В своем «Певце во стане русских воинов» (см. полный текст, краткое содержание и анализ) Жуковский, казалось бы, должен был обратиться к стилю, раз навсегда усвоенному героическим произведениям. Но к классическому жанру героических од уже привнесен был Державиным другой элемент – оссиановский. В оде Державина на взятие Измаила 1790 года мы уже встречаем после строфы, рисующей движение колонны Суворова к Измаилу, стих:

 

Не бард ли древний, исступленный,
Волшебным их ведет жезлом?

 

В другом месте:

 

Иль мужа нека тень седая
Сидит очами озирая...

 

В знаменитой державинской оде «Водопад» черт оссиановских еще более. Картины дикой природы, окружающей водопад, рев ветров, скрип дерев (стр. 29), животные, оживляющие дикую картину, изображены оссиановскими красками; в особенности напоминает шотландского поэта появление теней умерших:

 

Но кто там идет по холмам,
Глядясь, как месяц, в воды черны?
Чья тень спешит по облакам?
(Водопад, стр. 39).

 

Не удивительно, что уже в первой героической «Песне барда над гробом славян» мы находим и у Жуковского следы этой перемены жанра: он ждет, что при звуках песни барда

 

Тени бранные низринутых во прах,
Скитаясь при луне по тучам златорунным,
Сойдут на мрачный дол...
Обвороженные бряцаньем тихострунным...

 

И теперь, после отдания французам Москвы, перед сражением при Тарутине, Жуковский возвышает голос, подражая своим предшественникам. Однако же немало принадлежит в этой песне и ему самому.

 

Жуковский. Певец во стане русских воинов. Кратко. Слушать аудиокнигу

 

Размер песен и форма возглашения певцом хвалений в сопровождении хора – принадлежат Жуковскому: размер тот же, что и в балладе «Громобой», т. е. 4- и 3-стопный ямб с переменными рифмами, который Жуковский мог встретить у Шиллера (напр. в Männerwürde). Такой размер в оде был большою новостью. Русские читатели, утомленные традиционным сплошным 4-стопным ямбом од ломоносовских, вдруг встретили в этой оде стих, не менее звучный, но более оживленный.

Сохранив оссиановские образы, Жуковский тем не менее делает шаг вперед к тому, чтобы придать своему изображению хотя бы некоторый вид русской картины. Певца он уже не называет «бардом». Все картины и фигуры воинов – в том среднем стиле, который сливает воедино образы классические с древнерусскими и средневековыми рыцарскими. Этим стилем так удачно пользовалась наша скульптура первой половины нынешнего века. Таковы, например, изящные фигуры в известных медальонах гр. Ф. Толстого на отечественную войну. Жуковский наделяет своих воинов атрибутами древнерусских – кольчугами, мечами, стрелами, щитами. Его фантазия, соединяя героев древности (например, Святослава) с современными героями 1812 года объединяет их облики этими общими очертаниями.

Но изображение донского атамана Платова отличается и частными чертами, национальными, и показывает, что Жуковскому, как и Державину, теперь уже не были чужды тоны русской народной поэзии...

 

Хвала наш вихорь-Атаман,
Вождь невредимых Платов!
Твой очарованный аркан
Гроза для супостатов.
Орлом шумишь по облакам,
По полю волком рыщешь,
Летаешь страхом в тыл врагам,
Бедой им в уши свищешь;
Они лишь к лесу – ожил лес,
Деревья сыплют стрелы;
Они лишь к мосту – мост исчез;
Лишь к селам – пышут селы.

 

Ср. послание Державина «Атаману и войску донскому» (1807). У Жуковского отразились следующие стихи этого послания Платову:

 

В траве идешь – с травою равен;
В лесу – и ровен лес с главой,
На конь вскокнешь – конь тих, не нравен,
Но вихрем мчится под тобой;
По камню ль черну змеем черным
Ползешь ты в ночь – и следу нет:
По влаге ль белой гусем белым
Плывешь ты в день – лишь струйка след;
Орлом ли в мгле паришь сгущенной –
Стрелу сечешь ей в след пущенной,
И, брося петли округ шей,
Фазанов удишь, как ершей.

 

С большим тактом Жуковский придал Платову колорит сказочный, не переходя к портретному изображению атамана, дабы не нарушить тот стиль идеализации, которым проникнута его лирическая песнь, где восхваляются лица различных эпох: ведь странно было бы видеть кольчуги Святослава и Дмитрия Донского рядом с пудреною косою Суворова и чулками генералов Александра I.