Соединение русского символизма и греческой традиции осуществилось в произведениях поэта-ученого, Вячеслава Ивановича Иванова. Он родился в Москве в 1866 г., в семье мелкого чиновника. Изучал античную литературу и историю, частично под руководством знаменитого Моммзена, и опубликовал диссертацию об объединениях откупщиков в Древнем Риме. Долгое время жил за границей, не поддерживая никаких связей с русской литературной жизнью. Из всех современных авторов влияние на него оказали только Ницше и Соловьев. Но он жил в тесном общении с великими поэтами античного мира, с Данте и с Гете, и с мистиками и философами всех времен. Особенно его привлекали мистические религии Греции, и позднее (1903–1904) он опубликовал серьезную работу о культе Диониса.
Стихи писать он начал рано, но долгие годы их не печатал, благодаря чему сумел свободно развить свой собственный стиль, иератический, архаический, поэтически богатый и выразительный, проникнутый величественной гармонией и совершенно непохожий на поэзию его современников. В 1903 г. он опубликовал книгу стихов Кормчие звезды – первый плод его уединенного развития. Несмотря на внешнюю непохожесть, символисты немедленно разглядели в нем своего и признали его большим поэтом. Он вошел в символистские кружки и даже подпал под влияние Мережковского, но в целом дал символистам больше, чем получил. Его невероятная образованность и могучий личный магнетизм вскоре сделали его признанным мэтром и вождем.
Портрет Вячеслава Иванова. Художник К. Сомов, 1906
В 1905 г. он, как и другие символисты, приветствовал революцию и вместе с молодым поэтом и революционером Георгием Чулковым (р. в 1879) стал провозвестником новой революционной философии, получившей название мистического анархизма. Эта философия проповедовала «неприятие мира» и бунт против всех внешних условностей с целью полного освобождения духа.
Мистический анархизм на поверку оказался эфемерным, но влияние Иванова на петербургские кружки модернистов стало неоспоримым и длилось лет шесть-семь. Он стал мэтром петербургских символистов, в противоположность москвичам, чьим мэтром был Брюсов. Входить в детали их споров невозможно. Смысл ивановского кредо был в том, что искусство – религиозное действо, вид человеческой активности, в котором должны господствовать мистические ценности и судить о котором следует по религиозным стандартам. Сама религия его была синкретической, включавшей все на свете религии. Один из ее характерных догматов – тождество Христа и Диониса. Все было одно – христианство и язычество, святость и люциферова гордыня, аскетическая чистота и эротический экстаз – и все было религией, и все было свято. Москвичи встали в оппозицию к Иванову, частично потому, что, как Брюсов, хотели охранить независимость искусства от религии и философии, частично потому, что, как Андрей Белый, желали более точно определенной и менее всеобъемлющей религии, которая не искала бы «синтеза добра и зла, Христа и Люцифера».
С 1905 по 1911 г. Иванов оставался некоронованным королем петербургских поэтов. Его квартира на шестом этаже дома, возвышавшегося над зданием Думы и над Таврическим садом, была известна под названием «Башни». Каждую среду там встречался весь модернистский и поэтический Петербург, а самые близкие адепты мэтра оставались до восьми-девяти часов утра, продолжая мистические беседы и литературные чтения. В 1907 г. Иванов потерял жену (известную в литературе под именем Лидия Зиновьева-Аннибал), но это не нарушило «сред». Только в 1912 году в результате целого ряда несчастий Иванов отошел от своих ближайших друзей. Он бросил «Башню», уехал за границу, а когда вернулся, обосновался не в Петербурге, а в Москве. В это же самое время произошел распад символизма как школы; идейное главенство Иванова кончилось; отныне он стал «одним из многих». Период «Башни» был временем расцвета ивановской поэзии; стихи этой поры вошли в сборник Cor Ardens (два тома, 1911).
Большевицкая революция не воспламенила Иванова, как революция 1905 года. Он жил в Москве и под Москвой, как почти все русские интеллигенты терпя тяжкие лишения, голод и холод. В 1920 г. он написал прекраснейшие Зимние сонеты и, совместно с Гершензоном, – Переписку из двух углов. В 1920 году оба философа лежали в двух углах одной больничной палаты, в самые страшные дни большевистской разрухи, и между ними возникла переписка о судьбах культуры после революционной бури. Как Зимние сонеты, так и Переписка принадлежат к важнейшим памятникам эпохи.
В 1921 г. Вячеслав Иванов был назначен профессором греческого языка в Бакинский университет, где в течение трех лет читал молодым тюркам лекции о Гомере и Эсхиле. В 1924 г. он вернулся в Москву, но вскоре сумел вырваться из Советской России на Запад. Иванов поселился в Риме и стал профессором церковнославянского языка в папской коллегии Руссикум, готовившей католических священников «восточного обряда» (униатов). Позже он читал курсы по русской литературе в Павийском университете. В 1926 году Иванов совершил акт соединения с католической церковью по формуле Владимира Соловьева. Он заявлял, что «Церковь должна проникать собой все сферы жизни: социальную, культурную, область искусства; Римская церковь отвечает этому критерию, и, соединяясь с ней, я становлюсь истинно православным».
В Италии Иванов написал поэтические сборники Римские сонеты (1924) и Римский дневник (1944), составил введение и примечания к Деяниям и Посланиям Апостолов, к Откровению святого Иоанна, к Псалтири. Некоторые его стихотворения были опубликованы посмертно.
Вячеслав Иванов умер в Риме 16 июля 1949 и был похоронен на кладбище Тестаччо рядом с могилами знаменитых русских художников XIX века Карла Брюллова и Александра Иванова.
Подробнее о его произведениях - см. в статье Творчество Вячеслава Иванова.
