Очень популярным писателем-романтиком был у нас в начале 19 века А. А. Марлинский (Бестужев). Он сумел от романтизма взять все «интересное» – фантастическое, грандиозное, патетическое, и отбросить то, что делало творчество некоторых романтиков (например, Жуковского) малоинтересными для «массы» – индивидуализм, который замыкал поэта в тесные пределы своего мира и заставлял его творить для себя да «für Wenige» («для немногих»).

Немудрено, что Марлинский был, в свое время, у нас одним из любимейших писателей. Прекрасный рассказчик, всегда умевший заинтересовать читателей, он свободно владел русским литературным языком: его описания разнообразны и полны настроений, диалоги действующих лиц живы и ярко выражают индивидуальные черты говорящих. Сюжеты повестей всегда выбирались им удачно и развивались умело.

Любимые герои Марлинского принадлежат к тем, которых особенно охотно рисовали «романтики», – это все герои «интересные», они одарены сильными натурами. Их душевные качества – и добрые, и злые – отличаются крайностями. Таковы, например, его горец Аммалат-Бек, барон Бруно фон Эйзен («Замок Эйзен»), Рональд («Ночь на корабле»), князь Серебряный и Колонтай («Наезды»), Гомуальд («Замок Нейгаузен»), Правин («Фрегат Надежда») и др.

Кроме таких «интересных» героев, Марлинский выводит несколько раз образы, окутанные какою-то мрачною таинственностью. Таковы, например, действующие лица в повестях «Страшное гаданье» (парень-колдун, незнакомец); «Вечер на кавказских водах» (Венгерец). Соответственно этим героям, и сюжеты он нередко берет фантастические: видения, разговаривающие мертвецы, предсказания колдуньи, гаданье при участии чуть не самого дьявола. Все это – дань, заплаченная Марлинским романтизму. Эта фантастика у него мрачнее и трагичнее, чем у Жуковского.

У романтиков Марлинский заимствовал и пристрастие к тем страшным легендам и преданиям, что долго живут иногда в развалинах старых замков. В целом ряде повестей изобразил он немецких прибалтийских рыцарей, их разбойничьи правы, их подвиги и зверства, их ужасные тайные судилища, подземелья замков, их насилия над женами и несчастными, которые попадали к ним в руки.

Под влиянием романтиков Марлинский обратился также к изучению родного прошлого. Впрочем, эти повести с сюжетами, взятыми из русской истории, менее ему удались, так как передать колорит родной старины он не сумел.(См. краткие содержания повестей Наезды, Роман и Ольга.)

Нетрудно заметить, какими влияниями определилось творчество Марлинского, – из русских писателей, несомненно, самое сильное влияние имел на него Жуковский; из иностранных – Вальтер Скотт, с его историческими романами, а такие писатели, как романистка Радклиф, любившая описывать таинственные происшествия в старых замках.