Социальная политика военного коммунизма никогда не опиралась на рабочих и крестьян. Большевики никогда не действовали в пользу этих двух классов. Крестьян грабили продразвёрсткой и комбедами. В эпоху военного коммунизма города охватила страшная нищета. В апреле в Москве по «рабочей» карточке полагалось 216 г. хлеба, 64 г. мяса, 26 г. постного масла, 200 г картошки – и того не удавалось отоварить. В марте началась рабочая забастовка на нескольких заводах Астрахани. 14.03.19 по приказу уполномоченного из Москвы К. Мехотина десятитысячный митинг рабочих оцепили войсками и около 2 тысяч перебили огнем пулеметов. Остальных преследовала и рубила конница. В апреле была крупнейшая забастовка в Туле. Бастовали в Москве, Петрограде, Брянске – и Ленин требовал подавлять «самыми решительными средствами». Именно недовольные социальной политикой коммунистов рабочие скинули большевиков в Мурманске, Ижевске, Воткинске, Закаспийской области.
Главным методом социальной политики военного коммунизма стало взаимное стравливание различных слоев населения. Голодных рабочих науськивали на якобы сытых крестьян, крестьян – на казаков. Латышей бросали под Казань, башкир — под Петроград. Автономистов восстанавливали против сторонников «единой и неделимой», а потом били самих за «непатриотизм». Большинство заводов в период военного коммунизма встало, рабочие разъехались по деревням или превратились в толпы люмпенов, живущих на госиждивении. Крестьяне прятались по лесам от коммунистических мобилизаций в Красную армию. В городах полрабочего дня заполняла революционная пропаганда. Был развёрнут террор против христиан. Весной 19-го коммунисты устроили целую серию «разоблачительных» вскрытий мощей. 11 апреля были принародно вскрыты мощи св. Сергия Радонежского, дабы показать их «тленность». Этот кощунственный акт снимался на кинопленку по указанию Ленина и под непосредственным руководством секретаря МК РКП (б) Загорского, чье имя так долго потом носил Сергиев Посад.
Вскрытие мощей святого Александра Невского
Важным инструментом социальной политики военного коммунизма было ЧК. Оно обрело такое могущество, что его стали побаиваться даже в большевицкой верхушке. Наркомат юстиции предлагал изъять у ЧК право на внесудебные расстрелы и сохранить ЧК лишь как следственные органы при ревтрибуналах. Дзержинский и Петерс стали в отчаянную оппозицию этому, заявив, что после подавления «крупной буржуазии» надо разгромить ещё «врагов, которые окопались во многих советских учреждениях и саботируют работу». Итогом довольно напряжённой борьбы стало компромиссное положение, сохранившее все права ЧК при военном положении и передавшее право расстрелов трибуналам в иных случаях. Но и оно практического применения не получило из‑за «обострения обстановки». Позиции Дзержинского в коммунистической верхушке, наоборот, стали усиливаться. В связи с переводом на Украину наркома внутренних дел Петровского Дзержинский с 30.03.19, кроме ЧК, стал заведовать НКВД, включавшим в себя милицию, угрозыск, войска пограничной и железнодорожной охраны, а также очень многочисленные (с целую армию) силы ВОХР (внутренней охраны). Центральный штаб ВОХР приравнивался к штабу фронта.
Эсеры и меньшевики были на словах враждебны военному коммунизму. Но не добившись авторитета в белом движении, они стали искать союза с большевиками. Ряд видных деятелей (Вольский, Святицкий) выступили с соответствующими декларациями и образовали свой комитет членов ранее разогнанного большевиками Учредительного Собрания. Он выпустил воззвание «Ко всем гражданам Российской республики», призывая «трудовую демократию» к борьбе с «черносотенной реакцией областных правительств». Примерно в феврале 1919 меньшевики и часть эсеров заключили с коммунистами формальное перемирие, тем самым фактически одобрив их социальную политику. Однако большевики ничуть не считали себя обязанными заключённое перемирие соблюдать: уже 28.05.1919 ЦК РКП(б) направил «на места» циркуляр об аресте меньшевистских и эсеровских деятелей.
Революции в Берлине, Венгрии, Баварии открывали реальные перспективы общеевропейского пожара. Полуторамиллионная Красная армия готовилась ринуться с Украины в Венгрию. Социальную политику коммунизма воспевали и европейские «либералы», искавшие поддержки левых избирателей. Сам размах большевицкого варварства делал его для стороннего человека неправдоподобным, и западные левые называли рассказы о коммунистических зверствах ложью.
