Замысел романа. В 1855 году появилось первое крупное произведение Тургенева, – роман «Рудин». Замысел писателя навеян ему современной жизнью. Войдя в юности в непосредственное общение с идеалистами 1830-х годов и много раз беседуя и споря с друзьями об отличительных чертах людей этого типа и об их отношениях к жизни, Тургенев вздумал изобразить подобный тип в беллетристическом произведении. Роман «Рудин» и явился попыткой такого рода. Роман имел успех и вследствие того, что он служил откликом на переживаемую жизнь, и вследствие своих художественных достоинств. Так как центр тяжести романа лежит в его герое, Рудине, характер которого исключительно сказывается в словах и рассуждениях, а не в действии, то в романе мало движения, а наоборот, внем персонажи предаются почти сплошь, рефлектированию и рассуждениям. Изображая Рудина, Тургенев хотел вывести в нем не какого-либо чудака, редкое явление современной ему действительности, а, наоборот, лицо типическое, воплощающее в себе характерные черты молодого поколения. В самом Тургеневе были многие из этих черт, кроме того он видел их в большинстве приятелей кружка Станкевича. Общественно-психологический тип этот был в то время весьма у нас распространен и изображая его, Тургенев делал первую попытку отразить момент общественной жизни в её характерных проявлениях.

Общие черты Рудина. Человек 1830-х и 1840-х годов, Дмитрий Рудин воплощает собою типические черты этого поколения. Отличительные особенности этого, типа людей заключаются в том, что в их жизни на первом плане стоят интересы отвлеченные, умственные, имеющие очень мало связи с действительною жизнью. Погруженные в поэзию и философию, пребывая на высотах отвлеченных умозрений, они вырабатывают высокие жизненные идеалы, о которых много и восторженно говорят. Но эти идеалы остаются таковыми в их словах и дружеских письмах и не имеют никакого влияния на их же собственную жизнь. Восторженно веруя в добро и проповедуя свои нравственные идеалы, эти мечтатели не видят, какой грустный разлад обнаруживается между их проповедью и жизнью, и их личной, и окружающей. Все эти черты отличают натуру Рудина, являющегося как бы зеркалом распространенного в то время типа. В истории его жизни есть черты биографии самого автора романа.

Детство. Избалованный сынок, любимец матери, Рудин с детства привык к обожанию и неусыпной заботливости о нем, Мать души не чаяла в своем единственном сынке, предупреждала все его желания. Самолюбивый мальчик привык смотреть на себя, как на предмет обожания, принимая его как естественную дань своей исключительной натуре.

В кружке идеалистов. Поступивши в Московский университет, Рудин, как и Тургенев в юности, попал в литературно-философский студенческий кружок, увлеченный учениями Шеллинга и Гегеля. В центре кружка стоял юноша Покорский, имевший на всех большое влияние и оставивший в памяти друзей воспоминание о своем обаятельном облики. Читая о Покорском, невольно вспоминаешь о Станкевиче. В этом кружке Рудин занял видное место, так как занятие философией облегчали ему способность и любовь к отвлеченному мышлению, склонность к рефлексии, к чисто-головной жизни. Своим даром быстро схватывать основные черты философской концепции, ясно усвоить их и стройно передать слушателям в красноречивой и увлекательной речи – Рудин напоминал одного из членов кружка Станкевича – М. Бакунина. В литературе высказывались взгляды, что Рудин списан автором именно с Бакунина. Горячо отдавшись философии и поэзии, вечно занятый идеями и образами литературы, Рудин в увлекательных речах, в блестящих импровизациях высказывал перед товарищеским кружком свои новые взгляды и убеждения. Его дар красноречия снискал ему большой успех в кругах молодежи. Как-то невольно сам для себя Рудин становится каким-то проповедником, оратором кружковых и случайных вечеров и сборищ, становится человеком слова, всегда готовым на увлекательную речь, на потоки высоких слов о Боге, о правде, о будущности человечества и т. д.

Личные черты Рудина. В конце концов, вся жизнь его сводится к тому, что он, ничем по настоящему не занятый, скитается по чужим углам, не имея своего, и произносит свои тирады и проповеди. Это дает повод в первой части романа трезвому и деловому Лежневу сделать очень не лестную характеристику Рудина, относясь к нему с довольно язвительной иронией. Красноречие и увлечение Рудина действуют по преимуществу на юношей, на молодежь, свято верящих каждому произнесенному с увлечением слову. Но Лежневу ясно, что за словами Рудина нет дела, что они остаются только хорошими словами, не имеющими никакого влияния на жизнь, Лежнев подчеркивает, что Рудину интересны слова ради самых слов, что он любит самый процесс речи, любит производить эффект, победить в споре противника, увлечь красноречием и блеснуть им перед молодежью. Но для самого Лежнева потом становится ясно, что мечтатель и энтузиаст Рудин не мог найти приложения своих сил не только по причине своих личных черт, но и вследствие современных ему условий общественной жизни, и оказался в той роли «лишнего человека», в которой перебывало столько героев русской литературы и между прочим Бельтов в романе Герцена. Рудин вечно находится во взволнованном и беспокойном состоянии, он всегда кипит и увлекается, он – вечный юноша до самой старости, и когда он отдается потоку своего красноречия, то всей душой верит сам каждому своему слову, и в этой искренности его заключается секрет обаятельного действия его речей на молодежь. Натура страстная и внутренне деятельная, Рудин давал почувствовать эту энергию своей внутренней жизни в своих речах. Но между интенсивной внутренней жизнью и жизнью внешней у Рудина непримиримый разлад.

