Овидий Назон (43 г. до н. э.– 18 г. н. э.)

читайте также статьи Овидий «Метаморфозы» – краткое содержание, Овидий «Фасты» – краткое содержание. Общая оценка творчества Овидия в сравнении с современными ему поэтами дана в статье Овидий, Гораций, Вергилий

Публий Овидий Назон – самый крупный из римских поэтов эпохи Августа, не принадлежавших к официальному направлению. Современник великих Горация и Вергилия, он родился в небольшом городе Сульмоне в 130 км от Рима в семье богатого всадника. Желая дать двоим своим сыновьям самое лучшее образование, отец поэта переехал в Рим, где Публий и его брат стали учиться у лучших ораторов и философов того времени.

В Риме эпохи Овидия пользовался большим успехом жанр камерного красноречия, рассчитанного на аудиторию любителей и знатоков изящной речи. На выступления ораторов, обучавших в риторических школах и публично выступавших перед аудиторией любителей, стекалось много слушателей. Темы речей были фиктивными, заранее заданными оратору. Задача заключалась в том, чтобы дать интересную, эффектную, максимально оригинальную разработку сюжета. Речи делились на контроверсии (судебные) и свасории (жанр рассуждения). Свасории обычно вкладывались в уста исторических или мифологических персонажей, оказавшихся в особенно сложном и трудном положении, например, в уста Агамемнона, рассуждающего о том, нужно ли приносить в жертву Ифигению, или Цицерона, который должен был решить вопрос, стоит ли просить Антония пощадить его жизнь, и т. п.

Сенека Старший, автор дошедшего до нас сборника контроверсий и свасорий, утверждает, что молодой Овидий был одаренным оратором, хотя и не любил речей, в которых требовались строгая логика и юридическая аргументация. Овидия привлекали речи, в которых можно было дать психологические характеристики действующих лиц, поставленных в какое-нибудь необычное положение. Речь Овидия, по мнению Сенеки, напоминала стихотворения в прозе (solutum carmen). Блестящий поэтический талант и влечение к литературному творчеству очень рано проявились у этого выдающегося поэта.

 

С детских лет меня выси поэзии сладкой манили,
Тайно Муза влекла к ей посвященным трудам.
Часто отец говорил: «К чему пустые занятья,
Ведь состоянья скопить сам Меонид не сумел!»
Я подчинялся отцу и, весь Геликон забывая,
Стопы отбросив, хотел прозой писать, как и все,
Но, против воли моей, слагалась речь моя в стопы.
Все, что пытался писать, в стих превращалось тотчас.
(«Скорбные элегии». Пер. Н. В. Вулих)

 

Знание ораторского искусства и интерес к психологическим зарисовкам, полученные Овидием в риторической школе, сыграли важную роль в формировании его поэтического дарования.

Закончив обучение в Риме, Овидий уехал для завершения образования в Грецию, потом в Малую Азию. Вернувшись через три года в Рим, он поступил на государственную службу, но вскоре отказался от нее, так как его неудержимо влекла поэзия. Впоследствии в X элегии четвертой книги «Скорбных элегий» Овидий рассказывал, что уже в период учения что бы он ни принимался писать, все само собой складывалось в стихи.

Отдавшись целиком поэзии, Овидий стал посещать литературные кружки, чаще всего кружок полководца Мессалы, членами которого были Тибулл и Проперций. Очевидно, под влиянием этих поэтов Овидий Назон начал свой поэтический путь с создания любовных элегий. В 8 г. н. э. он был выслан из Рима по приказу Августа в г. Томы на берег Понта (Черного моря), где и умер.

Памятник Овидию в Констанце

Памятник Публию Овидию Назону в Констанце (ранее - Томы, Румыния)

 

Все творчество Публия Овидия Назона можно разделить на три периода: 1) ранний (до 1–2 гг. н. э.), для которого характерна любовная поэзия; 2) период создания учено-мифологических поэм (2–8 гг. н. э.) и 3) период создания поэтических произведений, связанных с пребыванием в ссылке (8–18 гг. н. э.).

 

Овидий – «Любовные элегии»

Подробнее - см. в отдельной статье Овидий «Любовные элегии» – краткое содержание

Первый сборник Овидия Назона «Любовные элегии» адресован женщине, которую поэт назвал Коринной. Овидий использует это имя для собирательного поэтического женского образа, не имея в виду какую-либо реальную личность.

