Отон, Марк Сальвий
Римский император Марк Сальвий Отон, в прошлом муж Поппеи Сабины и любимец Нерона, которому он потом изменил, низверг своего предшественника Гальбу и правил с января по апрель 69 г. нашей эры. Отон недолго пользовался плодами своего удачного заговора против Гальбы. Когда он ехал между телами убитых через форум в Капитолий, оттуда в императорский дворец, и народ сопровождал его, с восторгом ожидая возобновления праздников, какие были при Нероне, рейнские легионы, жаждавшие грабежа, уже провозгласили императором своего начальника, развратного обжору Авла Вителлия.
Император Марк Сальвий Отон
В то время, как преторианцы в Риме убивали Гальбу и Пизона, чтобы посадить на трон Марка Сальвия Отона, легионы Верхнего Рейна с пешими и конными отрядами вспомогательных германских войск шли тремя колоннами через Галлию и Гельвецию к Альпам. Одною колонною начальствовал сам Вителлий, двумя другими его легаты, Цецина и Фабий Валент. Они свирепствовали в областях тех галльских племен, которые хотели не пропускать их через свои земли: грабеж и всяческие насилия, которые совершали они по всему пути, предвещали, какая судьба постигнет Италию, куда направлялись они. Рассердившись на гельветов, Цецина велел своему войску неожиданно напасть на них; тысячи людей были убиты или проданы в рабство. Из Авентика, главного города гельветов, отправилось к нему посольство и с трудом остановило своими мольбами истребление народа. С трепетом думали честные люди об исходе междоусобной войны Отона и Вителлия: который бы из соперников ни одержал победу, от него нельзя было ожидать ничего, кроме гибели государства. Оба они были одинаково достойны презрения, одинаково были в полной зависимости от войска, и ясно было, что каждый из них будет править государством как Нерон, но к разврату и злодейству самого правителя присоединится неистовство буйного войска. Разница была только в том, что Отон выказал себя человеком мужественным. Вителлий в ожидании торжества тратил время на пиры; отупевший от обжорства и вина, он пассивно следовал за воинами и вождями их, принуждавшими его подвигаться вперед. Император Отон принимал меры, которыми надеялся приобрести доверие народа и расположение войска.
«Против ожидания Отон не бездействовал в праздной изнеженности, – говорит Тацит. – Удовольствия были отложены, он отбросил распутство и держал себя прилично императору». Он помиловал Цельса, человека, бывшего консулом, пользовавшегося уважением и остававшегося верным Гальбе. Он казнил гнусного Тигеллина, опозорившего себя всяческими пороками, виновного в бесчисленных преступлениях и спасенного при Гальбе благосклонностью Виния. И то и другое понравилось сенату и народу. Тигеллин умер, как жил. Он был на водах в Синуэссе, когда получил приказание убить себя. Обнимая и целуя толпу любовниц, он перерезал себе горло бритвой.
Денарий императора Отона
Валент и Цецина перешли Альпы; отряды конницы, стоявшие в Северной Италии, передались им; они достигли реки По. Император Отон повел на них преторианцев и другие войска, находившиеся в Риме, в Средней и Южной Италии. Западные провинции – Испания, Галлия, земли по Рейну, Британния признали власть Вителлия. Юг и восток империи признавали Марка Сальвия Отона; его власть признавал флот. Из Мизии, Паннонии, Далмации шли к Отону сильные подкрепления. Были делаемы попытки склонить того или другого из претендентов отказаться от сана; они были напрасны; напрасны остались и попытки Отона и Вителлия убить друг друга; дело могло быть решено только оружием. Цецина, желая приобрести себе одному всю славу победы, ускорил поход, вступал в сражения с войсками Отона у Плаценции, в других местах, но повсюду был отражен с уроном и вынужден, отбросив зависть к Валенту, которого ненавидел и презирал, подождать пока соединится с ним этот соперник.
