История Древней Греции. Кратко. Слушать аудиокнигу с картинками и картами

 

Роль поэм Гомера для изучения греческой истории

Хронологически близкий к предполагаемому времени жизни Гомера период древней эллинской истории (XI–IX века до Р. Х.) принято именовать «гомеровским», а Элладу этой эпохи – «гомеровской Грецией». Общественная, экономическая и культурная жизнь тогдашней греческой нации изображена в поэмах Гомера «Илиада» и «Одиссея».

Поэмы Гомера – самый древний и самый чистый источник наших сведений о жизни греческого народа в XI–IX столетиях до нашей эры. Они знакомят нас со всеми сторонами быта тех веков. Потому они важны для нас не только своим поэтическим достоинством, мы имеем в них верное изображение действительной жизни гомеровской Греции, материальной обстановки её, общественных учреждений, понятий и чувств. Мы должны считать картинами реального политического и частного быта, фактическими верными очерками религиозных и нравственных понятий те поэтические описания, существенные черты которых будут приведены нами ниже. Фантазия греческих поэтов должна была тогда заимствовать свои материалы исключительно из греческой деятельности: с другими народами греки были еще мало знакомы, и сведения их о культуре восточных народов были очень отрывочны и слабы. Гомеровские описания так объективны, что в них нет вымысла. Но изображаемый ими быт уже находится в переходном состоянии. «Песни Гомера проникнуты чувством печали, – говорит выдающийся исследователь Греции Курциус, – в них слышится скорбь о том, что человеческая жизнь стала хуже прежнего, что нынешние люди далеко ниже своих предков по качествам характера, не имеют той энергии, тех доблестей. Черты настоящего, непреднамеренно перенесенные в картины прошлого, показывают, что нравы и учреждения героического века уже не существовали в те времена, когда сложены были песни Гомера. По некоторым данным заметно, что когда были слагаемы эти песни, у греков уже пробуждались демократические стремления.

 

Цари в гомеровской Греции

Взглянем прежде всего на государственные учреждения гомеровской Греции. По описаниям Гомера в каждой греческой общине мы видим царя. Он храбрейший и искуснейший войн; он водит своих сотоварищей в бой. По своему божественному происхождению, он наследственный знаток вечного закона, данного и хранимого богами; потому он судья, защитник справедливости; он представитель общины перед богами, приносит им жертвы и молитвы за нее. Итак, военачальник и судья, «богорожденный», «боговоспитанный» царь был и посредником между народом и богами. Царская власть считалась в гомеровской Греции божественным учреждением. Данная богами предку нынешнего царя, имевшему божественное происхождение, она переходила по наследству от поколения к поколению, обыкновенно от отца к старшему сыну. Но получающий ее должен был иметь качества, делающие достойным скипетра. Греческий царь должен быть храбр в битве, мудр в совете, красноречив в народном собрании. Он должен превосходить всех физическою силою и боевым искусством. Слабых, состарившихся или невоинственных царей мало слушались. Описывая красноречивого царя, искусного судью, Гесиод выражает общие понятия гомеровской Греции об этих качествах монархов:

 

«На кого из богоблаженных владык при рождении благосклонно взглянули дочери Крониона (Музы), у того на языке сладкая роса и речь его течет как мед. Все взирают на него, произносящего решение по закону; он говорит убедительно и искусно умеет быстро примирять ссоры. Правителям дается разум, чтоб они всенародно доставляли полное удовлетворение обиженным, убеждая кроткими словами. Когда царь идет по городу, все чтут его с благоговенною любовью, как бога, и в народном собрании он превосходит всех разумом». (Теогония, 81 и след.).

 

В гомеровский период греческой истории царь владел обширными землями, многочисленными стадами, имел средства угощать своих сподвижников в богато украшенном дворце, обширный двор которого был обведен каменною стеною. Кроме земель, составлявших его собственность, в пользовании царя находилась государственная земля; были установлены законом натуральные повинности в его пользу. Царь получал добровольные дары; получал, по своему сану судьи, штрафы с виновных; в случае войны, получал пособия на содержание войска. На религиозных праздниках ему предоставлялись лучшие куски освященных жертвоприношением животных. Как явствует из замечаний Гомера, при дележе добычи, греческому царю отдавалось самое лучшее из неё; в особенности, отдавались ему самые красивые пленницы, драгоценные вещи, хорошее оружие. Энергические цари правили с неограниченною властью; были без сопротивления выносимы и произвольные, суровые, несправедливые поступки их. От слишком больших злоупотреблений властью удерживались они боязнью гнева богов и общественным мнением. Чтоб узнавать общественное мнение и поступать сообразно ему, греческий царь гомеровской эпохи собирал совет вельмож и старшин, обыкновенно во дворец, на обед; созывал народное собрание; оно совещалось на площади; герольды поддерживали порядок. Но ни совет вельмож, ни народное собрание не имели правительственной власти; царь не был обязан подчиняться их решениям.

