Знаменитый русский поэт Василий Андреевич Жуковский родился в 1783 году в селе Мишенском, Белевского уезда, Тульской губернии. Отец его был помещик Афанасий Иванович Бунин (из этой же семьи происходил и литератор XX века Иван Бунин), мать – пленная турчанка Сальха (в крещении – Елизавета Дементьевна Турчанинова). Фамилию свою Жуковский получил от своего крестного отца, бедного белорусского дворянина, жившего в доме Буниных.

 

Жуковский. Краткая биография. Иллюстрированная аудиокнига

 

Старший сын Бунина умер, и Жуковский был единственным мальчиком среди старших сестер и племянниц, которые были только немного моложе его. Воспитание среди женского общества, баловство, ласка, общая любовь, положили отпечаток на мягкую, нежную душу будущего поэта. Учение свое он начал в Тульском народном училище, но учитель его не понял и не сумел оценить исключительных дарований своего ученика, а только сердился на неспособность мальчика к математике. В 1797 году Жуковский поступил в Благородный Пансион при Московском университете. Отец Жуковского поручил своего сына директору Московского университета И. П. Тургеневу, бывшему членом Новиковского кружка. В доме Тургенева Жуковский познакомился с многими выдающимися людьми того времени; познакомился с Карамзиным, Дмитриевым. Жуковский очень полюбил семью Тургеневых, особенно близко сошелся с одним из сыновей, Андреем. В Благородном Пансионе определились взгляды Жуковского, развились его способности и дарования. Учителя Пансиона всячески поощряли литературные вкусы и занятия учеников, которые устраивали между собой литературные состязания и издавали рукописный журнал. Жуковский скоро стал во главе этого литературного кружка; 14-ти лет, на акте пансиона, он прочел оду собственного сочинения – «На благоденствие России». В оде этой чувствуется сильное влияние Ломоносова, Державина, самостоятельного мало, но уже видно легкое перо Жуковского, видны его несомненные литературные дарования.

Главное, что вынес Жуковский из Благородного Пансиона, было знание иностранных языков и знакомство с важнейшими произведениями иностранной литературы, но в общем образование, полученное им за 3 года в пансионе, было скорее поверхностное, хотя и многостороннее. Впоследствии ему пришлось чтением пополнять пробелы своего образования.

По окончании Благородного Пансиона, в 1801 году, Жуковский поступил на службу в Соляную контору в Москве, но прослужил недолго, так как служба его совсем не интересовала. В этом же году бывшие ученики Благородного Пансиона образовали «Дружеское Литературное Общество», на котором еще отразились черты Новиковского кружка. Члены общества стремились к самосовершенствованию, поддерживали «культ дружбы» (типичная черта сентиментально-романтической эпохи), развивали свои литературные взгляды и вкусы. Через несколько лет все члены «Дружеского Общества», – Жуковский, кн. Вяземский, А. Тургенев, Воейков, Блудов, Мерзляков и др. вошли в состав «Арзамаса».

Выйдя в отставку, Жуковский поселился в деревне, в своем родном Мишенском, где он всецело отдался чтению и литературным занятиям. К этому времени можно отнести настоящее начало его поэтической деятельности. В 1802 году он написал элегию «Сельское кладбище», которая была напечатана в «Вестнике Европы» Карамзина и сразу обратила на себя внимание читающей публики.

Проведя некоторое время в Мишенском, Жуковский переехал к своей замужней сестре, Е. Протасовой, которая поселилась в городе Белеве, в 3-х верстах от Мишенского, со своими дочерьми, Марией и Александрой. Жуковский, который был всего на несколько лет старше своих племянниц, взялся давать им уроки словесности и литературы. Годы, проведенные в семье Протасовых, тихая жизнь провинциального городка, литературные занятия и беседы с милыми девушками, были может быть самым счастливым временем жизни Жуковского. Скоро он осознал, что глубоко полюбил свою старшую племянницу, Марью Андреевну. Чувство это, нежное, светлое и глубокое положило отпечаток на все творчество Жуковского. Понимая, что брак между дядей и племянницей невозможен, Жуковский решил уехать из Белева. Всеми силами он старался побороть зародившееся в душе его чувство.

 

«Ты цветешь во цвете дня,
Ты цветешь не для меня...»,

 

писал он в одном из своих прелестных лирических стихотворений.

Поселившись в Москве, Жуковский взял на себя издание журнала «Вестник Европы», надеясь работой заглушить свое чувство. В «Вестнике Европы» были напечатаны многие произведения самого Жуковского, – повесть «Марьина роща» (напоминающая «Бедную Лизу» Карамзина), баллада «Людмила», доставившая Жуковскому известность, некоторые критические статьи.