У Овидия римская любовная элегия из субъективного жанра, воспевающего личные чувства и переживания поэта, превращается в объективный, так как собственные ощущения радости, огорчения, страсти и страдания заменяются описанием любовных сцен и душевных состояний героев элегических стихотворений, часто используются традиционные мотивы любовной элегии, в которых отсутствует глубина и искренность переживаний самого поэта. Обладая блестящим поэтическим талантом и опытом декламаций, приобретенным в риторической школе, Овидий создает (на основе традиционных мотивов элегического жанра) стихотворения нового типа. В его «Любовных элегиях» нет возвышенного тона, свойственного чувствам влюбленного и страдающего поэта. Он – мастер ярких зарисовок реальной жизни, которым придает момент игривости. Так, при повествовании о счастливой встрече с Коринной (кн. I, элегия 5) имеет место не излияние чувств влюбленного поэта, а детальная зарисовка обстановки спальни, фиксация времени дня: «ночь отошла, но не возник еще день», появление возлюбленной – «Коринна вошла в распоясанной легкой рубашке» и далее подробное, также детальное описание прекрасной наружности возлюбленной. Овидий описывает не возникающее чувство, а обстановку вокруг происходящего события. Часто в «Любовных элегиях» присутствуют элементы пародии и ирония. Например, ориентируясь на элегию Тибулла, содержанием которой являются лирические размышления влюбленного поэта перед запертой дверью любимой, Овидий пишет пародийное стихотворение (кн. I, элегия 6), в котором и привратник, «позорной прикованный цепью», и дверь, мокрая от слез возлюбленного, и любовник, похудевший за эту ночь,– все эти детали никак не свойственны страданиям влюбленного поэта. Сравнивая служение возлюбленной с воинской службой («общее место» в элегической поэзии), Овидий пренебрежительно говорит о последней (в ироническом тоне). В «Любовных элегиях» имеются и другие критические суждения относительно «официальной политики» Августа. Овидий осуждает власть золота, возведение во всадническое достоинство простых солдат, разбогатевших на войне; пародирует суд и судебные порядки; иронически настроен к серьезным моральным проблемам, высмеивает брачные законы Августа, скептически относится к преклонению перед «славным прошлым Рима».

 

Овидий – «Послания героинь»

Подробнее - см. в отдельной статье Овидий «Героиды» – краткое содержание

Овидий создает также сборник «Послания героинь» («Героиды»), состоящий из 15 поэтических писем мифических героинь их возлюбленным и мужьям: Пенелопы – Одиссею, Дидоны – Энею, Ариадны – Тесею, Брисеиды – Ахиллу и т. д. Обращаясь к любовно-мифологической элегии, Овидий расширяет возможности разработки темы введением субъективных переживаний героинь. Темы «Посланий героинь» однообразны, ведь героини находятся в разлуке со своими возлюбленными, а поэтому и мотивы их обращений одинаковы – одиночество и тоска, жалобы, просьбы о возвращении, мысли о смерти. Овидий здесь проявляет блестящее искусство вариаций в соответствии с характером героини. Он – одаренный ритор и мастер декламационного стиля. Назон передает индивидуальные черты каждой из героинь – скромная и терпеливая Пенелопа, сгорающая от страсти Федра, страстно любящая и готовая в любое время расстаться с жизнью Дидона. Мифологические героини, передавая специфику античного образа, вместе с тем отражают психологию современности. В мифологическую тематику вплетаются картины современной Овидию жизни.

Овидий

Овидий. Художник Лука Синьорелли, ок. 1499-1502

 

Впоследствии к «Посланиям героинь» были присоединены три пары посланий, в каждой паре было письмо героя и ответ героини: письма Париса Елене и Елены Парису, письма Аконтия и Кидиппы, Геро и Леандра. Парные послания более риторичны, но их общий стиль адекватен стилю «Посланий героинь».

 

Овидий – «Наука любви»

Подробнее - см. в отдельных статьях Овидий «Наука любви» – краткое содержание и Овидий «Лекарства от любви» – краткое содержание

Затем Овидий создает и шутливую дидактическую поэму («Наука любви») в трех книгах: в первых двух – советы мужчинам, как привлечь и удержать женщин, а в третьей – советы женщинам, как завлекать и обманывать мужчин. Позже поэт написал добавление «Лекарство от любви». Это также шутливая дидактическая книга советов. Поэзия подобного содержания шла вразрез с установками Августа, стремившегося к оздоровлению морального уровня граждан.

