Теория Раскольникова

Достоевский показывает в «Преступлении и наказании», что мысль Раскольникова давно останавливалась над вопросом об относительности в жизни понятий добра и зла. В среде человечества Раскольников отделял небольшую группу людей, стоявших как бы над вопросами о добре и зле, над этическими оценками поступков и деяний, людей, которым в силу их гениальности, их высокой полезности для человечества, ничто не может служить препятствием, которым все позволено. Остальные же, не выходящие из круга посредственности, масса, толпа, должны подчиняться существующим общим нормам и законам и служить средством высоких целей избранных людей. Правила морали для последних не существуют, они их могут преступать, ибо их цели оправдывают их средства. (См. также Идея Раскольникова о праве сильной личности, Крушение теории Раскольникова.)

«По-моему, – говорит Раскольников, – если бы Кеплеровы и Ньютоновы открытия, вследствие каких-либо комбинаций, никоим образом не могли бы стать известными людям иначе, как с пожертвованием жизни одного, десяти, ста и так далее человек, мешавших бы этому открытию, или ставших бы на пути, как препятствие, то Ньютон имел бы право и. даже был бы обязан устранить эти десять или даже сто человек, чтобы сделать известными свои открытия всему человечеству. Все законодатели и установители человечества, начиная с древнейших, продолжая Ликургами, Солонами, Магометами, Наполеонами и так далее, все до единого были преступники, уже тем одним, что, давая новый закон, тем самым нарушали древний, свято чтимый обществом и от отцов перешедший, и уж, конечно, не останавливались перед кровью, если только кровь (иногда совсем невинная и доблестно пролитая за древний закон) могла им помочь. Замечательно даже, что большая часть этих благодетелей и установителей человечества были особенно страшные кровопроливцы».

Так обосновывает Раскольников право исключительной личности на преступления во имя не животных и эгоистических, а общих и высоких целей. Раскольников понимает, что такому образу действий должна соответствовать и особая психическая структура личности человека, готового «преступить» мораль. Он должен быть для этого обладателем сильной воли, железной выдержки и в нем над чувствами страха, отчаяния, робости, должно властвовать одно лишь сознание поставленных интеллектуальных целей.

Теория Раскольникова

Впавшему в отчаяние и тоску, Раскольникову необходимо себе самому доказать, что он не «тварь дрожащая», что он смеет, может, что ему суждено пройти все свои предначертания. «Власть дается только тому, кто посмеет наклониться и взять ее. Тут только одно: стоит только посметь».

Таким образом, задуманное убийство влечет Раскольникова не возможностью обогащения, но как победа над самим собой, как подтверждение его сил, как доказательство того, что он не «материал» для постройки, но сам строитель. Характерно для Раскольникова, что, задумывая убийство, он весь уходит в теоретику, в философские размышления, и его гораздо больше интересуют выводы логические, чем результаты поступка. Он остается теоретиком, мыслителем даже тогда, когда выполняет все задуманное. И, несмотря на то, что, как казалось, он все заранее в мысли предвидел и предусмотрел, но самого главного он не мог предвидеть именно потому, что он человек мысли, а не действия.

Опровержение теории Раскольникова

Раскольников не предвидел именно того, что между теоретическим решением и практическим осуществлением лежит часто бездна, что кажущееся в теории столь легким и даже наполняющее самодовольством и гордостью в действительности обнаруживает неожиданный, грозный и зловещий смысл. Он предвидел многое в задуманном плане и представлял себе почти все внешние его следствия, но не мог предвидеть внутреннего самочувствия как в момент пролития крови, удара топором по черепу старухи, так и в последующие дни и ночи. Раскольников, как теоретик и как индивидуалист, считался только с самим собой, со своими интеллектуальными целями, между тем как готовился идти и свершить насилие, отнять жизнь у другого.

В основе своей ошибочность теории Раскольникова сводится к тому, что он нравственным законам вообще и в частности заповеди – «не убий» приписывал чисто внешнее значение, которое должно быть внешним же образом обязательно для одних и от признания которого могут быть освобождены некоторые. Потому-то он, готовясь к убийству, все время обдумывает мысленно лишь свои логические положения, но не останавливается сознательно на сущности самого момента убийства. И лишь смутно что-то в нем протестует против принятого решения, и он чувствует тоску и отвращение при мысли о необходимости совершить убийство.

И после совершения преступления, когда он тщетно силится разобраться в своих ощущениях, он полагает, что все дело просто в том, что у него не хватило сил «преступить» нормы, посметь. «Я ведь только вошь убил, Соня, – говорит он Соне Mapмеладовой, – бесполезную, гадкую, зловредную»... – «Это человек-то вошь?» – восклицает Соня, и этим подчеркивает свое особое, глубоко-религиозное отношение к человеческой жизни. Для Сони Мармеладовой нравственные законы, заповеди жизни вложены глубоко в основу души человеческой, и никто, какой бы высоты ни достиг человек, не может преступить эти заповеди и законы без того, чтобы не изуродовать свою жизнь, не совершить страшного насилия над своей же душой. Вот почему она восклицает, рыдая: «Что вы, что вы это над собой сделали! Нет тебя несчастнее никого теперь в целом свете».

Что касается самого Раскольникова, то он остается до конца романа, до заключительных строк эпилога, не понимающим этого религиозного отношения Сони к жизни. Но автор показывает, как в непосредственной жизни Раскольникова обнаруживается нарушение им основных законов человеческой жизни. Теории Раскольникова, допускающей убийство для немногих, автор противопоставляет стихийную логику жизни, не рациональную, как у Раскольникова, а иррациональную, подчиняющую себе всецело молодого теоретика и разбивающую вдребезги все его положения, казавшиеся ему столь твердо установленными и ненарушимыми.

Состояние полного душевного расстройства, в которое впал Раскольников после убийства, полной потери всех своих жизненных утверждений, мучительное и страшное состояние показало, как бессильна личная человеческая логика, когда она идет вразрез с общими жизненными основами.

Ссылки на другие статьи о творчестве Ф. М. Достоевского – см. ниже, в блоке «Ещё по теме...»