Но ни разлука, ни время, ни литературные труды не могли победить чувства Жуковского к Маше Протасовой, и через 3 года, в 1811 году он вернулся в Мишенское, передав «Вестник Европы» в другие руки. Он был уверен, что Маша тоже его любит, и решился просить Е. А. Протасову согласиться на их брак, указывая на то, что он только ее полу-брат. Но Протасова наотрез ему отказала и разрешила видаться с ее дочерью только под условием, что он никогда не будет говорить Маше о своем чувстве. Через некоторое время она потребовала, чтобы Жуковский совсем уехал из Мишенского, так как в одном из его стихотворений («Пловец») она увидала намек на его чувство к дочери. Жуковский был в отчаянии, но покорился и уехал. Это было в 1812 году. Вся Россия была в это время охвачена патриотическим подъемом Отечественной войны. Жуковский записался в Московское ополчение. Он не участвовал в Бородинском бою, так как был в резерве, но близко переживал Бородино и пожар Москвы.

После отступления французской армии, в Тарутине Жуковский написал стихотворение «Певец во стане русских воинов» (см. полный текст, краткое содержание и анализ), которое в свое время пользовалось огромным успехом и доставило Жуковскому славу. Но литературная слава не радовала его. Он не мог забыть любимой девушки, хотя принимал с чисто христианским смирением посланное ему испытание. Несмотря на горе разлуки, светлое настроение никогда не покидало его: – «Много хорошего есть в жизни и без счастия», – говорит он в одном из своих писем этого времени.

В стихотворении «Теон и Эсхин» Жуковский выразил свою теорию смирения, отречения от земного счастия, покорность воле Божией. Глубокая религиозность была руководящим началом всей его жизни.

Вскоре вторая племянница Жуковского, Александра Протасова, вышла замуж за школьного товарища Жуковского, писателя Воейкова[1]. Жуковский, со свойственной ему сердечностью, продал часть своего имения и подарил вырученные деньги в приданое своей племяннице. При его содействии Воейков получил кафедру в университете в Дерпте, куда и переехала вслед за молодыми Е. А. Протасова со старшей дочерью Марией. Жуковский тоже поехал в Дерпт и мечтал основаться там около близкой ему семьи. Но Воейков, властный и притом двуличный человек, восстановил Е. А. Протасову против Жуковского, да и сама она боялась его близости к Маше, и попросила его уехать из Дерпта, но не препятствовала ему изредка навещать их.

Жуковскому было очень тяжело, тем более, что он видел и знал, как страдала любимая им девушка от притеснений Воейкова. В 1815 году в судьбе Жуковского произошла большая перемена: он был назначен чтецом вдовствующей императрицы Марии Федоровны, которой, по ее желанию, он был представлен еще раньше, как автор стихотворения «Певец во стане русских воинов». С этого момента началась многолетняя служба Жуковского при царском семействе, к которому он искренно привязался. Никогда не превозносясь и не гордясь своим положением при дворе, Жуковский часто пользовался своей близостью к царской семье, чтобы помогать своим друзьям, заступаться и ходатайствовать за них, когда они бывали в беде.

В этом же 1815 году был основан знаменитый «Арзамас». Князь Шаховской, член враждебного «Арзамасу» литературного объединения шишковистов, в комедии «Липецкие воды» карикатурно изобразил Жуковского в лице «балладника Фиалкина», который проливает «чувствительные слезы», слышит «звон костей в гробах» и изображает в своих балладах мертвецов и привидения, смягчая впечатление ужаса слащавыми выражениями:

 

«...милым все приятно,
Все восхитительно, хотя невероятно».

 

Тут осмеяно и «Сельское кладбище», и «Людмила» и другие баллады Жуковского. Говорят, что Жуковский, узнавая свою карикатуру, от души смеялся, – но друзья его были возмущены. На заседаниях «Арзамаса» писатели нового направления, «карамзинисты», принялись высмеивать шишковистов (членов «Беседы любителей русского слова»). Жуковский, прозванный «Светланой» (по названию ещё одной своей знаменитой баллады), был выбран секретарем общества и сочинял шуточные протоколы заседаний в стихах. Надо сказать, что благодаря своему исключительно шутливому тону, «Арзамас» не развился в более серьезное литературное общество, но на Жуковского, склонного к чрезмерной меланхолии, этот веселый, шутливый тон действовал благотворно.

