XVI ВЕК

 

РЕФОРМАЦИОННЫЙ ПЕРИОД

 

II. Политическое состояние Германии в начале XVI века.

 

Как следует смотреть на реформационную эпоху в Германии? – Национально‑религиозная сторона реформации. – Отсутствие в Германии определенного государственного устройства. – Попытки политической реформы. – Связь политического вопроса с церковным. – Планы реформы в публицистике. – Брожение среди рыцарства и крестьянства.

 

Ср. том I, гл. XI, XV, XVII, XX, XXIX, XL. Литература по истории реформации в Германии указана выше (стр. 10), а также в следующих главах. Здесь отметим сочинения о состоянии Германии перед реформацией. Янсен. Экономический, правовой и политический строй Германии накануне реформации. 1898. – Höfler. Politische Reformbewegung in Deutschland im XV Jahrhundert. – Gothein. Politische und religiöse Volksbewegungen vor der Reformation. – Gaset, Politische und sociale Bewegungen im deutschen Burgerthum zu Beginn des XVI Jahrhund. – О. Clfmen. Flugschriften aus den ersten Jahren der Reformation (1906 и след.). – Ullmann. Kaiser Maximilian I, – R. Ehrenberg. Das Zeitalter der Fugger, Geldcapital und Creditverkehr im XVI Jahrhundert. 1896. – fi. Бауерз. Реформация Фридриха III (Лекции по новой истории, т. I). – H. Werner. Die sogenannte Reformation des Kaisers Friedrichs (см. о ней в I «Ист. Зап. Евр.», гл. 20 и 21). – Gebhardt. Die Gravamina der deutschen Nation gegen den romischen Hof.

 

В числе вопросов, которые следует ставить при изучении реформационного движения в той или другой отдельной стране, вопрос о внутреннем состоянии страны, как мы видели, занимает первое место. Указывая на важность этого вопроса, мы коснулись уже некоторых сторон того положения, в каком находилась Германия перед возникновением в ней реформации. Немецкий народ в начале XVI века находился в состоянии, весьма напоминающем нам то положение, в каком был французский народ перед началом своей великой революции: и в Германии старое политическое здание пришло в ветхость, и в Германии обсуждался вопрос об общественных преобразованиях, и в Германии делались частные попытки реформы, и, наконец, подобно тому, как во Франции созвание генеральных штатов 1789 г. было сигналом к перевороту, так у немцев около 1520 г. выступление Лютера сделалось исходным пунктом общественного движения, глубоко потрясшего нацию, движения с характером, как и французская революция, политико‑социальным, хотя и пошедшего под знаменем реформации религиозной. Аналогию представляют и весьма значительное развитие в обеих странах в указанные эпохи памфлетной (в широком смысле слова) литературы, в которой заявлялись известного рода общественные требования, и предлагались реформы, и образование отдельных политических партий с разными программами, интересами и принципами. Делая это сопоставление между реформационным временем в Германии и революционным во Франции, мы имеем в виду отметить то важное обстоятельство, что немецкая реформация не была явлением исключительно религиозным; это тем более необходимо, что, по традиции, унаследованной от прежних историков, и теперь нередко смотрят на политическое и общественное движение эпохи, как на второстепенное и побочное, как на движение, только мешавшее правильному течению религиозной реформы, делу очищения религии от людских нововведений. Рыцарское восстание, крестьянская война, борьба между князьями и императором могут рассматриваться, как второстепенные, побочные, ненужные явления только при узко‑церковной точке зрения, с которой вся история этой эпохи сводится к одному преобразованию церкви.

