В «Стансах», состоящих из восьми фрагментов (см. их полный текст на нашем сайте), Мандельштам взвешивает свою судьбу, вспоминает тюрьму, прыжок в пустоту из госпиталя, вернувший ему разумное восприятие действительности, расписывает красноармейскую шинель как первопричину разрыва с миром и заявляет дважды:

 

Я должен жить, дыша и большевея...

 

Полученная отсрочка, необходимость тянуть жизнь, неизбежно влечет для него компромиссы с действительностью:

 

Я должен жить, дыша и большевея,
И перед смертью хорошея
Еще побыть и поиграть с людьми.

 

Но интуитивно, нутром своим, Мандельштам чувствует, что арест и ссылка не выбрасывают его из истории, а наоборот, ставят в центр ее. Страна его не прочла,

 

Но возмужавшего меня, как очевидца,
Заметила – и вдруг, как чечевица,
Адмиралтейским лучиком зажгла.

 

Мандельштам ощущает себя подлинный «очевидцем», в объективном смысле, поскольку он это ощущение приписывает стране. Ему внятно все, но не как Блоку – отвлеченности разных цивилизаций, а конкретные факты истории. «Работая речь», «не слушаясь», «сам – друг» (в одиночестве с женой), Мандельштам говорит:

 

Я слышу в Арктике машин советских стук,
Я помню все – немецких братьев шеи
И что лиловым гребнем Лорелеи
Садовник и палач наполнил свой досуг.

 

Упоминание о Гитлере – не только расширение горизонта, но одновременно и иносказание, ведь так еще недавно речь шла о другом палаче, для которого «что ни казнь, то малина». И несмотря на бедственное свое положение, Мандельштам не чувствует, что он «надломлен» или «ограблен».

Возвышаясь над текущим временем, над сиюминутным положением, он прозревает огромность своей судьбы, огромность своей будущей славы. В его голосе после удушья:

 

Звучит земля – последнее оружье –
Сухая влажность черноземных га

 

– не только потому, что он находится поневоле [в ссылке] в Воронежской области: отныне, через жертву свою, он принадлежит земле. Он в ней, и она в нем. Последнее словцо, сокращенное «га», юмористический штрих, но еще одно свидетельство о том, что Мандельштам не чужд современности, что он полноправный ее член.

 

По книге Никиты Струве «Осип Мандельштам».