Уже было сказано, что «Арзамас» просуществовал всего 3 года и закрылся в 1818 году. Молодой Пушкин, только что кончивший лицей, успел стать членом «Арзамаса», но присутствовал всего на двух заседаниях. С семьей Пушкина Жуковский был знаком и дружен через дядю поэта, Василия Львовича Пушкина, который был членом «Арзамаса» и тоже писал стихи. Жуковский понял и оценил огромное дарование Александра Сергеевича Пушкина, когда тот был еще мальчиком; несмотря на разницу лет, поэты читали друг другу свои произведения, часто говорили и спорили о поэзии.

К Пушкину Жуковский всегда относился с восхищенной, восторженной нежностью, за что и Пушкин платил ему горячей дружбой. В юности Пушкин увлекался и зачитывался стихами Жуковского, который несомненно имел некоторое влияние на великого поэта. Но когда Пушкин по выходе из лицея окончил свою поэму «Руслан и Людмила», Жуковский подарил ему свой портрет с надписью: «Ученику-победителю от побежденного учителя». Это отношение двух поэтов лишний раз характеризует Жуковского: никакая литературная зависть, никакое мелкое чувство тщеславия не могли коснуться его светлой души.

В 1817 году Жуковский был назначен преподавателем русского языка Великой княгини Александры Федоровны, жены Вел. кн. Николая Павловича, будущего императора Николая I. Она была дочь прусского короля, Фридриха-Вильгельма III, получила прекрасное образование и очень любила поэзию. Для нее Жуковский перевел множество стихотворений и баллад немецких поэтов, Шиллера, Гете, Гебеля, и издал их отдельной книжечкой под названием «Für Wenige» (Для немногих).

Литературные и педагогические занятия отвлекали Жуковского, но не могли вылечить его душевной раны. Новое тяжелое испытание выпало на его долю. В 1818 году Марья Андреевна Протасова вышла замуж за профессора Дерптского университета Мойера. Сохранились письма Жуковского к Маше Протасовой, из которых видно, что она советовалась с ним относительно своего решения выйти замуж, как с самым ей близким другом, братом. Она знала, что Жуковский ее любит; она, несомненно тоже прежде любила его, но решила выйти замуж, чтобы избавиться от притеснений Воейкова и чтобы исполнить желание матери. Мойер был очень добрый и порядочный человек, и Жуковский, после тяжелой сердечной борьбы и колебаний, поддержал Машу в ее намерении, отказавшись навсегда от надежды на личное счастие. В стихотворении «к Мойеру» Жуковский пишет:

 

«Счастливец! Ею ты любим!
Но будет ли она любима так тобою,
Как сердцем искренним моим,
Как пламенной моей душою!»

 

По дневнику Жуковского видно, как тяжело он перенес этот удар, и как все же сумел смириться и не поддаться отчаянию. Он пишет, что хочет вырвать из сердца «все собственное, основанное на эгоизме». – «Та минута, – говорит он дальше, – в которую для этой цели я решился пожертвовать собой, была восхитительна, но это чувство восхищения часто пропадает, и я прихожу в уныние».

Образ Маши остался святыней его души на всю жизнь. Марья Андреевна была чистым, кротким, светлым существом, достойным любви Жуковского. Ее замужняя жизнь длилась недолго, в 1823 году она скончалась. Жуковский посвятил ее кончине стихотворение, такое же поэтичное и светлое, как все его чувство к ней:

 

«Ты предо мною
Стояла тихо;
Твой взор унылый
Был полон чувств.
Он мне напомнил;
О милом прошлом;
Он был последний
На здешнем свете.
Ты удалилась,
Как тихий ангел
Твоя могила,
Как рай, спокойна.
Там все земные
Воспоминанья;
Там все святые
О небе мысли.
Звезды небес!
Тихая ночь!..»

 

На могиле Марьи Андреевны Мойер, так же, как впоследствии и на могиле самого Жуковского, были вырезаны слова: «Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога и в Мя веруйте».

После вступления на престол Государя Николая I, Жуковский был назначен воспитателем наследника Александра Николаевича, которому в это время было 8 лет. Жуковский не без колебаний принял это высокое назначение, он скромно сомневался в своих способностях. Но, когда он взялся за это дело, он отдался ему всей душой, целиком, добросовестно готовясь к своей должности. – «Мне не только надобно учить, но и учиться», – пишет он в одном письме. С этой целью он ездил за границу, знакомился со всевозможными педагогическими системами и с разными выдающимися преподавателями.

