В год окончания войны Помпея с Митридатом (63 г. до Р. Х.) Риму угрожала страшная опасность от одного из его аристократов, Луция Сергия Катилины. Опасность эта, выразившаяся в составлении заговора с целью захвата власти, была вызвана неслыханною роскошью жизни римской знати и происшедшим вследствие того финансовым расстройством в высших классах. Богатства и наслаждения Востока, перенесенные в римскую республику, подобно вихрю, увлекали всех в бездну погибели. Толпы рабов, умевших возбуждать замиравшую чувственность сладострастными искусствами и занимать праздный ум остроумными рассказами, заступили место прежних домашних собеседников. Вместо простых шуток и сельских праздников, увеселявших предков, любимыми удовольствиями народа сделались триумфы, гладиаторские игры и звериные травли. Простые пирушки старины заменились у римлян-современников заговора Катилины роскошными пирами Лукулла. Древняя глиняная посуда с простою живописью, приготовлявшаяся этрусками, была заменена драгоценною каменною посудою восточного изделья и сосудами, украшенными серебром, золотом и драгоценными каменьями. Одним словом, вся жизнь приняла восточно-греческий оттенок, вместо прежнего простого самнитского, а потом близкого к природе прекрасного греко-европейского характера.
Распутство и роскошь вошли в моду, так что даже такие современники Катилины из среды аристократии, как, например, Цицерон, которые не находили никакого удовольствия в распутстве и не имели для этого средств, должны были из приличия следовать безрассудной моде. Расточительность не ограничивалась частной жизнью. Высшие государственные должности были сопряжены со значительными издержками для лиц, занимавших их. Народ требовал от эдилов, обязанных устраивать увеселения на собственный счет, более и более пышных общественных игр. Нужно было иметь громадные богатства тому из эдилов, который хотел сравняться со своими предшественниками, не говоря уже о том, чтобы превзойти их. Так Марк Эмилий Скавр Младший, сын Марка Эмилия, прославившегося в Югуртинской войне, будучи эдилом в 58 г. до Р. Х., лет через пять после заговора Катилины, построил театр, стоивший ему несколько сот тысяч и воздвигнутый только на короткое время его службы – театр был разрушен, когда Скавр сложил с себя звание эдила. Этот театр мог вмещать до шестидесяти тысяч зрителей и был украшен между прочим тремястами шестьюдесятью мраморными колоннами и тремястами бронзовыми статуями. Декорации и костюмы соответствовали великолепию здания и обошлись Скавру в пятьдесят семь тысяч русских дореволюционных рублей.
Конечно, только у немногих фамилий были средства для такой расточительности, и долги сделались самым обыкновенным явлением. Знаменитый Гай Юлий Цезарь, будучи эдилом, задолжал для устройства народных игр более тринадцати миллионов рублей. Высшие должностные лица, делаясь наместниками или полководцами, поправляли свое состояние на счет подвластных им народов; но все поборы и военные контрибуции были для большинства из них недостаточны. Почти вся аристократия впала в долги, не будучи в состоянии умерить своей роскоши, и все более и более запутывалась в них. При тогдашней распущенности, должники нисколько не стеснялись в средствах добывания себе денег. Консул 86 г. до Р. Х. не побоялся издать закон, по которому задолжавшие развратники высших классов освобождались от уплаты трех четвертей своего долга. Часто повторявшиеся при Сулле примеры легкого обогащения посредством грабежа на войне или участия в городских беспорядках и убийствах должны были оказывать самое вредное влияние на развратный народ. Что делал в больших размерах Красс во время проскрипций Суллы, то в меньших размерах делали возвысившийся благодаря участию в тех же проскрипциях Катилина и другие, пользуясь ими для присвоения себе имущества горожан. По примеру Лукулла, который, будучи главнокомандующим, набрал бесчисленные сокровища, и второстепенные начальники, как например центурион Суллы, Лусций, приобретали иногда одним походом богатое состояние.
Вот какие обстоятельства вызвали в 63 г. до Р. X. заговор Катилины. Изменение форм государственного устройства и введение нового порядка вещей не было единственною целью заговорщиков. Им прежде всего хотелось освободиться от долгов, обогатиться на счет граждан и уничтожить своих врагов, а для этого возобновить ужасное время Суллы. Луций Сергий Катилина, зачинщик и руководитель заговора, принадлежал к числу промотавшихся аристократов, которые, как и в XVIII веке Мирабо, боялись огромной массы своих долгов больше, чем правительства и его суда. Еще прежде чем составить заговор ради государственного переворота Катилина совершил несколько убийств и умертвил своего родного брата. Но, несмотря на это, в 69 г. до Р. X. он был назначен претором, а в 63 г. до Р. X., соперничая со знаменитым оратором Марком Туллием Цицероном, искал консульства, питая надежду достичь своей цели.