 

Овидий – «Метаморфозы»

Подробнее - см. в отдельной статье Овидий «Метаморфозы» – краткое содержание

Во втором периоде своего творчества Овидий Назон обращается к крупным произведениям на мифологические сюжеты, он пишет поэмы: «Метаморфозы» («Превращения») и «Фасты» («Календарь»).

Поэма «Метаморфозы» – выдающееся произведение римской литературы. Овидий формирует в композиционно стройное произведение обильный и разнообразный мифологический материал: в поэме около 250 различных мифов, объединенных в единое произведение, которое сам поэт называет «непрерывной песней». Начинается поэма с мифа о сотворении мира, а заканчивается превращением Юлия Цезаря после его смерти в звезду.

Овидий

Овидий "Метаморфозы", издание 1632 года

 

По структурной композиции в «Метаморфозах» Овидия определяются две части: 1) мифологический период: от возникновения вселенной из хаоса до Троянской войны (кн. I–XI) и 2) исторический период: от Троянской войны до века Августа (кн. XII–XV). Однако последовательность в хронологическом расположении материала только внешняя, большинство сказаний не укладывается в рамки четкой временной соотнесенности. Для соединения большого количества разрозненного материала Овидий прибегает к самым разнообразным композиционным приемам: мифы объединяются по циклам (аргосские мифы, фиванские, сказания об аргонавтах, о Геракле; об Энее и его потомках), по месту действия, по сходству персонажей. В «Метаморфозах» поэт широко пользуется методом «рамочной» композиции, вводя одно предание внутрь другого.

Богатство античной мифологии предоставило в распоряжение Овидия Назона огромный материал. Наряду с богами, героями, царями в поэме даются образы простых смертных: благочестивых стариков Филемона и Бавкиды (кн. VIII, стихи 612–725), юных влюбленных Пирама и Тисбы (кн. IV, стихи 55–166), скульптора Пигмалиона (кн. X, стихи 243–297), искуснейшего мастера Дедала и т. д.

В основе художественного замысла «Метаморфоз» находятся разнообразные превращения. Эта тема занимала большое место в мифологии многих древних народов, в том числе и греков. Собиранием «превращений» занималась и эллинистическая «ученая» поэзия; эти своды и могли послужить для Овидия тематическими образцами. Но римский поэт не коллекционирует мифы о превращениях, а обрабатывает их, преследуя определенную мировоззренческую цель. В то же время Овидий говорит, что стремится к созданию «непрерывной песни». «Метаморфозы» открываются так:

 

«Ныне хочу рассказать про тела, превращенные в формы
Новые. Боги, – ведь вы превращения эти вершили, –
Дайте ж замыслу ход и мою от начала вселенной
До наступивших времен непрерывную песнь доведите»
(кн. I, стихи 1–4; пер. С. В. Шервинского).

 

Мифы о превращениях имеют свое философское обоснование, в котором Овидий опирается и на высказанную в поэме «О природе вещей» теорию Лукреция о том, что «изменяется все, но не гибнет ничто», и на учение Пифагора о переселении душ («метемпсихозе»). Превращения являются путем и к избавлению от страданий, и к восстановлению в природе нарушенного равновесия:

Свои основополагающие идеи Назон и вложил в уста Пифагора:

 

«Не сохраняет ничто неизменным свой вид: обновляя
Вещи, одни из других возрождает обличья природа.
Не погибает ничто – поверьте!– в великой вселенной
Разнообразится все, обновляет свой вид; народиться –
Значит начать быть иным, чем в жизни былой; умереть же –
Быть, чем был, перестать; ибо все переносится в мире
Вечно туда и сюда: но сумма всегда постоянна»
(кн. XV, стихи 252–258; пер. С. В. Шервинского).

 

Согласно Овидию, Метаморфозы совершаются не стихийно, в их основе лежат качества проявления тем или другим персонажем своего нравственного потенциала: нарушение благочестия ведет к утрате человеческого облика, а благочестие, украшенное искусством, талантом и трудолюбием, может вдохнуть жизнь в какой-либо предмет. Так, смертная женщина Арахна, достигнув успехов и славы «в прядильном искусстве», осмелилась вступить в состязание с богиней Афиной Палладой, чем нарушила благочестие, и была вынуждена расстаться с человеческим образом – она превращена в паука, который «продолжает плести паутину». А скульптор Пигмалион за свое искусство, украшенное благочестием, был вознагражден: женщина, созданная его руками, его собственное творение, оживает: «Тело пред ним. Под перстом нажимающим жилы забились» (кн. X, стих 289).

