сети показались, покрытые пылью длинного перехода через пустыню, с фараоном во главе, гнавшим впереди своей колесницы пленных царьков Палестины и Сирии, воздух задрожал от радостных возгласов вельмож. В Фивах произошло второе праздничное шествие пленников и добычи перед Амоном, обычное в дни империи, но в то время уже невиданное фиванцами лет 50 или больше; и во время торжества царь принес в жертву богам несколько взятых им пленников.

Этой кампании было вполне достаточно, чтобы вернуть Южную Палестину, а также, вероятно, и большую часть Северной. Но прежде, чем Сети I мог продолжать свои операции в Азии, он должен был отвратить опасность, которая, так же как и в начале XVIII династии, привлекла к себе внимание фараона и стоила ему войны. Ливийцы, на запад от устий Нила, никогда не упускали случая воспользоваться наличием слабого правительства в Египте, чтобы вторгнуться в Дельту и захватить всю территорию, какую они могли за собой удержать; и западная граница Дельты оставалась всегда более или менее неопределенной там, где она соприкасалась с их территорией. Сети провел весь следующий год, бывший вторым годом его царствования, в Дельте, как показывает ряд придворных документов, касающихся его продовольствия; и поэтому весьма вероятно, что он производил свои операции против ливийцев именно в этом году. Он дал им сражение в неизвестном пункте Западной Дельты, и, как видно из скудных данных, дошедших до нас, царь мог вернуться с триумфом в Фивы с обычными пленниками и добычей, чтобы пожертвовать их в храм Амона. Возможно, что это возвращение в Фивы произошло не непосредственно, но что царь после поражения ливийцев отправился в Азию, дабы продолжать восстановление египетского могущества в Сирии, начатое им столь успешно в предыдущее благоприятное время года. Во всяком случае мы вслед за этим находим его в Галилее, штурмующим защищенный стенами Кадеш, который не следует смешивать с Кадешом на Оронте. Аморейское царство, основанное Абдаширтой и Азиру, как мы могли это проследить по письмам Риб-Адди, образовало род буферного государства, к которому принадлежал галилейский Кадеш, расположенный между Палестиной, на юге, и южной хеттской границей в Оронтской долине, на севере. Сети было необходимо подчинить себе это промежуточное царство, прежде чем он мог направить оружие против хеттов. Проложив себе путь через его территорию и, вероятно, взяв Кадеш, Сети двинулся на север против хеттов. Их царь Сеплель, вступивший в договорные отношения с Египтом к концу XVIII династии, уже давно умер, вместо него правил его сын Мерасар. В одном из пунктов в долине Оронта Сети I встретил хеттов, и произошла первая битва между ними и фараоном. О характере и размерах дела мы не знаем ничего, мы имеем лишь один военный рельеф, изображающий Сети, стремительно атакующего на своей колеснице врага. Однако невозможно, чтобы он встретил главную армию хеттов, и несомненно, что он не сломил их могущества в Сирии. Кадеш на Оронте остался в их руках, и самое большее, что мог сделать Сети, – это оттеснить назад их авангарды, тем самым воспрепятствовав им захватывать территорию далее на юг, по направлению к Палестине. Он вернулся в Фивы для другого триумфа, гоня впереди себя хеттских пленников, дабы пожертвовать их вместе с добычей богу империи Амону Карнакскому. Граница, установленная им в Азии, в общих чертах совпадала внутри страны с северными границами Палестины и, вероятно, захватывала также Тир и финикийский берег, на юг от устья Литании. Хотя это и было значительным увеличением египетской территории в Азии, тем не менее это было лишь небольшой третьей частью того, что Египет некогда завоевал там. При таких условиях было бы вполне естественно для Сети I продолжать войну в Сирии. Но по какой-то причине он, насколько нам известно, никогда больше не появлялся со своими силами в Азии. Возможно, что он признал безнадежность борьбы против хеттов, которые к тому времени прочно внедрились в Сирию. Положение Египта в Сирии было в самом деле совершенно отлично от положения в ней хеттов. Последние фактически занимали страну; по меньшей мере, это справедливо относительно их военного класса; тогда как фараоны никогда не пытались колонизировать страну, а только желали держать ее в рабстве, другими словами – обязанной платить ежегодную дань. Такой метод удерживания за собой отдаленных владений едва ли был уместен на пороге могущественного царства хеттов, нации, не способной сдерживать собственных центростремительных сил, постоянно переливавшихся через границу Сирии. Если бы фараону удалось лишить их владений, то стоило бы непрерывных войн в Северной Сирии удерживать хеттов в их старых границах. Сети, быть может, понял изменившиеся условия и то, что приемы, создавшие империю Тутмоса III, были уже недействительны при наличии в Сирии великой державы. Поэтому тогда же или позже он заключил мирный договор с хеттским царем Метеллой, наследовавшим своему отцу Мерасару.

