Величайшим поэтом Англии был лорд Джордж Гордон Байрон (1788-1824), который подобно блестящему метеору пролетел над горизонтом, затемняя все другие светила. Поклонники «трона и алтаря» с Саути и стражами англиканского Сиона во главе, с ужасом взирали на такие титанические натуры, как Байрон, Шелли, Китс, которые так смело раздвигали рамки традиционного мировоззрения старой Англии; этих поэтов называли членами «сатанинской школы», но они превосходили всех современных поэтов и высоким полётом фантазии, и величием замыслов, и плодовитостью творческой силы. В особенности Байрон возбуждал удивление как многосторонностью и творческою силою своего гения, так и полною разнообразных приключений жизнью, походившей на роман с героически-романтической развязкой. Кроме больших поэм – «Паломничество Чайльд Гарольда» и «Дон-Жуан», в которых он вставил в рамки новейшего эпоса свои собственный приключения и впечатления, чувства и идеи, Байрон написал романтические рассказы и баллады с увлекательным изложением и совершенством внешней формы, как: «Гяур», «Абидосская невеста», «Корсар», «Лара», «Мазепа», драмы «Манфред» (которая касается глубочайших тайн человеческого бытия и напоминает «Фауста»), «Марино Фальеро», «Двое Фоскари», «Сарданапал» и религиозно-философскую мистерию «Каин». Байрон восхищал как современников так и потомков очаровательной лирикой, которая захватывает за душу в особенности в его «Еврейских мелодиях».
Джордж Гордон Байрон
Джордж Ноэль Гордон, лорд Байрон родился в Лондоне 22 января 1788. Его отец, – капитан, разорившийся вследствие мотовства, – умер через три года после рождения сына; тогда его мать переехала в Банфф, в Шотландию. Там воздух горной Шотландии так укрепил слабое тело мальчика, что он, несмотря на свою хромоту, стал отличаться ловкостью во всех телесных упражнениях – в плаванья, верховой езде, фехтовании, стрельбе. Байрон надеялся этим способом избавиться от своего телесного недостатка, который заставлял его в течение всей его жизни горько жаловаться на судьбу, «толкнувшую его в этот мир таким полуготовым». Когда ему было десять лет, смерть его двоюродного деда доставила ему богатое наследство вместе со званиями лорда и пэра; тогда его мать возвратилась в Англию, чтоб дать сыну ученое образование. После пятилетнего пребывания в школе в Гарроу, где Джордж Байрон уже начал писать стихи и описал свою первую несчастную юношескую любовь к Мэри Чеворт в меланхолическом стихотворении «Сон», он поступил в кембриджский университет и отдался там шумной студенческой жизни. Первый сборник стихотворений Байрона, изданный в 1807 году под заглавием «Часы досуга» (Hours of idleness), вызвал очень неодобрительную оценку в «Эдинбургском обозрении»; за это оскорбление гениальный поэт отплатил беспощадно едкой сатирой English bards and Scotch reviewers («Английские барды и шотландские обозреватели», 1809), наполненной оскорбительными нападками даже на таких сотрудников журнала, как Мур, Скотт, лорд Голланд, с которыми впоследствии находился в дружеских отношениях.
С 1809 до 1811 года Джордж Гордон Байрон путешествовал, вместе с своим другом Гобгоузом, по Греции, Албании и Турции; во время этого путешествия он переплыл через Геллеспонт (Дарданеллы) между Сестом и Абидосом и посетил все лежавшие на пути места, прославленные историей и легендами. Из написанных им в то время стихотворений ясно видно, какое сильное впечатление производил на него этот новый для него мир. В 1812 году, вскоре после того, как Байрон произнес в верхней палате свою первую речь, появились в печати две первые песни его «Чайльд Гарольда», имевшие громадный успех; в следующем году он издал рассказ из турецкой жизни «Гяур», который был результатом его поездки на восток. «Паломничество Чайльд Гарольда» – это поэтический дневник путешественника, передающий превосходными стихами впечатления и воспоминания, вынесенные из Пиренейского полуострова и из Леванта, и доводящий описательную поэзию до высшего лиризма. Под маской странника нетрудно узнать характеристические черты самого Байрона, который сделался с тех пор героем дня.