Соединившись, Валент и Цецина имели войско, более многочисленное, чем у Отона, и потому ему следовало бы отложить решительную битву до прибытия шедших к нему подкреплении. Отлагать ее ему было бы тем выгоднее, что согласие между противниками не могло долго удержаться при соперничестве между Цециной и Валентом и при разнородности их войска, составленного из разноплеменных отрядов. Так и советовали императору Отону сделать опытнейшие легаты его, Цельс и Паулин. Он, неопытный в войне и опасавшийся, что воины могут изменить ему, хотел спешить битвой. Но вместо того, чтобы остаться при храбром войске, ему преданном, и одушевлять воинов своим участием в битве, Отон удалился на правый берег По в Брикселл, поручив начальство над войском своему брату, Луцию Сальвию Отону Тициану, и префекту преторианцев Прокулу. «Его отъезд, – говорит Тацит, – нанес первую рану его делу, потому что с ним ушел большой отряд, состоявший из преторианских когорт, телохранителей и конницы; оставшееся против неприятеля войско утратило бодрость, потому что доверяло одному Отону и не имело доверия к своим начальникам. Притом распределение власти между ними не было с точностью определено Отоном».
Битва произошла (апрель 69 г.) при Бедриаке, между Кремоной и Вероной, в той местности, где впадает в Ольо горная речка Кьезе, и дальше вниз по Ольо. Оба соперника, судьба которых решалась этой битвой, были далеко от поля сражения. Исход битвы зависел исключительно от искусства начальников и доверия воинов к ним. Никаких интересов, кроме личных, не было ни в том, ни в другом войске: для судьбы государства было все равно, Вителлий или Отон будет императором. Оба они были одинаково недостойны и неспособны править империей. Но военная честь требовала от воинов, чтоб они сражались храбро, хотя бы и за людей недостойных. Потому битва была упорна и кровопролитна.
Бездарные полководцы императора Отона завели войско в невыгодную позицию; местность, перерезанная виноградниками и группами деревьев, не допускала дружного действия отрядов; однако ж они, построившись клиньями, сражались очень храбро в рукопашном бою. Но у них не было доверия к своим начальникам, бездарным и действительно уже думавшим об измене; притом они были смущены ложными слухами; потому они потерпели поражение и бежали в стан. Под охраной ночи и укреплений, воины Отона оставались там спокойно; главнокомандующий их Тициан поспешил заключить с неприятелем договор, по условиям которого разбитому войску была предоставлена свобода уйти или присоединиться к победителям. Большинство войска перешло на сторону Вителлия.
Только преторианцы остались верны Отону. Они советовали ему продолжать войну, призвав к себе паннонские и мизийские войска, уже пришедшие в Аквилею. Но он решил убить себя. Марк Сальвий Отон не настолько дорожил жизнью и властью, чтобы желать продолжения междоусобия. Быть может, его мучили упреки совести за убийство Гальбы. Порочная жизнь не вполне заглушила в нем благородные чувства. Напрасно преданные люди со слезами отклоняли Отона от самоубийства. Позаботившись о том, чтоб они могли спасти свою жизнь бегством, и уничтожив всю свою переписку, он спокойно вонзил кинжал в грудь себе твердою рукой. Верные преторианцы с плачем и с похвалами ему отнесли его тело на костер. Отон перед смертью велел, чтоб оно было немедленно сожжено; ему не хотелось, чтоб оно попало в руки врагов и было подвергнуто поруганию. Мужество, с каким он убил себя, возбудило такой энтузиазм, что многие из его приверженцев, соревнуя ему или по любви к нему, убили себя, или у его костра, или в Плаценции. Император Отон умер на 38 году жизни в 95 день своего царствования.
Суждения о самоубийстве Отона неодинаковы. Тацит и Светоний, сообразно римским понятиям, прославляют этот поступок, как мужественное дело, внушенное благородными чувствами, смывающее с памяти императора Марка Сальвия Отона стыд его позорной жизни. У историков нашего времени мы находим резкие порицания самоубийства Отона. Они говорят, что оно было результатом пресыщения жизнью, что Отон убил себя, как развратник, истощивший свои силы в распутстве, что он, убивая себя, выказался трусом, что он кончал жизнь подобно Нерону, как комедиант, что он только лучше своего сотоварища оргий сумел сыграть свою роль. Судить о подобных фактах мудрено. Можно только сказать, что развратная жизнь и мужественная смерть – явления, которые соединяются не так редко, как обыкновенно думают в наше время.