Изображение фараона Сети I в его гробнице

Вернувшись в Египет, Сети I посвятил себя мирным интересам, в особенности храмам. Порча памятников в течение переворота Атона была лишь отчасти исправлена Хоремхебом; отец Сети царствовал слишком недолго для того, чтобы сделать что-либо в этом направлении; поэтому Сети было уже достаточно дела в том, чтобы только восстановить в прежнем виде обезображенные памятники своих предков, что он и сделал с поразительным благоговением. Все крупные памятники XVIII династии, начиная с нубийского храма в Амаде на юге и кончая Бубастом на севере, хранят записи его реставраций с заключительными словами: «Восстановление памятника произведено Сети I». По всем большим каменоломням Египта, в Асуане, Сильсиле, Гебелейне были разосланы его рабочие. Военнопленных эксплуатировали по-прежнему; там же, где он прибегал к труду египтян. Сети I повествует с большой гордостью о гуманном обращении и щедром содержании их. В Сильсиле, откуда добывался песчаник, каждый из многих сотен работавших там каменщиков получал ежедневно около четырех фунтов хлеба, два пучка овощей и кусок жареного мяса, а кроме того, дважды в месяц каждому человеку выдавалось чистое льняное платье. На территории всех крупных святилищ древних богов возвышались теперь его здания, по размерам не превзойденные и в победоносные дни империи – факт, указывающей на то, что доходы даже и меньшей по размерам империи Сети I, простиравшейся от четвертых нильских порогов до истоков Иордана, все еще были достаточны для осуществления грандиозных предприятий. Впереди пилона Аменхотепа III. образующего фасад государственного храма в Карнаке. Сети продолжал постройку обширного зала с колоннами, задуманного и начатого его отцом и превзошедшего своими размерами даже огромный неоконченный гипостиль Аменхотепа III в Луксоре. Военные рельефы на лицевой стороне пилона Аменхотепа III были закрыты постройкой Сети I. Царь добавил с северной стороны несколько колонн, а также стену, на наружной стороне которой его скульпторы изваяли колоссальное количество рельефов, изображающих его кампании. Последние покрывают ее всю, от основания до потолка (на протяжении более двухсот футов); начинаясь с обеих сторон, они сходятся около двери посередине, по направлению к которой изображен царь, возвращающийся в Египет, далее – совершающий приношения из числа добычи и пленных Амону, и в заключение – приносящий в жертву пленников перед лицом бога возле самой двери, как если бы царь входил в нее для совершения церемонии. Подобные произведения встречались в храмах XVIII династии, но все они погибли, за исключением только что упомянутых остатков рельефов Аменхотепа III, и потому военные сцены Сети I являются самыми внушительными произведениями подобного рода, сохранившимися в Египте. Большой зал. который они должны были украшать, никогда не был закончен Сети; эту задачу предстояло выполнить его преемникам. Подобно своим предшественникам из XVIII династии, фараон воздвиг большой заупокойный храм в западной части фиванской равнины. Этот храм находился в северном конце ряда подобных же святилищ прежних царей: и так как отец Сети умер слишком рано, чтобы успеть выстроить для себя храм, то он посвящен также и ему. Заупокойный храм Сети I, ныне известный под названием Гурна. также остался неоконченным. В Абидосе фараон построил великолепное святилище в честь великих богов империи, триады Осириса и себя самого, с боковой молельней для отправления служб в память древних царей, в особенности I и II династий, гробницы которых все еще находятся в пустыне за храмом. Перечень их имен, высеченных на стенах, все еще является одним из наиболее важных источников подобного рода, на основании которого восстанавливается хронология и последовательность фараонов. Хотя храм потерял первый и второй пилоны, тем не менее, он все еще остается благороднейшим памятником египетского искусства, сохранившимся в стране. Мы еще будем говорить о его художественной ценности. Храм в Мемфисе, вероятно, еще другой в Гелиополе и еще, без сомнения, другие в Дельте, о которых мы не знаем ничего, и далее – огромный храм в Абу-Симбеле в Нубии, оставшийся недостроенным и впоследствии законченный Рамсесом II, довершают ряд наиболее значительных сооружений Сети.