Причины реформации, заключавшиеся в порче церкви, в гнете курии, в привилегиях клира, а также и в чисто социальной оппозиции духовенству, существовали везде, но в Германии они действовали особенно сильно, ибо, с одной стороны, редко где религиозность отличалась таким интимным, моральным характером, как в тогдашнем немецком народе, а с другой, и мало какая другая нация находилась в таком унижении перед римской курией, как немецкая, вследствие того, что её политическое бессилие было удобной почвой для развития папских притязаний. Религиозное настроение Германии проявлялось в переводах Библии и развитии церковной песни еще до Лютера; своим знаменитым переводом и. своей богослужебной лирикой он только затмил более ранние проблески стремления читать св. писание и молиться на родном языке. Обнаруживалось, далее, это религиозное настроение в образовании мистических кружков, в благочестивых трудах «братьев общей жизни», в гуманистических занятиях богословием на новых основах, в существовании скрытых еретиков, в постоянной заботе о церковной реформе, для проведения которой высказывалось желание о новом вселенском соборе. И вот это национальное раздражение против Рима в соединении с неудовлетворенностью религиозно настроенного народа тем, что ему давала церковь, и объясняют успех протеста Лютера во всех слоях немецкой нации. Уже из этого видна двойственность причин реформации: для многих национальная сторона дела была даже выше религиозной, ибо около 1520 г. некоторые сторонники Лютера прямо советовали ему отказаться от догматической части своих сочинений и остаться лишь при том, в чем выразились национальные стремления немцев, недовольных вымогательствами курии и её вмешательством во внутренние дела Германии: из религиозного реформатора, каким был Лютер, они хотели сделать народного вождя в том чисто светском и безусловно внутреннем перевороте, который подготовлялся в Германии независимо от «порчи церкви» и хозяйничания римской курии.

