В то время, как Корнель, утративший прежний кредит при дворе, вел уединенную жизнь, появилась новая блестящая звезда, – выступил на сцену настоящий представитель золотого века драматической поэзии при Людовике XIV, Жан Расин (1639-1699). Его отец занимал должность в королевском управлении соляных дел в одном небольшом городке Иль-де-Франса. Окончив свое образование в Бовэ, где он приобрел солидное знание древних языков и древней литературы, молодой Расин посвятил себя поэзии. Его гений скоро указал ему тот путь, который вел к желанной цели: он снискал милостивое расположение короля сочинением панегирика, в котором богиня славы советовала Музам покинуть их небесное жилище и поселиться при французской дворе для того, чтоб восхищаться великим Людовиком. В награду за это произведение Расину была назначена ежегодная пенсия. Он скоро сделался также любимцем парижан и всей французской нации. В сравнении с ним Корнель все более и более отодвигался на задний план, несмотря на то, что две первых пьесы Расина «Фиваида, или Братья-враги» и «Александр Великий» сильно напоминали произведения состарившегося драматурга. Расин не мог равняться с Корнелем энергией изображаемых характеров, но далеко превосходил его совершенствами внешней формы. Красота языка, изящество слога, гладкость стихов и плавное течение речи, которыми уже отличались «Андромаха» и «Британник», были такими выдающимися совершенствами, которые не могли не производить сильного впечатления на публику.
Портрет Жана Расина. Художник Ф. де Труа, конец XVII века
Расин выбирал почти исключительно греческие и римские сюжеты, но его герои и героини были копиями с французов и француженок высшего общества. В «Британнике» вышло особенно интересным и удачным описание козней и интриг при римском дворе во времена Нерона, потому что поэт имел перед глазами точно такие же козни и интриги при дворе Людовика XIV. В «Беренике» яснопроглядывает намерение польстить первой любовнице Людовика. В «Митридате» Расин обнаружил основательное знакомство с древностью, но очень неудачно придерживался воззрения, что драматическое произведение не может обойтись без любовной связи. По мнению французских критиков, особенно Лагарпа, «Ифигения» и «Федра» стоят выше служивших для них образцами произведений Еврипида. По совету госпожи Ментенон, впавшей в пиетизм, Расин написал свои две последние пьесы библейского содержания – «Эсфирь» и «Аталию». Первая из них была предназначена для находившейся под покровительством г-жи Ментенон, сен-сирской женской школы, а вторая была поставлена на сцену уже после смерти её автора. В этих обеих пьесах иные усматривали политические тенденции: первая из них, как утверждали, имела целью низвержение могущественного военного министра Лувуа, который выведен на сцену под именем Гамана, а вторая была направлена против только что занявшего английский трон Вильгельма III и имела целью возвеличение молодого сына короля Якова II, низвергнутого «славной революцией».
Расин пробовал писать и комедии: его «Сутяги», написанные в подражание «Осам» Аристофана, имели успех на сцене. Но его оды и эпиграммы не могут равняться с его драматическими произведениями и даже с его сочинениями в прозе, в особенности с его изящными письмами.