Первое произведение, с которого началась литературная деятельность Льва Толстого – это небольшая повесть: «Детство», представляющая собою первую часть трилогии: «Детство», «Отрочество» и «Юность». Говорят, Толстой хотел написать в четвертую часть и назвать свое произведение: «История четырех эпох», но этой заключительной четвертой главы, в которой, очевидно, говорилось о «возмужалости» героя, не было им написано.

Главный интерес повести «Детство» сосредоточивается на личности её героя – Николеньке Иртеньеве. Автор следит, шаг за шагом, за развитием его детской души, – за каждым, даже мелким, но характерным, проявлениям её. Таким образом, произведение это, по преимуществу, «психологическое». Но, кроме того, оно, в такой» же мере, может быть названо «моральным», – так как автор судит своего героя с этической точки зрения, – старается, пользуясь психологическим анализом, определить в нем моральную сторону его богатой, развивающейся натуры.

 

Толстой. Детство. Краткое содержание. Иллюстрированная аудиокнига

 

Ни в одном другом произведении русской литературы не было сделано таких наблюдений над душой вырастающего человека. Тургенев от своего имени рассказал нам детство Лизы, юность Рудина. Гончаров изобразил один день детства Обломова. Толстой же ведет своего героя день за днем, – от его детской до университета, и все характерное постепенно определяется и выясняется в его душе.

Эпоха, с которой связано действие повести «Детство» – 1830 – 1840-е годы. Среда, в которой развертывается её содержание – богатая дворянская, помещичья, связанная с «землей». Это было время, когда в русской жизни, после событий 14 декабря 1825 года, те немногочисленные проблески общественного самосознания, которые, кое-где, мерцали в провинциальной дворянской среде в сердцах лучших русских людей того времени, за немногими исключениями, почти совсем погасли. В такое время и в такой среде не было никаких серьезных, духовных интересов, мысль спала, а потому отсутствовала всякая потребность в духовной пище. Время заполнялось строго-размеренным порядком жизни, установившимся этикетом, который возводился «чуть ли не на степень незыблемых законов», – так, даже «обед» в семье Иртеньевых был каким-то «ежедневным семейным радостным торжеством».

Жизнь в повести неизменно течет по раз заведенному воспринятому от родителей направлению, – она вся построена так, чтобы наполнять своими мелочами праздное время провинциального богатого дворянства. Крепостной строй и весь покоившийся на нем уклад жизни богатого помещика устранял от этого последнего всякий труд, не исключая и сколько-нибудь серьезных занятий хозяйством. Словом, эта была, в сущности, та же «обломовщина», только с лакеями в белых перчатках, с взысканной французской речью, с постоянными заботами о comme il faut.

В воспитании детей исключительное внимание устремлено было на внешность, на манеры; на развитие ума и сердца внимания не обращалось. О книгах никогда здесь не велось разговора, и к образованию относились несерьезно: если детей и посылали в университеты, то все по тем же побуждениям, которые заставляли Простакову учить Митрофана, Обломовых – своего Ильюшу. Полагая всю цель воспитания и подготовке ребенка к праздной, светской жизни, родители и воспитатели считала свою задачу выполненной, если забота о внешнем воспитании увенчивалась успехом. Им и в голову не приходило, что на их обязанности лежит развить в ребенке здоровое нравственное чувство, сильную волю, энергию, любовь и умение трудиться и многие другие положительные качества, необходимые для хорошей и счастливой жизни.

Много российских Обломовых явилось результатов такого воспитания. Но не таков вышел Николенька Иртеньев, благодаря своей сильной и богатой натуре, освободивший себя от влияний среды. Объясняется это, впрочем, и тем обстоятельством, что Толстой в своем Николеньке вовсе не хотел изобразить тип молодого барича, что типичность его не сословная, а вполне индивидуальная. В этом-то и заключается коренное отличие Толстого от других изобразителей детства. Своего Николеньку он понял и нарисовал вполне индивидуально и знакомит нас с малейшими подробностями его внутреннего мира, в котором очень много черт, совсем не зависящих от какой бы то ни было среды.