Германия, как одно политическое целое, находилась в эту эпоху в состоянии, так сказать, неустойчивого равновесия, не имея определенного центра тяжести, перестав быть единым государством, но и не превратившись окончательно в простую федерацию. Поэтому здесь давно уже чувствовалась необходимость государственной реформы, которая вывела бы страну из того хаоса, какой представляли из себя её учреждения. Главным политическим вопросом, давным‑давно поставленным ходом государственного развития Германии, как известно, был вопрос о взаимных отношениях императорской и княжеской властей. Золотая булла Карла IV (1356) узаконяла в государстве особое положение курфюрстов, на которых переносилась часть императорских прерогатив, и создавала из этих семи князей как бы зерно имперских сеймов. На последних рядом с курфюрстами мы видим других князей, в территориальном отношении нередко более могущественных, чем сами курфюрсты. Мало-помалу курфюршеские права распространились и на них, но это усиление значения князей не сопровождалось выработкою более определенных форм имперского устройства, так что и имперский сейм имел характер какой‑то незаконченности, и взаимные отношения императора, князей и городов, тоже представленных на сейме, не отличались ни устойчивостью, ни последовательностью. Это давало себя знать, например, в образовании частных союзов между отдельными политическими элементами, каковы союзы городов – рейнский, швабский и ганзейский, имевшие своею целью, между прочим, взаимную защиту и поддержку земского мира, – давало себя знать и в тех столкновениях, какие происходили между городами и князьями. Известна городская война второй половины XIV века, в которой участвовали, с одной стороны, швабский союз, а с другой – князья под предводительством герцога вюртембергского. Последние вышли победителями из этой борьбы. Они нанесли поражение не только городам (битва у Дёффингена 1388 г.), но и имперскому рыцарству, задумавшему воспользоваться этим междоусобием для своих целей: после этого были запрещены всякие союзы как городские, так и рыцарские. Политическая реформа была, таким образом, настоятельною необходимостью: нужно было что-либо более определенное и прочное – в унитарном ли, или федеративном смысле, – все равно, и это особенно сознается в середине XV в. при Фридрихе III. Инициативу реформы взяли на себя курфюрсты. Курфюршеская коллегия, благодаря изданной за сто лет перед тем золотой булле, была единственным сколько‑нибудь организованным политическим учреждением, которое могло взять на себя инициативу; но попытки курфюрстов, главным образом, на сеймах между 1456 и 1476 годами ни к чему не привели. Помимо того, и в самом обществе уже создавались планы политической реформы, вроде «Реформации короля Сигизмунда», позднее «Реформации Фридриха III» и т. п. Но Фридрих III вовсе не был таким человеком, чтобы можно было ожидать от него умелого и энергического участия в этом деле, а потому все надежды были возложены на его сына Максимилиана, выбранного на сейме 1486 г. в «римские короли», т. е. наследником Фридриха III. Царствование Максимилиана I (1493–1519), главным образом, и должно быть рассматриваемо с точки зрения надежд, возлагавшихся на этого императора, когда еще его выбирали в римские короли. Любопытно, однако, что в реформе, которая была при нем предпринята и проведена, выразилось прямо недоверие к тому, чтобы сама императорская власть была способна дать Германии надлежащее единство. Эта реформа основывала новый порядок, – впрочем, не утвердившийся в полном своем объеме, – не на расширении власти императора, а, наоборот, на усилении княжеского влияния; в этом и заключалась причина того, что реформа не встретила сочувствия императора. Исключительно занятый своими династическими интересами, создавая обширные политические планы, смотря на империю лишь как на средство, которым следует пользоваться для достижения целей, бывших совершенно чуждыми и имперским чинам, и всей нации, нуждаясь постоянно в денежных средствах, зависевших главным образом от князей, Максимилиан не мог ставить ребром вопроса о своих отношениях к князьям, не смел противиться их желаниям, хотя соглашался на их требования весьма неохотно, без намерения исполнять свои обещания и даже с тайной мыслью мешать тому, что ему казалось невыгодным или даже оскорбительным в предпринятом имперскими чинами деле. Вормсский сейм 1495 года, установивший «общий и вечный земский мир», под страхом имперской опалы и лишения покровительства законов за всякое самоуправство, учредил имперский верховный суд (Reichskammergericht). Лишь председатель этого суда назначался императором, а остальные члены (16) – курфюрстами и князьями (14), а также и городами (2). Далее, империя была разделена на десять округов (Kreise) с определенным контингентом конницы (4 т.) и пехоты (20 т.) для каждого округа, а во главе округов было поставлено по два окружных старшин (Kreisobersten) из наиболее могущественных князей для начальствования над окружным войском с правом приводить в исполнение приговоры верховного суда. Земский мир и окружное устройство еще не противоречили интересам Максимилиана, но он весьма неприязненно относился к верховному суду, и вот он создал ему противовес в Вене в виде Reichshofrath'а для наследственных габсбургских земель. Но с особенным нерасположением отнесся он к плану имперских чинов учредить особый правительственный совет, которому принадлежала бы весьма широкая компетенция в охране внутреннего мира и внешней безопасности империи, а также право заведовать государственными доходами. Антагонизм между императорскою и княжескою властью все более и более обострялся. Максимилиану, однако, не приходило в голову опереться на те общественные и народные силы, которые были враждебны княжескому порядку и пошли бы за императором в деле политического объединения и соответственных государственных реформ под условием преобразований и в гражданском быту. Сами по себе изменения, введенные при Максимилиане в устройстве империи, не были настолько серьезны, чтобы ими мог быть решен вековой политический вопрос организации верховной власти в Германии, а тут еще сам император противодействовал всему, что могло внести более определенности, порядка и устойчивости в государственный быт Германии. Когда в 1519 г. в преемники Максимилиану был избран внук его Карл, вопрос о взаимных отношениях между императором, как немецким королем, и князьями оставался, таким образом, нерешенным, хотя, по-видимому, эти отношения и были определены избирательной капитуляцией Карла. Поэтому вопрос опять был поставлен самою жизнью, но решение его на этот раз происходило уже в связи с религиозной реформацией. Ведь ему фактически принадлежала верховная власть в стране, тот и был защитником её национальных и политических интересов против Рима. Дело в том, что перед началом реформации, особенно с царствования Фридриха III, отличавшегося уступчивостью по отношению к папству, представителями политической оппозиции против папства были главным образом курфюрсты и вообще князья, хотя и сам Максимилиан становился также в ряды недовольных вмешательством курии в немецкие дела. В Германии в начале XVI века обнаруживалось стремление не только к политическому объединению, но и к национальному освобождению, а потому для всей внутренней жизни немецкого народа было важно, кто станет во главе этого национального движения – император или князья; так как национальное движение было соединено с религиозным протестом, то это значило также, чья политика в церковном вопросе окажется более национальною, и кто, защищая народные права против курии, на этом утвердит свое политическое значение и, определяя по‑новому взаимные отношения церкви и государства, воспользуется переменою для упрочения своей власти.