Катилина вошел в сношения с самыми отчаянными и развратными людьми Рима и Италии, чтобы убийствами, грабежом и поджогами добывать средства для своего распутства. Он искал и нашел сообщников для своего преступного намерения не в одной черни: сама аристократия пала так глубоко, что большая часть заговорщиков принадлежала к высшему классу. Одиннадцать сенаторов, пять народных трибунов, два квестора и даже один знаменитый претор соединились с Катилиной. В сочувствии к заговору подозревают и Гая Антония Гибриду, бывшего консулом вместе с Цицероном, хотя впоследствии он силою оружия содействовал подавлению заговора. То же думали и о Крассе. Сам Гай Юлий Цезарь, бывший в том году верховным жрецом, не слишком ревностно противодействовал заговору и мало заботился о наказании виновных. В каком печальном внутреннем состоянии находилось аристократическое правление, столь блестящее извне, когда лучшие граждане из самых знатных фамилий готовы были принять участие в предприятии Катилины, направленном к убийству и грабежу! Такое явление делало еще более ощутительною потребность римлян в монархическом правлении.
Целый год Риму угрожала опасность, – и опасность эта не была тайной: она была известна всем! Лучшая часть аристократии знала, что некоторые из первых государственных людей находились в связи с самою низкой и развратной частью населения, что заговорщики в самом городе имеют свои тайные собрания и что Катилина не теряет даже надежды на получение консульства. Необходимо было положить конец его злодействам, и для этого избрать в консулы человека беспристрастного, не принадлежавшего к аристократии. Поэтому аристократы, до того столь завистливые, сами оказали содействие выбору в консулы Цицерона, который был врагом Катилины и принадлежал к числу немногих честных людей в Риме.
Марк Туллий Цицерон
Цицерон, избранный вместе с Антонием Гибридой, тотчас же направил всю свою деятельность на подавление заговора. Главная трудность состояла в том, что по существовавшим в Риме законам высшая полиция не могла без формального обвинения перед судом ни привести к ответственности главных виновников заговора, ни остановить их происков. Катилина и другие заговорщики уже условились о вооруженной помощи с галльским племенем аллоброгов, посольство которых случайно находилось в Риме, и успели расположить в свою пользу поселенных в Италии ветеранов Суллы, а против них нельзя было найти требуемых улик. Цицерон наконец воспользовался одним действенным средством. Он находился в хороших отношениях со многими знатными дамами легкого поведения, и чрез одну из них успел выпытать у одного заговорщика, кто были его сообщники. Таким образом, он нашел желанную юридическую улику и мог, 20 октября 63 г. до Р. Х., открыто восстать в сенате против Катилины и изобличить его. Согласно с обычаем римлян в таких случаях, Цицерону и его товарищу, также горячо взявшемуся за общее дело, даны были все средства для спасения отечества от заговора. Но, несмотря на определение сената, дававшее консулам почти диктаторскую власть, положение дел не улучшилось. Катилина, по своей необыкновенной дерзости и дикой храбрости, ничего не боялся. Солдаты Суллы, в соединении с другими отчаянными людьми, взялись уже за оружие в Этрурии, а заговорщики в Риме ожидали только их прибытия, чтобы поджечь Рим со всех концов и умертвить самого Цицерона с большею частью сенаторов.
Риму угрожала ужасная участь, но красноречие великого оратора Цицерона сделало чудеса. Своими знаменитыми речами против Катилины он умел возбудить древний римский дух даже в тех гражданах, в которых погасло всякое чувство чести и любви к отечеству. Из боязни показаться участниками в заговоре, люди, сочувствовавшие Катилине, подали голос против него. Первая речь, произнесенная Цицероном в сенате, произвела такое действие, что Катилина вынужден был оставить город в тот же день и с толпами заговорщиков удалился в Этрурию, где и возложил сам на себя знаки консульства. Вскоре после того послы аллоброгов объявили консулу о своих переговорах с Катилиной. По совету Цицерона, аллоброги продолжали сношения с заговорщиками, доставляя правительству сведения об их гибельных замыслах, и наконец сообщили подписи знатнейших заговорщиков. Посредством этих документов главные участники заговора Катилины были изобличены в своих замыслах. Цицерон приказал арестовать их и настоял в сенате на том, чтобы они были осуждены на казнь без всякого дальнейшего следствия.
