В произведениях Диккенса (перечень их – см. в статье Диккенс – краткая биография) нашло себе самое полное и художественное выражение то гуманное начало, которое с 30-х годов XIX столетия начало все сильнее и сильнее проникать в европейскую беллетристику. Все «униженное и оскорбленное», все страждущее, особенно от причин социального характера, приобрело себе в этом писателе глубоко сочувствующего защитника, явившегося в то же время благородным противником и обличителем виновников этих страданий, и удивительным изобразителем того, что его наблюдательный взор находил смешного, пошлого и темного в современном ему обществе.

Чарльз Диккенс

Чарльз Диккенс. Фото 1867-68

 

Ипполит Тэн (которому принадлежит одна из лучших характеристик Диккенса) очень метко называет его произведения элегиями и сатирами. «Диккенс – говорит Тэн, – или насмехается, или плачет; он обладает лихорадочною чувствительностью женщины, которая разражается хохотом или заливается слезами при непредвиденном столкновении даже с самым незначительным происшествием. Этот страстный стиль имеет в высшей степени могущественную силу, и ему обязан Диккенс большою долею своей славы». Скорбь Диккенса тихая, плачущая печаль глубоко чувствующего человека; его смех – не язвительный смех истинного сатирика, а тот «смех сквозь слезы», который составляет сущность истинного юмора, и который в соединении с его скорбью, делает его одним из крупнейших юмористов. «В сущности, – говорит Тэн – роман Диккенса резюмируется одною фразою: будьте добры и любите. Истинную радость доставляют только сердечные волнения; чувствительность – вот в чем весь человек. Предоставьте науку ученым, гордость – знатным, роскошь – богачам; будьте сострадательны к смиренному несчастью; существо самое маленькое и самое презираемое может одно стоить целых тысяч существ могущественных и знатных. Берегитесь прикасаться жестокою рукой к тем нежным душам, которые существуют во всех сословиях, под всеми одеждами, во всех возрастах. Верьте, что гуманность, сострадание, прощение – суть то, что есть самого прекрасного в человеке; верьте, что сердечные излияния, нежность, слезы – самое благородное, самое усладительное в мире».

Эти принципы Диккенс применял на деле в своих произведениях не как тенденциозный моралист, но как истинный художник. Многие из созданных им образов – как положительные, так и отрицательные – остались и всегда останутся типами в истинном значении этого слова. И если для читателя нашего времени чувствительность Диккенса кажется иногда граничащею с слезливою сентиментальностью, то причина этому уже историко-литературного свойства.