Публий Овидий Назон. Почтовая марка

Марка, выпущенная в Италии к 2000-летию со дня рождения Овидия

 

Из многочисленных образов, созданных Овидием в «Метаморфозах», обращает на себя внимание образ легендарного певца Орфея. Овидий излагает и традиционную канву мифа о страстной любви Орфея к Эвридике, о спуске его в преисподнюю, о вторичной утрате супруги, но главную функцию выполняет в «Метаморфозах» прославление чудесного дара песнопения, которым наделен певец. Устами Орфея излагает Овидий большой цикл своих стихов, начиная их с обращения к Музе:

 

«Муза, с Юпитера ты – всем миром Юпитер владеет! –
Песню мою зачинай! О мощи Юпитера раньше
Много я песен сложил...»
(кн. X, стихи 148–151; пер. С. В. Шервинского).

 

Орфей умирает (в соответствии с мифологической традицией), став жертвой безумствующих вакханок, заглушивших магический голос певца. Однако Назон сохраняет за ним такую форму бессмертия, которая не имела ранее места в легендарной традиции об Орфее, поселяя его после смерти в Елисейских полях, где «он Эвридику нашел и желанную принял в объятья» (кн. XI, стихи 62–63).

Художественные достоинства поэмы Овидия «Метаморфозы» сочетают в себе достижения различных жанров римской поэзии: элегии, эпоса, дидактики. Для поэмы характерна динамическая композиция материала, соответствующая природе мира, воплощенного в поэме. Она насыщена образами. Причем образность персонажей также весьма динамична: ведь теми или иными штрихами автор поэмы демонстрирует самый ход происходящей метаморфозы – читатель видит сам процесс превращения. Так говорит Овидий о превращении Дафны в лавровое дерево:

 

«Только скончала мольбу – цепенеют тягостно члены,
Нежная девичья грудь корой окружается тонкой.
Волосы – в зелень листвы превращаются, руки же – в ветви,
Резвая раньше нога становится медленным корнем,
Скрыто листвою лицо – красота лишь одна остается»
(кн. I, стихи 548–561; пер. С. В. Шервинского).

 

Вместе с тем «Метаморфозы» проникнуты глубоким психологизмом, Овидий умело передает оттенки переживаний героев. Ведущее место занимают мотивы любви – сильнейшего из всех человеческих чувств.

Овидий отдает дань уважения принцепсу, он связывает родословную Августа с его божественными предками и с почтением отзывается о нем самом:

 

«Так уступает Сатурн Юпитеру. Правит Юпитер
Небом эфирным; ему троевидное царство покорно.
Август владеет землей: и отцы, и правители оба»
(кн. XV, стихи 858–860; пер. С. В. Шервинского).

 

«Метаморфозы» Овидия справедливо называют концентрацией художественных средств. Поэт пользуется богатейшим арсеналом достижений предшествовавшего ему античного поэтического наследия. Меткими эпитетами, искусными сравнениями, широко пользуясь аллегориями, Овидий умеет передать в «Метаморфозах» красоту природы во всем ее величии, создать неизгладимые образы персонажей поэмы, передав не только динамику чудесных превращений героев, но и индивидуальную характеристику каждого из них. Владеет поэт и риторическими приемами, способствующими вызвать различные аффекты. Назон мастерски пользуется стихотворной техникой и в метрическом отношении, и при звуковом оформлении. Богатство выразительных средств «Метаморфоз», совокупность художественных достоинств поэмы, способствовавшие оформлению мировоззренческих идей автора, обеспечили ей достойное место среди памятников мировой литературы. Справедливо поэтому обратить внимание на поэтический «Памятник», которым заключает свой труд Овидий:

 

«Вот завершился мой труд, и его ни Юпитера злоба
Не уничтожит, ни меч, ни огонь, ни алчная старость,
Пусть же тот день прилетит, что над плотью одной возымеет
Власть для меня завершить неверной течение жизни.
Лучшею частью своей, вековечен, к светилам высоким
Я вознесусь, и мое нерушимо останется имя.
Всюду меня на земле, где б власть ни раскинулась Рима,
Будут народы читать, и на вечные веки, во славе –
Ежели только певцов предчувствиям верить – пребуду»
(кн. XV, стихи 871–879; пер. С. В. Шервинского).