Царь излагал народному собранию свои мысли. Вельможи, сидевшие подле него на камнях, высказывали свои мнения; каждый, начиная речь, брал в руку ораторский жезл, подаваемый герольдом. Народ стоял кругом; он выражал сочувствие криком одобрения; в случае несочувствия молчал; тем и ограничивалась его роль; одобрял ли, или не одобрял дело, он должен был повиноваться. Одиссей говорит у Гомера: «Многовластие вредно; должен быть один властитель, царь, которому Зевс дал скипетр власти» (Илиада 2, 204); – эти знаменитые слова выражают всеобщее убеждение того времени. Когда Терсит отважился порицать Агамемнона, Одиссей побил его до слез. Но в гомеровскую эпоху греческие «пастыри народов» находили полезным не поступать самовольно, а убеждать вельмож и народ в справедливости и разумности своих распоряжений, чтобы повиновение было усердное. Агамемнон говорит Менелаю, что царь не должен быть высокомерным, должен оказывать почет каждому, говорить любезным тоном (Илиада 10, 68). Одиссей говорит: «Когда храбрыми мужами правит хороший царь, чтящий богов и охраняющий справедливость, то земля дает обильный урожай пшеницы, ячменя и других плодов, стада размножаются и море дает много рыбы», (Илиада 19, 108). «Идеал правителя героических времен – храбрый царь, изобретательный на войне, превосходящий всех окружающих умом, так что вельможи соглашаются с ним, а народ ему предан» (Грот). Царь владыка людей, как Зевс владыка богов.

 

Обязанность кровомщения в гомеровской Греции

Но власть судьи-царя в эпоху гомеровской Греции не имела такого могущества, чтоб удерживать сильных от беззаконий, грабежа, убийства. Законный порядок, охраняющий слабых, был еще шатким. При недостаточности его, обиженный часто был принужден биться с нарушителем. Поединки между греческими героями на войне были не только состязаниями в храбрости, но и способом решить, на чьей стороне справедливость; это был суд Божий. Оба войска стояли и смотрели на поединок; герольды надзирали за соблюдением правил боя. Вообще в гомеровской Греции человек был лишь настолько защищен от насилия, насколько мог сам защищаться от него. Женщины и дети не могли жить иначе, как под охраною сильного мужчины. Мужчина всегда ходил вооруженным; его меч постоянно был при нем. В песнях Гомера много примеров грубого насилия, высокомерных беззаконий; их совершали и прославляемые герои. При таком состоянии общества неизбежно должен был иметь большую силу обычай кровомщения. Боязнь подвергнуться кровомщению несколько сдерживала в гомеровской Греции склонность к насилию. Право кровомстителя было священно, все были на стороне мстителя за кровь. Ближайшие родные убитого были обязаны мстить убийце; чтоб они могли исполнить свой долг, общество лишало убийцу прав гражданства, предавало его преследованию кровомстителей. Если ему не удавалось примириться с ними, дав им выкуп за кровь, он обыкновенно видел себя в необходимости бежать из родной округи и скитался, отыскивая себе приют, где укрыли бы его.

У Гомера много примеров и примирения и бегства. В рассказах его встречается множество убийц, бежавших из родной страны, нашедших себе приют у царей других государств. Они искупили свое преступление тем, что подверглись бедствию изгнанничества и находятся под охраною Зевса. На щите Ахиллеса была изображена, между прочим, сцена спора о выкупе за кровь: на площади народных собраний (агоре) стояли спорящие; старшины (геронты) сидели на выглаженных камнях; они были судьи; кругом стоял народ, и выражал громким криком свое одобрение речи того или другого из споривших; герольды поддерживали порядок. Посредине круга судей лежало золото; его должен был получить или тот из судей, который найдет правильное решение дела, или, как объясняет слова Гомера Шёман, тот из спорящих, который выиграет дело. Илиада 18, 497:

 

Много народа толпится на торжище: шумный
Спор там поднялся; спорили два человека о пене,
Мзде за убийство; и клялся один, объявляя народу,
Будто он все заплатил, а другой отрекался в приеме;
Оба решились, представив свидетелей, тяжбу их кончить.
Граждане вкруг их кричат, своему доброхотствуя каждый;
Вестники шумный их крик укрощают; а старцы градские,
Молча, на тесаных камнях сидят средь священного круга;
Скипетры в руки приемлют от вестников звонкоголосых;
С ними встают и один за другим свой суд произносят.
В круге пред ними лежать два таланта чистого злата,
Мзда для того, кто из них справедливее право докажет.

