Кроме «трагедий» (см. «Хорев», «Гамлет», «Дмитрий Самозванец») Сумароков сочинил много «комедий» – еще в 1750 году написал он комедию: «Опекун». По указанию исследователей, эта пьеса и другие, за ней следовавшие, представляют собою первые русские комедии, изображающие общество.
Сумароков и его комедия «Трессотиниус»
Впрочем, подобно ложноклассической трагедии, изображавшей «общечеловеческие» страсти, и комедия псевдоклассическая больше всего бичевала «общечеловеческие» недостатки. Поэтому и у Сумарокова, даже при изображении русского общества, особое внимание направлено на общечеловеческие стороны людской души.
Впрочем, некоторые черты действительной жизни мелькают в этих первых опытах русской комедии. Сумароков попутно нападает на французоманию тогдашнего общества, на непонимание шинного образования; потешается он над подьячими, плохими стихотворцами, петиметрами (фатоватыми юношами, стремившимися подражать всему модному и иностранному).
Восставая против суеверия и лицемерия, он обличал эти пороки в своих комедиях: напр., в «Чужехвате» (герой комедии «Опекун»). Величание знатностью рода тоже высмеивалось им во многих пьесах. Ростовщичество и скупость резко осмеяны в лице Кащея (комедия «Лихоимец»). В петиметрах Сумароков обличал легкое отношение к нравственности и французоманию: в Дюлюже («Чудовищи»), и Минодоре («Мать-совместница») он осмеял эти уродливые типы – порождение реформированной России.
Обличая человеческие пороки, Сумароков, следуя образцу псевдоклассиков, выводил в комедиях также лиц добродетельных (теория контрастов), – так в лице Тиманта (комедия «Мать-совместница») превознёс он человека с истинным понятием о Боге и природе. Истинное благородство представлено им также в лице Валерия (комедия «Опекун») и Октавия (комедия «Нарцисс»).
Требование естественности от поэтов, изложенное им в рассуждении «о неестественности», высказано и в комедии «Трессотиниус»: в главном герое, высмеял он высокопарность и надутость педанта. Герой комедии, в котором он представил Тредиаковского, так объясняется в любви:
Бровь твоя меня пронзила, голос кровь зажег.
Мучишь ты меня, Климена, и стрелою сшибла с ног!
В этой же комедии приведен спор этого героя с другим педантом – Бомбембиусом (Ломоносов) о букве «твердо» (т):
Трессотиниус: Я содержу, что твердо об одной ноге правильнее, ибо у греков, от которых мы литеры получили, оно об одной ноге, а треножное твердо есть некакий урод.
Бомбембиус: Мое твердо о трех ногах – и для того стоит твердо, ergo – оно твердо; а твое твердо нетвердо, ergo – оно не твердо. Твое твердо слабое, ненадежное, а потому презрительное, гнусное, скаредное!..».
(См. статью о сложных человеческих отношениях Сумарокова, Тредиаковского и Ломоносова.)
Главное достоинство комедий Сумарокова – их разговорный язык, бойкий и живой, далекий от того деланного стиля, которым написаны его трагедии. Но образы в комедии набросаны резко, даже грубо, краски положены слишком густо. Эти недостатки искупались, до некоторой степени, едким остроумием отдельных сцен, яркостью раздражения, свойственного автору, как сатирику.
По отзывам современников, его комедии особенным успехом не пользовались: содержанием они небогаты, да к тому же в большинстве из них осмеяны были нерусские нравы.
Многие из его комедий собственно скорее фарсы, построенные на лукавстве слуг и разных пройдох. Мольер дал много образцов таких пьес: в этом отношения он был учеником веселого итальянского фарса (арлекинада), в котором вся интрига строилась на проделках шутов. У нас в Петербурге с 30-х годов XVIII ст. тоже был итальянский театр, на котором разыгрывались веселые проделки неугомонного арлекина, изображались разные веселые и грубоватые шашни плутов и плутовок, дурачивших простодушных людей.
Таким образом, Сумароков мог в своих фарсах («Три брата-совместники», «Ядовитый», «Приданое обманом», «Мать-совместница дочери», «Вздорщица») примкнуть к Мольеру и его подражателям, но мог и у себя, в Петербурге, непосредственно брать уроки сочинительства в этом роде у «итальянцев».