 

 

Овидий – «Фасты»

Подробнее - см. в отдельной статье Овидий «Фасты» – краткое содержание

В поэме «Фасты» («Календарь») Овидий передает римские мифы и сказания, связанные с праздником римского календаря. Начальные строки поэмы сообщают читателям об авторском замысле:

 

«Смену времен и круговорот латинского года
Я объясню, и заход, и восхожденье светил»
(кн. I, стихи 1–2; пер. Ф. А. Петровского).

 

Каждая книга «Фастов» соответствует определенному месяцу в году, повествуя о праздниках и обрядах справлявшихся в течение того месяца, которому посвящалась книга. Идея создания подобной поэмы была созвучна духу реформаторской деятельности Августа, направленной на возрождение старинных культов и к идеализации глубокой древности. Но поэма «Фасты» осталась незаконченной: Овидием были написаны только 6 книг вместо задуманных двенадцати.

 

Овидий – «Скорбные элегии»

Подробнее - см. в статье Овидий в изгнании

Третий период творчества Овидия Назона относится ко времени пребывания поэта в изгнании. В результате немилости Августа он был выслан из Рима в местечко Томы на берег Понта (Черного моря), где и вынужден был пребывать до конца своей жизни. Причина ссылки поэта до сих пор не установлена. Возможно, Август был недоволен оппозиционными настроениями Овидия, во многих стихотворениях которого можно найти насмешки над законодательством императора. Возможно, что официальным предлогом к ссылке послужила нескромность его произведений, якобы дурно влияющих на молодежь.

В ссылке Овидий создал два сборника стихотворных посланий: «Скорбные элегии» в пяти книгах и «Послания с Понта» (или «Элегии Понтийские») в четырех книгах. В этих элегиях звучат жалобы поэта на свою горькую судьбу, а также воспоминания о прошлом, описания суровой природы, просьбы о помиловании. Только поэтическое творчество является для него какой-то отдушиной. В первой элегии первой книги «Скорбных элегий», которая обращена к собственной книге, Овидий высказывает мысли об условиях жизни, которые нужны поэту, скорбя о тех, каковые он утратил, и описывал те, в которые он попал:

 

«Песни являются в мир, лишь из ясной души изливаясь,
Я же внезапной бедой раз навсегда омрачен.
Песням нужен покой, и досуг одинокий поэту, –
Я же страдаю от бурь, моря и злобной зимы»
(кн. I, элегия 1, стихи 39–42; пер. С. В. Шервинского).

 

В начале «Скорбных элегий» поэт много пишет о страшной буре, в которую он попал, плывя на место ссылки. В элегии 3 первой книги Овидий описывает последнюю ночь своего пребывания в Риме. Она полна страданий в связи с расставанием с близкими ему людьми: «даже сейчас у меня капают слезы из глаз». Во всех элегиях варьируются мотивы размышлений о собственной судьбе в изгнании, просьбы к Августу о смягчении наказания, обращения к друзьям и жене за помощью. Овидий страдает от одиночества, его мучает мысль, что эта дикая страна, где «сарматы кругом», где «сама земля не мила» и «климат здешний претит», может стать ему домом. Появляются размышления о прошлом жизненном пути и о своем творчестве. Элегия 10 четвертой книги носит автобиографический характер. Овидий благодарит свою «музу»: «ты утешенье приносишь, ты мне и спутник и вождь, ты меня от Истра уводишь, на Геликоне даешь место по-прежнему мне».

 

Овидий – «Письма с Понта»

В «Письмах с Понта» у Овидия господствуют все те же мотивы уныния, скорби, одиночества, жалоб на судьбу, на суровые условия местной жизни, на климат – «застывает Понт на морозе». В «Посланиях с Понта» появляются в обращениях Овидия к друзьям их имена: Брут, Фабий Максим, Котта Максим и др. В «Скорбных элегиях» и «Посланиях с Понта», проникнутых собственными сильными, искренними переживаниями самого поэта, открылся новый жанр римской поэзии – субъективной элегии, не связанной с любовной темой.

В русской литературе образ Овидия непременно связывается с именем А. С. Пушкина, который высоко оценивал особенно последние элегии Овидия, находя в них больше искреннего чувства, чем в других произведениях римского поэта. Кроме того, А. С. Пушкин сопоставлял свою ссылку на юг с изгнанием Овидия на берег Понта (Черного моря).