 

Родственники убитых Одиссеем женихов Пенелопы говорят (Одиссея 24, 433), что кровомщение – долг чести:

 

Мы о себе и потомству оставим поносную память,
Если за ближних своих, за родных сыновей их убийцам
Здесь не отмстим.

 

Аякс говорит Ахиллесу (Илиада 9, 631):

 

Смертный с душою бесчувственный! Брать за убитого брата,
Даже за сына убитого пеню отец принимает;
Самый убийца в народе живет, отплатившись богатством;
Пеню же взявший и мстительный дух свой и гордое сердце
Все наконец укрощает.

 

Если родственники убитого соглашались взять выкуп, убийца, уплатив его, становился, по греческим обычаям гомеровского времени, свободен от их преследования и сохранял свое прежнее положение в обществе. Собственность была еще менее, чем жизнь, ограждена законом. Делать набеги, чтобы грабить жилища, угонять стада, захватывать беззащитных в плен, в рабство – это были славные геройские подвиги. Морской разбой считался в гомеровской Греции отважным ремеслом храбрых людей, нимало не предосудительным.

Но в этой неурядице военного и охотничьего быта проглядывают и черты благородных, гуманных чувств. В гомеровский период греческой истории уже хорошо заметны зародыши цивилизации. Боязнь гнева богов обуздывала страсти. Человек, совершивший убийство, не имеет душевного покоя, пока не очистится от греха. Был обычай гостеприимства, обязывавшей дружески принимать странника, давать ему приют; должно было принять и успокоить его, даже не спрашивая у него, кто он. Только уж когда он подкрепится пищею, освежится купаньем или ванною, натрется маслом, спрашивали у гостя, как зовут его, откуда он, по какому делу он здесь. Кто садился у очага и просил защиты, того нельзя было ни оскорблять, ни оставить бесприютным. Нищий находился под покровительством Зевса. В гомеровской Греции существовал союз гостеприимства. Люди, соединенные им, принимали друг друга с почестями, на проводах давали гостю подарки. Этот союз был у греков наследственным. Полученные подарки заботливо хранились из рода в род. Герольды, послы считались неприкосновенными, даже и неприятельские; – это зародыш международного права. Договоры были освящаемы жертвоприношением, призыванием всевидящего солнца, рек и земли в свидетели, призыванием гнева подземных богов на голову того, кто изменит обещанию.

 

Греческая семья в гомеровский период

Уже в гомеровской Греции имела благородный характер семейная жизнь. Почтительность и любовь к родителям – священная обязанность. Дурного сына преследуют богини мщения, Эриннии. Проклятие отца отнимает счастье и спокойствие у непокорного сына и тяготеет над его потомками до третьего и до четвертого поколения. Мысли о детях и о жене дают самое энергическое возбуждение мужеству в битве. Жена в гомеровскую эпоху греческой истории занимает уважаемое положение в доме, хоть она, но обычаю общему всем древним народам, приобретена дарами, данными её отцу, то есть, как будто куплена. Невесту приводили в новый дом её торжественною процессиею, с пением, музыкою, с факелами; в доме жениха ждали ее гости и веселый пир. Многоженства уже тогда не было у греков. Греческая жена – единственная законная сожительница мужа. Она уважаемая всеми госпожа в доме. Она строго хранит верность мужу. Женские характеры в Илиаде и Одиссее – Пенелопа, Андромаха, Елена, Гекуба, Навсикая и прочие, принадлежат к прекраснейшим созданиям в поэзии всех веков. Мы видим из рассказов Гомера, что женщины пользовались в домашней жизни свободою. Госпожа дома не только заведует домашним хозяйством, не только занимается пряденьем, тканьем, шитьем всей одежды, мытьем, но и выходит к гостям, принимает участие в разговорах с ними; участвует в совещаниях и делах, и голос её не редко решает дело. Многоженства, как мы говорили, у греков не было. Случалось, что муж имел связь с другими женщинами, особенно, когда бывал далеко от дома; но госпожа в доме одна, законная жена. Комнаты, в который, живет она, комнаты служанок, спальная мужа, комната, где хранятся оружие и сокровища, расположены за большим залом с колоннами, и пол их несколько выше, так что из зала ход в них образует лестницу. Большой зал – главная часть греческого дома; тут и очаг. В зал ведет со двора крытая галерея.