Речь Цицерона против Катилины. Картины Ч. Маккари, 1889
Но это предложение противоречило древнему закону, по которому всякий гражданин, присужденный к наказанию за преступление, имел право апеллировать к народному собранию. Этим законом воспользовался Юлий Цезарь и в длинной речи старался доказать несправедливость мнения Цицерона, требуя, чтобы заговорщики были присуждены только к пожизненному заключению и потере своего состояния. Большая часть сенаторов согласилась с мнением Цезаря, и все красноречие Цицерона не имело бы успеха, если бы на его сторону не стал человек, пользовавшийся влиянием более по своему характеру, чем по талантам. Это был Марк Порций Катон Младший, правнук Катона Старшего (Цензора). Катон Младший, или, как его обыкновенно называют, в отличие от его славного предка, Катон Утический, один из всех современников занимался государственными делами из чистых побуждений, без всяких корыстных видов. Римляне эпохи заговора Катилины, даже держась честного направления, не были тверды и постоянны в своих убеждениях. Ими руководила или минутная зависть, или же, как Цицероном, страсть к почестям и славе, а не истинно благородные чувства и врожденная добродетель. Напротив, Катон, держась строгих правил стоической философии, был, среди своего развращенного времени, образцом древнего римлянина. Несмотря на всеобщую испорченность, он сохранил простоту чувств и нравов предков и, обладая истинным величием духа, всегда был в состоянии противостоять влиянию времени, которому все подчинялись. Чистота и твердость характера этого человека оказывали необыкновенное действие в эту эпоху самого страшного разврата. Действительно, по самой природе человека, крепкий организм, в случае болезни, излечивает сам себя при помощи остающихся в нем здоровых элементов. Так сильные характеры и истинный патриотизм, подкрепляемые здравым смыслом, которого едва ли может когда-нибудь совершенно лишиться народ, имеют поистине чудесную силу в известных обстоятельствах.
Чего не мог достигнуть Цицерон при всем своем таланте, того достиг Катон влиянием, которое имели на народ чисто римские нравы. Согласившись с Цицероном во мнении о Катилине, Катон решил дело. Сенаторы произнесли смертный приговор против заговорщиков, и Цицерон не замедлил исполнить его. Народ с торжеством встретил Цицерона, когда он вечером в этот знаменитый день возвращался домой: собравшись бесчисленными толпами на площади, граждане как бы с триумфом проводили Цицерона до его дома и почтили его, как спасителя государства, именем отца отечества.
Дальнейшее преследование заговора было совершено военной силой. Здесь действовал уже не Цицерон, а его товарищ по консульству, Антоний, выступивший с войском против Катилины. Кровавая битва решила спор. Катилина и его солдаты сражались геройски, но после отчаянного сопротивления были разбиты: большинство из них и сам Катилина, пало на поле битвы (начало 62 г. до Р. Х.). Однако поражение заговорщиков не привело дела к концу. Приверженцы Помпея, пользуясь тем, что Цицерон казнил римского гражданина без апелляции к народу, хотели извлечь выгоды для своего покровителя. Легат Помпея, Квинт Цецилий Метелл Непот, возвратившийся из Азии и в 62 году избранный в народные трибуны, еще до победы над Катилиной называл решение Цицерона противозаконным. При содействии Цезаря он даже предложил немедленно вызвать в Рим Помпея для того, чтобы принять меры против Катилины и восстановить нарушенный Цицероном порядок. Это предложение имело целью ещё больше поднять значение в государстве и так уже неслыханно возвысившегося Помпея. Ещё не вернувшись из Азии после разгрома Митридата, Помпей, тем не менее, уже искал способ добиться в Риме положения, близкого к монархическому. Ради этого он завязал связи с партией демократов и с, возможно, бывшим в числе соумышленников Катилины Цезарем – тактика, которая привела вскоре к образованию первого триумвирата.
Метелл, действуя в интересах Помпея, употребил и насилие. Окружив себя вооруженными толпами, он дал своим противникам открытую битву на площади и успокоился только тогда, когда узнал, что сенат уполномочил консула отражать силу силой. Потом Меттелл бежал к Помпею в Азию.
