Упрочив свое владычество в Италии, Антоний и Октавиан отправились с многочисленным войском на решительную борьбу против республиканцев, собравшихся под начальством Кассия и Брута. Эти полководцы формировали свои легионы в Азии; собрав большое войско и много денег, они соединились в малоазиатских Сардах, переправились через Геллеспонт (Дарданеллы) и по Фракийскому берегу тем путем, которым шел Ксеркс в Грецию, и вступили в Македонию. Секст Помпей, владея сицилийскими гаванями, захватывал между тем корабли, которые везли хлеб в Италию, и там начался голод. Сильный республиканский флот, находившийся под начальством Стация Мурка и Домиция Агенобарба, владычествовал на Ионическом море; в Брундизии держались республиканцы. Вообще, вся восточная половина государства была под их властью, как западная под властью триумвиров. Обе стороны были равны между собою по числу войск, и трудно было предугадать, за которой из них останется победа. Брут и в особенности, Кассий действовали на востоке сурово: брали тяжелые контрибуции с городов, сокровища из храмов, не щадили и частной собственности, когда нужно было добыть деньги на войну. Кассий отнял у родосцев их корабли и товары, пощадил только жизнь их, или, как он сам выразился с насмешкою, «оставил им только солнечный свет». Брут подверг таким притеснениям ликийские города Патару и Ксанф, что богатая торговая Патара совершенно обнищала, а граждане Ксанфа в отчаянии зажгли свой город, убили свои семейства и себя.

Оба войска имели храбрых, опытных полководцев; в одном, таким был Антоний, в другом – Кассий; разница состояла в том, что у триумвиров была уверенность в победе, а республиканцы были исполнены мрачных предчувствий: кровавая тень убитого Цезаря как будто преследовала их. Есть предание, что Брут, человек экзальтированного, мечтательного характера, имел на Геллеспонте ночное видение: ему явился какой-то призрак, сказавши ему: «мы снова увидимся при Филиппах». Есть другое предание, что Кассий после своего поражения увидел Цезаря в фигуре всадника, скакавшего к нему на коне с опущенными поводами и грозно смотревшего на него. Было также предание, что Кассий и Брут убили себя тем самым оружием, которым нанесли удары Цезарю в курии Помпея; это значило, что они закололи себя в искупление убийства Цезаря.

И в том и в другом войске было около 100.000 человек; они сошлись осенью 42 г. до Р. Х. на границе Фракии и Македонии, в окрестностях города Филиппы. Этот город стоял на холме, отделенном от моря болотистою низменностью. Гряда высот, идущая от этого холма, примыкает на севере и на востоке к Пангейскому хребту, изрытому старыми золотыми рудниками; на западе расстилается плодородная равнина. Позиция республиканцев была выгодна: они стояли на гряде высот, имели изобильный подвоз провианта с востока и с моря; а цезарианцы получали провиант с большим трудом и должны были черпать воду из колодезей. Поэтому Кассий не принимал битвы, которую несколько раз предлагали ему противники; он рассчитывал, что погубит их, затягивая дело. Но Антоний, который один распоряжался в своем войске, потому что Октавиан был болен, блистательно выказал свои военные таланты: он тайком проложил через болото насыпь, закрытую от неприятеля тростником и кустарником, ночью перешел по ней, занял холмы и окопался на них. Тогда Кассий, опасаясь быть отрезанным от сообщений с юга и с тыла, принял битву.

Место битвы при Филиппах на границе провинций Македония и Фракия. Справа - пролив Дарданеллы

Автор изображения - Marsyas

С обеих сторон сражались одинаково храбро, и результат был для обеих сторон одинаковый. Антоний смелым нападением оттеснил войско Кассия с холма и взял неприятельский стан; Брут тоже оттеснил войско больного Октавиана и взял неприятельский стан. Но Кассий, обманутый ложным известием, что разбит и Брут, подумал, что дело их погибло, и велел, чтобы отпущенник пронзил его мечом. Это было равнозначно поражению республиканцев: с Кассием, «последним римлянином», пала самая твердая опора погибающей республики.

Двадцать дней после этого войска стояли друг против друга. Воины, начавшие тяготиться недостатком продовольствия и наступившим холодом, заставили возобновить битву. Победа, долго колебавшаяся, была отвагою и искусством Антония решена в пользу триумвиров. Республиканские легионы объявили, что не хотят продолжать войну. Брут дал свой меч одному из своих приближенных, Стратону, велев держать его обнаженным, и, как истинный стоик, бросился на него сам.

Многие из республиканцев последовали примеру Брута, не желая пережить погибель республики и предпочитая добровольную смерть бегству от преследований. Так поступили с собою Квинт Антистий Лабеон, один из убийц Юлия Цезаря, Ливий Друз, Секст Квинктилий Вар и другие. Жена Брута, твердая душою Порция, дочь Катона, узнав об исходе битвы, удушила себя чадом зажженных углей. В числе пленных, убитых по приказанию победителей, находились Квинт Гортензий, сын знаменитого оратора, Марк Лукулл и Марк Фавоний, постоянно сопровождавший Катона и во всем подражавший ему.

Поле двух битв при Филиппах стало могилою римской республики. Некоторое время спустя великий поэт Вергилий написал:

«Придет время, когда земледелец, распахивая это поле, будет раскрывать бороздами своего плуга римские копья, изъеденные ржавчиной, или, разбивая землю мотыгой, будет выбрасывать звенящие шлемы и с удивлением смотреть на огромные кости в пробитых могилах».

Борьба отцов за свободу, за убеждения против устанавливаемой в Риме империи казалась детям борьбою исполинов.