Разлад между словом и жизнью. Будучи деятельным во внутренней своей жизни, Рудин по некоторым свойствам своей натуры и по условиям современной ему жизни обречен был на полную пассивность, на бездействие. Пристрастие к миру отвлеченных интересов делало его человеком идеи и слова, но не практического дела. Между выработкой идеалов и проведением их в жизнь для Рудина была бездна. Он был беспомощен и слаб в практической жизни, и становился ясен резкий разлад между его словом и жизнью. Способный на увлеченье, на вспышки, на мужественный и благородный акт в минуту аффекта, Рудин совершенно не пригоден для систематического жизненного труда, осуществляющего положенные себе цели. Он задает себе задачи, которых не разрешает, он составляет проекты сочинений, которых не пишет. Одной из существенных причин его практической бездеятельности служит полное его незнание окружающей жизни, условий её, в которых можно было бы работать. Погруженный в свою умственную, личную жизнь, Рудин не делает попыток познакомиться с особенностями той жизни, которая протекает вокруг него. Он знает все отвлеченно, теоретически, ибо он не живет подлинной жизнью, а только рассуждает о жизни. Оттого-то малейшие попытки его приняться за что-либо кончаются полнейшей неудачей, и Рудин вынужден сознаться, что у него нет почвы под ногами». Лежнев в своей характеристик подчеркивает, что Рудин не знает России, не знает русской жизни и потому оказывается как бы выброшенным за её борт, чуждым жизни и неприспособленным к ней.

Слабость воли. Этот чисто головной характер жизни, перевес умственных, отвлеченных интересов над всем остальным в жизни служит объяснением проявленной Рудиным слабости воли. Рудин избегает практических шагов инепосредственных действий, избегает активней внешней жизни, ибо ему легче и удобнее в сфере отвлеченных рассуждений и общих фраз. Это – родная душе его стихия. Он волнует душу молодой девушки, Натальи, призывами к полноте непосредственной жизни, но в начинающемся романе обнаруживает стремление избежать решительных действий и остаться в области только слов и рассуждений. Он решителен на словах, но он слаб и беспомощен в жизни. Большую роль играет здесь также то обстоятельство, что склонный к рефлексии и вечному самоанализу, Рудин живет не чувством, а мыслью; он неспособен на захват сильным увлечением и быстро: гаснет в своих порывах, делая и себя и свои чувства предметом мелочного и детального анализа.

Общественное значение типа Рудина. В результате, жизнь Рудина складывается грустно, он называет себя «перекати поле», ибо вечно скитается без угла и пристанища, без любимой работы, вечно волнуясь высокими целями и не имея и не зная, как осуществлять их. Впрочем, теплый угол вряд ли пришелся бы по душе этого беспокойного и вечно ищущего душевно человека. Рудин сам горько раздумывает о своей жизни и подводит ей печальные итоги, называя свою жизнь бесполезной. Но Лежнев правильно объясняет большое жизненное значение таких типов, как Рудин. В противоположность скептику, как в том же романе Пигасов, скептицизм которого мертвит и отравляет все живое и увлекающееся в жизни, в противоположность практицизму и трезвости самого Лежнева, в котором есть некоторая тяжеловатость и сухость и в котором бьет в глаза отсутствие иного начала – энтузиазма, юности, душевного пафоса, – Рудин в избытке наделен именно этим юношеским жаром души и драгоценной способностью самому увлекаться высоким и идеальным и увлекать других. Рудины – это бродильное начало в мире, вносящее в него пафос, одушевление, юношеский подъем жизни. Будучи сам бездейственен и пассивен, Рудин своим увлекательным словом сеет в молодые души добрые семена, которые могут дать хорошие всходы. Возбудитель энтузиазма, душевных порывов, Рудин вносит в молодую жизнь то, что важнее скептицизма и не менее ценно, чем трезвая деловитость: идеализм, ту веру в жизнь, которая сливается с чувством поэзии, красоты и высокой правды жизни. В этом жизненное значение таких типов, как Рудин; они внесли свой вклад в дело развития и просвещения родной страны, подготовив своим нравственным влиянием будущих деятелей литературы и общественной жизни.