Брак у Гомера постоянно изображается счастливым союзом; муж и жена искренно любят друг друга. Одиссей говорит (Одиссея 6, 128):

 

Несказанное там водворяется счастье,
Где однодушно живут, сохраняя домашний порядок,
Муж и жена, благомысленным людям на радость, недобрым
Людям на зависть и горе, себе на великую славу.

 

Елена и Клитемнестра, изменившие супружеской верности, были осуждены всеми; их измена считалась делом не их собственной воли, а воли Афродиты, противиться которой не в силах были они. Елена сама себя называет «сукой» (Илиада 6, 356).

Наложницами в гомеровской Греции обыкновенно бывали рабыни, пленницы взятые на войне. Дети их воспитываются вместе с детьми законной жены и принадлежат к свободному сословию: но получают из отцовского имущества меньшую долю, чем законные сыновья, которые делят между собою наследство равными частями, по жребию.

 

Общественный строй гомеровской Греции

Общественный и нравственный быт гомеровской Греции находится, правда, еще на низкой ступени развития; пылкость физических страстей, гнев, ненависть, любовь к грабежу, мщение вовлекают людей в насилия, убийства, военное хищничество. Но мы видим, что есть и противовес влечению этих злых сил души: есть гуманные чувства, есть, хотя еще неразвитая, но живые понятия о праве, нравственности, религиозных обязанностях; в сердце грека уж были зародыши цивилизации.

Военное дело и подобная ему охота, на которой тоже встречались опасности, считались в гомеровской Греции единственными занятиями, достойными благородного человека. Уважением пользуется только храбрый воин. Онв шлеме и в панцире с наколенниками, закрытый большим щитом, устремляется пеший поражать врагов, или мчится против них на военной колеснице, быстроногими конями которой правит искусная рука верного товарища; он бросает в противника копье. Мужчина, уклоняющийся от войны, называется «бесполезным обременением земли». Но воинственность не заглушала умственной жизни. В поэмах Гомера греческий царь соединен с благородными сподвижниками своими союзом дружбы, братства по оружию; на веселых пирах они любят слушать пение, музыку, речитативы песен о героях; этим смягчается разгул пиров; их веселье не буйная оргия. С обыкновенною наивностью гомеровских песен описываются в них и пиры. Так, например, Одиссей говорит (Одиссея 9, 3 и след.):

 

Сладко вниманье свое нам склонять к песнопевцу, который
Слух наш пленяя, богам вдохновеньем высоким подобен.
Я откровенно скажу, что великая нашему сердцу утеха
Видеть, как целой страной обладает веселье, как всюду
Сладко пируют в домах, песнопевцам внимай; как гости
Рядом по чину сидят за столами, и хлебом и мясом
Пышно накрытыми; как из кувшина животворный напиток
Льет виночерпий, и в кубках его опененным разносит.
Думаю я, что для сердца ничто быть утешней не может.

 

Основным мотивом их воинственности была любовь к славе. Герои Гомера больше всего думают о том, чтобы заслужить своими подвигами восхваление в песнях. А для этого физическая сила и боевая отвага должны были соединяться с теми нравственными качествами, какие восхвалялись певцами. Сочетание этих элементов создавало тех энергических и прямодушных воителей, которые изображены в гомеровских поэмах и которыми мы восхищаемся с детства. Они не стыдятся плакать; мужество их остается достославным, хоть иногда и робеют они, бегут от более сильных противников, и быстрота ног пользуется у них таким же уважением, как и сила руки; не мешает им быть героями и самохвальство, с каким превозносят они сами себя и своих предков.

Воинственная жизнь благородного сословия – главный предмет песен Гомера; но по связи с нею, говорится в его рассказах и о других сторонах быта, и о других классах людей. На щите Ахиллеса были изображены пахание поля, праздник жатвы, на котором пировал и царь, веселый сбор винограда. По песням Гомера мы видим, что большая половина земли остается еще нераздельным пастбищем, по которому бродят многочисленный стада рогатого скота, свиней, коз и овец; пастухи их – рабы; за пастухами наблюдает начальник их, тоже раб. Но значительная часть удобной земли уж перешла в частную собственность, участки размежеваны, и межевые знаки строго охраняются. Пастухами в гомеровской Греции были чаще всего захваченные на войне или купленные рабы, или поставленные в крепостную зависимость туземцы завоеванных областей. Большинство пахарей составляли, кажется, свободные, но не имевшие своей земли работники, феты; они жили главным образом в местностях, далеких от моря; положение некоторых фетов было хуже, чем жизнь рабов зажиточного владельца. Кажется, что греческий фет в гомеровский период работал только за пищу и одежду, а работы требовалось от него много. Ахиллесу казалось, что быть фетом в услужении у бедного поселянина, который плохо кормит, плохо одевает и обувает работника, – самая бедственная участь на свете. Очень велико было в гомеровской Греции число рабынь; они пряли, ткали, мыли белье, носили воду из ручьев в господский дом, стоявший на высоком месте, так что носить воду было далеко; они мололи хлеб на ручных мельницах; исполняли другие тяжелые работы. Но обращение господ с рабами и рабынями было мягкое; степень образования в обоих сословиях была одна и та же; потому отношения между ними были доверчивые, дружелюбные.