Не меньшими достоинствами отличаются и изданные вслед за тем поэтические рассказы Джорджа Гордона Байрона «Абидосская невеста» (1813), «Корсар» (1814), мрачный и таинственный «Лара» (1814), служивший продолжением и окончанием «Корсара». В 1814 году вышли в свет «Еврейские мелодии», приноровленный к древним песням израильтян и излагающие в элегических описаниях некоторые события из еврейской истории или выражающие в необыкновенно задушевных звуках печаль несчастного народа о своем прошедшем и настоящем. В 1815 году, в начале которого, Байрон вступил в брак с Анной Изабеллой Милбенк, вышли в свет: «Осада Коринфа» и «Паризина». После того, как его жена, родившая ему дочь, покинула его и потом окончательно развелась с ним, Байрон продал свое наследственное поместье и покинул Англию, чтоб никогда более не возвращаться.
Остальную часть своей жизни Джордж Гордон Байрон провел за границей изгнанником и отверженником. Во время плавания по Рейну он начал третью песнь «Чайльд Гарольда», а на прелестных берегах Женевского озера, где он провел целое лето (1816) вместе с Шелли, он написал поэтический рассказ «Шильонский узник» и начал писать метафизическую драму «Манфред», в которой изобразил высокоодаренную натуру, которая угнетена сознанием страшной вины и предалась адским силам; здесь много превосходных описаний Альпийских гор и встречаются места, напоминающие «Фауста» Гёте и «Макбета» Шекспира. Осенью Байрон отправился в Венецию, которую выбрал своим постоянным местопребыванием; там он вполне предался наслаждениям, сладострастию и светским удовольствиям, но от этого нисколько не ослабела его поэтическая творческая сила. Там он довел до конца четвертую песнь «Чайльд Гарольда», это самое изящное и самое увлекательное из всех поэтических произведений, на какие когда-либо вдохновляла поэтов прелесть итальянской природы. Там же Джордж Гордон Байрон написал юмористический рассказ «Беппо», эпическую картину «Мазепа», пылающую страстною любовью к свободе, «Оду к Венеции» и начал самое гениальное из своих произведений – эпическое стихотворение «Дон-Жуан», написанное восьмистрочными стансами в шестнадцати песнях.
В этой чудно прекрасной поэме, которая никогда не была доведена до конца, даровитость поэта не знает никаких границ; он с иронией Ариосто описывает все страсти, чувства и настроения умов как самые благородные и возвышенные, так и самые низкие и нечестивые, переходя скачками от одних к другим. Байрон обнаруживает достойное удивления богатство фантазии, неистощимый запас остроумия и насмешливости, мастерское уменье владеть языком и стихотворным размером. В этой поэме господствует нечто всеобъемлющее, способное осваиваться со всеми тонами душевных настроений и чувствовать себя как дома во всякой пропасти и на всякой высоте. Здесь Байрон изобразил и высшее парение ума и высшую степень его истощения; он доказал, что познал всё, что есть великого и возвышенного в мире, и с этим познанием кинулся в пропасть гибели. Ирония мировой скорби, отчаяния, пресыщения жизнью, проглядывающая даже из самых увлекательных описаний, из самых возвышенных идей, возбуждает чувство страха, несмотря на наслаждение, доставляемое красотами поэмы.
В 1820 году Байрон поселился в Равенне, где провел самый счастливый год своей жизни вместе с прелестной, разведенной с мужем, графиней Терезой Гвиччиоли в обществе её родственников и её брата графа Гамба. Там он любил и был любим, а его влияние было во всех отношениях благотворным. Там Байрон написал, между прочим, трагедию «Марино Фальеро» (1820); изданная им в следующем (1821) году трагедия «Сарданапал» с превосходно обрисованной личностью ионянки Мирры была посвящена «знаменитому Гёте». Вслед за этой трагедией Байроном были изданы: написанная на сюжет из венецианской истории, трагедия «Двое Фоскари» (1821) и глубокомысленная поэма «Каин» (1821), которую он назвал мистерией по примеру средневековых церковных драм. Каина, напоминающего Прометея, и сатанинскую личность Люцифера можно сравнить с героями поэм Гёте и Мильтона, хотя против этого и протестовали приверженцы английской высокой церкви. В ответ придворному поэту Саути, горячо напавшему на него и на его друзей в «Видении суда», Байрон отвечал (1821) едкой сатирой, носящей такое же заглавие.
Стремления к свободе, которые в то время придавали политической деятельности поэтический блеск на всем пространстве от Анд до Афона, производили самое сильное впечатление на Джорджа Гордона Байрона и внушили ему желание защищать интересы угнетенных народов не только пером, но и мечом. Только в одном поэтическом рассказе, написанном в то время, – в рассказе «Остров» заметно более спокойное, художническое настроение ума.