«Моя настоящая должность берет все мое время, – пишет он в другом письме. – В голове одна мысль, в душе одно желание... Какая забота и ответственность! Занятие питательное для души! Цель для целой остальной жизни!.. Прощай навсегда поэзия с рифмами! Поэзия другого рода со мною. Ей должна быть посвящена остальная жизнь».

Надо сказать, что у Жуковского вообще несомненно были педагогические дарования, и он любил заниматься этим делом: он давал уроки племянницам Протасовым, руководил воспитанием других племянников, братьев Киреевских, будущих известных славянофилов.

Жуковский составил план воспитания цесаревича Александра Николаевича на 12 лет. Он выбирал для него преподавателей по разным предметам, а сам преподавал русский язык, литературу и главное руководил всем воспитанием наследника. Главное внимание Жуковский обращал на воспитание сердца своего ученика, который в будущем должен был стать царем России. В своем послании к Великой княгине Александре Федоровне по случаю рождения наследника, Жуковский высказывает пожелание, чтобы наследник, будущий царь, никогда не забыл бы: «...святейшего из званий: человек». Он должен –

 

...жить для веков в величии народном,
Для блага всех – свое позабывать.
Лишь в голосе отечества свободном
С смирением дела свои читать.

 

Жуковский старался передать своему воспитаннику свое собственное христианское мировоззрение, развить в нем гуманное отношение к людям. Можно с уверенностью утверждать, что влияние Жуковского во многом сказалось в гуманных реформах Царя-Освободителя.

Жуковский горячо полюбил своего воспитанника, который также на всю жизнь сохранил к нему сердечную привязанность.

Василий Андреевич Жуковский. Портрет работы К. Брюллова, 1837

 

Несмотря на свою службу при царевиче Александре Николаевиче, Жуковский урывками занимался литературой. За этот период он написал «Ундину», несколько сказок и лирических стихотворений.

В 1837 году умер Пушкин. Жуковский тяжело перенес это горе, как утрату всей России и как личное горе близкого друга. Узнав, что Пушкин тяжело ранен на дуэли, Жуковский поспешил к нему и последние дни и часы поэта провел около его кровати. Уже после похорон Жуковский написал письмо Сергею Львовичу Пушкину, отцу поэта, описывая ему подробно последние часы жизни его сына. Это письмо, написанное со всей искренностью и горячим чувством, на какие был способен Жуковский, можно отнести к лучшим его произведениям.

Воспитание наследника Александра Николаевича закончилось большим путешествием сперва по России, затем за границей; Жуковский сопровождал своего воспитанника. В 1841 году образование цесаревича было окончено, и Жуковский, щедро награжденный, вышел в отставку.

В этом же году он женился в Германии на дочери своего друга, живописца Рейтерн. Ему было 58 лет, его невесте, Елизавете Рейтерн – 18... Это была поэтичная, мечтательная девушка, что-то в ее образе несомненно напоминало Машу Протасову. На старости лет осуществилась всегдашняя мечта Жуковского о семейном счастьи. Конец своей жизни, 12 лет, он провел тихо и мирно со своей молодой женой и двумя родившимися у них детьми, дочерью и сыном. Единственное, что омрачило счастье Жуковского, это частые болезни его жены. Он не смог никогда вернуться в Россию, по которой, конечно, тосковал, но жена его не могла бы перенести русского климата. К концу жизни сам Жуковский начал страдать глазами и даже почти ослеп. Это не помешало ему в его литературных трудах, – он приобрел машинку и научился писать, не глядя. За последние 12 лет он написал очень много переводов, главным образом из народного эпоса. За этот период он перевел «Наль и Дамаянти» из индийского эпоса, «Рустем и Зораб» из персидской «Книги Царей» (Шахнаме), «Одиссею», над которой трудился 6 лет. К переводу Гомера он относился с каким-то священным трепетом. «Мне хотелось», пишет он, «заглянуть в перво-мир-поэзию, в этот потерянный эдем, в котором во время оно дышалось так легко и целебно. Гомер отворил мне заповедную дверь в него, и я пожил счастливо с его светлыми созданиями». Кроме того он перевел стихами «Слово о полку Игореве», величайшее произведение нашего народного эпоса.

В последние годы своей жизни за границей Жуковский очень сблизился с Гоголем. Их сближало одинаковое христианское, мистическое настроение.

Надгробие Жуковского в Александро-Невской лавре

 

Жуковский не боялся смерти и часто говорил: «Смерть – великое благо». Умер он тихо и мирно в 1852 году, 69-ти лет. Тело его было перевезено в Россию, в Петербург, и погребено в Александро-Невской лавре, рядом с Карамзиным.