Таков был вопрос политический, но он еще усложнялся одним немаловажным обстоятельством: княжескою властью были недовольны и города, и так называемое имперское рыцарство, и крестьянство, да и в интеллигентных кругах Германии были люди, мечтавшие о полном внутреннем переустройстве государства. Это не только обнаруживалось в публицистике того времени, но и проявилось в двух восстаниях – рыцарском и крестьянском, происшедших в двадцатых годах XVI в. и быстро подавленных князьями. В Германии государственная жизнь сложилась таким образом, что и император, и князья заботились не столько о целом, сколько об отдельных частях, первый – о своих наследственных владениях и связанных с ними династических интересах, вторые – о расширении своей власти в отдельных землях. Между тем, в интеллигентных кругах нации были люди, патриотически настроенные, возвышавшиеся до понимания интересов немецкого народа, как нации, до идеи общего блага, как цели государства. Из их‑то среды и выходили планы и проекты реформ, излагавшиеся в тогдашней публицистике. Начало последней восходит еще к середине XV в., когда в Германии, под влиянием базельского собора и толков о реформе церкви, оживился в обществе интерес и к политическим вопросам: Кроме того, к немцам не могли не проникать и действительно проникали гуситские идеи, игравшие такую роль в чешском национальном движении XV в. В 1433 г. Николай Кребс (впоследствии кардинал Николай Кузанский) в сочинении «De concordantia catholica», описывая внутреннее разложение Германии, ответственность за него возлагал на князей, стремящихся к полной самостоятельности, и, предсказывая, что «как князья раздирают империю, так их самих станут раздирать народные силы» (die Gemeinen aus dem Volke), настаивал на необходимости решительных мер, дабы уничтожить общественное зло. За предложениями Кребса идет ряд других планов. В народных массах также происходило брожение, и делалась популярною мысль о необходимости государственного переустройства и притом на началах демократических с политическим объединением страны под властью императора. В 1438 г. и появилась упомянутая «Реформация императора Сигизмунда» некоего Фридриха Рейзера, в которой говорилось о печальном положении страны, и высказывалась надежда на то, что города произведут её обновление: именно от городского сословия автор ожидал почина во всех реформах. Позднее была в большом ходу «Реформация Фридриха III», написанная, так сказать, уже специально в интересах крестьянского сословия и подвергавшаяся переделкам сообразно с ходом дел на сеймах конца XV и начала XVI века.

Годы, непосредственно предшествовавшие выступлению Лютера в качестве реформатора и избранию на престол Карла V, были временем весьма большого возбуждения, выразившегося в развитии литературы памфлетов и летучих листков, но ни в каких других общественных классах не происходило такого сильного движения, как среди имперского рыцарства и крестьянства. Мы увидим, что еще до начала реформации оба эти сословия вполне были готовы к тому, чтобы произвести переворот вооруженною силою; только впоследствии составилось такое представление, будто причиною восстаний рыцарского и крестьянского двадцатых годов XVI века было выступление Лютера против католической церкви. Разумеется, между рыцарями и крестьянами не могло быть солидарности, так как одни были в числе угнетателей других, и крестьяне, восставая против всех своих господ, поднимались и на рыцарское сословие. Те и другие сходились, однако, в том, что стремились к устранению княжеского произвола и к объединению всех земель под властью единого императора. Неудача реформ, проводившихся на сеймах при Максимилиане,толкала и рыцарство, и крестьянство, и патриотов, мечтавших об обновлении государства, на другой путь. Итак, Германии предстояло так или иначе решить свой политический вопрос об отношении между императором и князьями, усложнявшийся вдобавок еще антагонизмом между отдельными политическими элементами: в то самое время, как князья были настроены против императора, против них самих готово было восстать имперское рыцарство, города находились с ними в ссоре, а крестьяне начинали бунтовать против своих господ. От той или другой комбинации социальных сил, между которыми должно было произойти столкновение, и от характера идей, господствовавших в разных слоях нации, зависели и исход, и направление переворота, начавшегося вскоре после вступления на престол Карла V.