Так как Байрон был посвящен в замыслы карбонариев, то, после подавления итальянской революции, не счёл безопасным свое пребывание в Равенне; он переехал вместе со своей возлюбленной сначала в Пизу (1821), где лишился своего друга Шелли, а потом в Геную. Горячие выходки, которые он позволял себе в «Бронзовом веке» (1823) и в других полемических стихотворениях, свидетельствовали о его глубоком негодовании на отзывавшуюся ханжеством, политику конгрессов.
Летом 1823 года Джордж Гордон Байрон отправился в Грецию, чтоб своим состоянием и своею кровью помочь во время греческого восстания приобретению той свободы, которую воспевал в стихах. Он принял на себя начальство над организованной им бригадой 500 сулиотов, но, еще не успев предпринять задуманное нападение на Лепанто, занемог от лихорадочного возбуждения и от влияния климата и умер 19 апреля 1824 на тридцать шестом году от рождения. Так как английское духовенство не позволило похоронить Байрона в Вестминстерском аббатстве, он был похоронен в деревенской церкви неподалеку от Ньюстедтского аббатства, которое когда-то было его любимым местом жительства.
Байрон. Последний прижизненный портрет (1824). Художник Т. Филипс
Джордж Гордон Байрон обладал такой поэтической силой, которая все преодолевала, и таким всеобъемлющим умом, который умел проникать во все душевные движения, во все извилины человеческого сердца, во все страсти и тайные стремления, и умел выражать их словами. Так как он бесцельно странствовал по свету, то жизнь надоела ему, а это душевное настроение составляет мрачную подкладку большей части его поэтических произведений. Люди не умели ценить Байрона по достоинству и клеветали на него. Он также стал ненавидеть и презирать высшее общество, стал осыпать его презрительными насмешками; пресытившись чувственными наслаждениями, он с грустью вспоминал о прошлом счастье и выражал в меланхолических жалобах душевную тоску, сделавшуюся с тех пор основным тоном новейшей поэзии мировой скорби. Не сочувствуя ни интересам своего времени, ни интересам того общества, в среде которого родился, Байрон искал для своей больной души исцеления в среде тех народов, которые еще не были знакомы с культурой и у которых натура и страсти еще не подчинялись никакому внешнему гнету.
Но несмотря на душевную скорбь, отражавшуюся во всех произведениях Джорджа Байрона, его фантазия была достаточно богатой и творческой для того, чтоб воспринимать и облекать в поэтическую форму все возвышенное, благородное и идеальное. Отсутствие религиозных верований не мешало ему описывать самые нежные чувства благочестивого сердца и душевное спокойствие тех, кто живет верой и благочестием. Живя в несчастном браке и в избытке наслаждаясь временною, чувственною любовью, Байрон умел обрисовывать благородные женские характеры с увлекательным очарованием, умел изображать счастье чистой любви и неизменной верности во всем его величии и красоте. Фортуна в избытке осыпала его своими дарами – дала ему красоту, звание английского пэра, первоклассные поэтические дарования. Но как будто какая-то злая фея прибавила к этим дарам свое проклятие; неукротимые страсти, как червь, подтачивали блестящие дарования, не соединявшиеся с самообладанием. Байрон страдал и от хромоты, и от расстройства своего состояния, и от расстройства своих семейных отношений; он жил в разладе и с нравами и с законами и с верованиями. Мечтая об освобождении угнетенных народов, Джордж Гордон Байрон воспользовался греческим восстанием, чтоб выразить в прелестных песнях и рассказах свою ненависть к тирании и свою любовь к свободе, а что его слова вытекали прямо из его сердца, доказывает его личное участие в кровопролитной борьбе.
Именно в том и заключается сила байроновской поэзии, что мы постоянно находимся под впечатлением его собственного душевного состояния, что все его поэтические произведения выражают его собственные идеи, чувства и стремления, что в его произведениях сказывается все, что составляет сущность его характера. Джордж Гордон Байрон был до такой степени субъективным поэтом, что даже его художественное мастерство кажется врожденным поэтическим талантом. Оттого и его поэзия производила такое непреодолимо сильное впечатление и на его современников и на следующие поколения. Даже самые напыщенные из поэтических произведений Байрона, – говорит знаменитый немецкий литературовед XIX века Гервинус, – отличаются то мягкой гибкостью, то резкой смелостью выражений и оттого достигают такого технического совершенства формы, какого мы не находим в такой же мере ни у одного из английских поэтов. Личные чувства Байрона до такой степени преобладали во всем, что он писал, что он нередко нарушал основные законы эстетики и искусства; поэтому его поэтическое величие обнаруживается главным образом в лирике. Даже эпические и драматические произведения Байрона отзываются лиризмом.