Эти работы легли тяжелым бременем на казну, и, когда Сети решил навсегда обеспечить заупокойную службу в абидосском храме, он увидел необходимость искать добавочных источников дохода. Он обратил поэтому внимание на возможные ресурсы и нашел, что добыча золота из гор Гебель-Джебара вблизи Красного моря значительно сократилась из-за трудностей пути, в особенности из-за недостатка воды. Дорога, ведшая туда из Нильской долины, отходила от реки в нескольких милях выше Эдфу, и Сети посетил лично это место, дабы найти, что можно было сделать для устранения затруднений. Он нашел нужным углубиться в пустыню на расстояние двух дней пути, до пункта, отстоящего от реки приблизительно на 37 миль, где находилась старая и, вероятно, покинутая станция, известная караванам XVIII династии. Здесь под его непосредственным наблюдением был вырыт колодец с богатым запасом воды. Затем Сети построил близ него небольшой храм и основал поселок. По всей вероятности, на той же дороге были устроены и другие станции. Терпевшие от жажды участники караванов пели в его честь: «О боги, обитающие в колодце, дайте ему ваше долголетие, ибо он открыл нам путь для передвижения, закрытый перед нами. Мы подвигаемся, и мы спасены; мы прибываем, и мы живы. Трудный путь на нашей памяти сделался добрым путем». Затем Сети передал доход с копей, с которыми было установлено таким путем сообщение, в виде постоянного вклада, в свой храм в Абидосе, и призвал ужасающее проклятие на любого из потомков, который нарушил бы его постановление. Тем не менее, уже в первый год после его смерти, последнее потеряло силу и должно было быть возобновлено его сыном. Преследуя ту же цель пополнения сокровищницы из золотых копей далее на юг, в Вади-Алаки, Сети выкопал колодец глубиной в 200 футов по дороге, ведущей на юго-восток из Куббана в Нубию, но ему не удалось найти воду, и попытка увеличить добычу золота в этой области была, по-видимому, неудачна.

Голова мумии фараона Сети I

Искусство, развивавшееся в связи с сооружениями Сети I, было едва ли менее мощно, мужественно и прекрасно, чем то, которое преобладало в эпоху XVIII династии. Импульсы, начавшие действовать вместе с возвышением Египта как империи, хотя теперь и не столь могущественные, как в дни великих императоров, все же не иссякли окончательно. Замысел постройки большого зала в Карнаке, хотя и осуществленный не с тем искусством, как в эпоху XVIII династии, как мы это увидим позднее, все же является одним из благороднейших плодов египетского могущества и благосостояния и остается поныне, несмотря на бросающиеся в глаза ошибки, одним из наиболее внушительных из числа дошедших до нас памятников египетского архитектурного гения. В скульптуре сцены битв Сети являются самой смелой попыткой детальной композиции, согласной с заветами школы XVIII династии. Будучи весьма совершенны по композиции, они, однако, несовершенны по рисунку. Тем не менее, фигура Сети с поднятым копьем, поражающего ливийского вождя, на северной стене Карнакского храма, является одним из самых сильных и выразительных художественных созданий египетских художников также, как и в отношении композиции. Но лучшие рельефы того времени следует искать в храме Сети I в Абидосе, где мы находим редкое сочетание нежности и утонченности со смелыми и гибкими линиями и изысканной моделировкой. Едва ли ниже их рельефы великолепной гробницы Сети в Фивах. Живопись того времени также обнаруживает много силы, присущей амарнской школе. Фиванские гробницы сохранили изысканные образцы, вроде пасущихся стад или охоты среди болот, из которых последний обнаруживает тонкое понимание дикой животной жизни в изображении свирепости гибкой кошки, которая топчет под ногами двух птиц, вонзая в то же время зубы в третью жертву.

Далее 9-го года царствования Сети мы ничего фактически о нем не знаем. Его энергия, по-видимому, была направлена на обширные постройки, наряду с ними он не забыл высечь величайшую гробницу, когда-либо сделанную в Долине Царей, в Фивах. Она сложного устройства, и к ней приходится спускаться в глубь скалы через ряд галерей и обширных зал на протяжении не менее 470 футов.

Когда приблизилась 30-я годовщина его назначения наследным принцем. Сети озаботился приготовлением необходимых обелисков, и около того же времени его старший сын, имя которого нам неизвестно, был назначен наследным принцем. Желая фигурировать в деяниях своего отца, последний приказал вставить свое изображение в сцену на северной стене карнакского храма своего отца, изображающую его битву с ливийцами. Так как это изображение не находилось там с самого начала, то для него не было места, и чтобы получить его, понадобилось уничтожить часть надписи. Обман очевиден и по сие время вследствие того, что краска, которой он был замаскирован, исчезла. Но Рамсес, другой сын Сети от Туйи, замышлял стать на место старшего брата, и в последние дни жизни своего отца Рамсес повел дело столь успешно, что вполне подготовил переворот к моменту смерти старшего царя. За некоторое время до юбилея, когда обелиски для него были еще неокончены. Сети умер (около 1292 г. до н. э.), после более чем 20-летнего царствования, считая со времени смерти его отца. Он был положен в пышный саркофаг из алебастра в великолепной гробнице, высеченной им в западной равнине. Его тело, сохранившееся благодаря счастливому случаю, как и тела многих других фараонов, о которых мы говорили выше, показывает, что он был одной из самых величественных фигур, когда-либо восседавших на престоле Египта, поскольку мы можем об этом судить в настоящее время по дошедшим до нас останкам.