 

Ремесла и торговля у греков гомеровской эпохи

Круг мореходства и торговли греков в поэмах Гомера ограничивается почти исключительно островами Эгейского моря и берегами Малой Азии и Греции. Об Италии, Сицилии, Керкире (если остров Феаков действительно Керкира), об Эпирском прибрежье Гомер знает лишь по смутным слухам. Черное море ему неизвестно; он слышал только о фракийцах и «укротителях коней», живущих в скифской земле, Он знает о «реке» Египте, о стовратных Фивах, лежащих, по его сведениям, близ моря, о Ливии, – но знает тоже лишь по темным слухам. Северный берег Африки оставался и гораздо позже гомеровского времени неведомою страною. Через 150 лет после 1-ой олимпиады, когда греки хотели плыть в Ливию, трудно было найти греческого кормчего, который знал бы, как плыть туда – так говорится в легенде об основании Кирены. Часто упоминается в песнях Гомера «о сидонских мужах», хитрых купцах, приезжающих на острова и берега Греции: они привозят наряды, одежду, посуду искусной работы, золото, серебро, олово, электр (или янтарь, или металлический сплав, имевший в своем составе золото), и на эти товары выменивают от греков шкуры, шерсть, рабов. Кипр, Крит и другие восточные острова хорошо известны Гомеру. Греки уже имели там колонии; на Крите видели они так много городов, что по счету Гомера там было их почти сто. Критяне и карийцы – страшные морские разбойники. Финикияне лишь иногда, при удобном случае, захватывают знатного юношу или обольщают греческого мужа обманчивыми словами. Разбой на море длился и по прекращении безурядицы на суше, замечает историк Грот, а Эгейское море во все времена больше других морей страдало от пиратства; потому греки Гомера постоянно спрашивают приплывших к ним иноземцев, для честных дел приплыли они, или с дурным намерением.

Амфора 950-900 до Р. Х. с росписью характерного для гомеровской Греции протогеометрического стиля

 

Монеты были неизвестны в гомеровской Греции. Торговля там ведется лишь меновая. Единицею оценки служит обыкновенно вол. Рогатый скот и овцы даются в подарки, в выкуп за пленных, в плату за покупаемых рабов. Из металлов самые обыкновенные – золото и медь; серебро и железо встречаются реже; даже оружие делается вообще не из железа, а из бронзы.

Первые греческие города были построены в некотором расстоянии от моря, на скалах или холмах; так было нужно для безопасности от набегов с моря и с суши; с тех сторон, откуда доступ был легок, защищали город стенами. После, когда грабительство стало уменьшаться, и жизнь сделалась более мирной, начали строить дома и по спускам холма от прежнего города, и на равнине; эти новые части города окружали степами; старую часть города на холме стали называть акрополем. Такой состав имели Фивы, Афины, Аргос. Города в колониях строились таким же порядком. Но иногда случалось, что жители вовсе покидали старый город, стоявший на холме, все переселялись на приморское место, удобное для мореходства, и новый город весь стоял на прибрежной равнине. В исторические времена еще были видны на горах развалины старых покинутых городов.

Городская жизнь в гомеровской Греции уже получила довольно высокое развитие. В городах были хорошие дома, великолепные дворцы и храмы; города были обведены стенами; кругом них были виноградники и оливковые рощи. В греческих городах жили ремесленники; у Гомера упоминаются плотники, кузнецы, кожевники, горшечники, тележники, токари, работавшие изделья из рога. Одежду и ковры делают у Гомера женщины. Были гадатели, были врачи. Бедные женщины пряли шерсть по найму, чтобы на плату кормить детей (Илиада 12, 434). Но искусство писать еще грекам неизвестно. Изящные искусства находятся еще в очень грубом состоянии. Между прочим, упоминается и о живописи. Все те превосходно сделанные вещи, которым дивятся греки гомеровской эпохи, – хорошее оружие, красивая посуда, драгоценные ожерелья, – или получены с востока, или приписываются божественным художникам, Гефесту Дедалу; бронзовые вещи – обыкновенно Гефесту.