Итогом глубоких раздумий Джонатана Свифта над современностью стал сатирический роман «Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей» (1726). (См. его краткое содержание.)

Свифт. Гулливер в стране лилипутов. Краткое содержание. Слушать аудиокнигу

Продолжая традицию реалистической фантастики литературы Возрождения (например, Рабле), Свифт, пародируя популярные в то время романы путешествий, ведет своего героя в фантастические страны: Лилипутию, государство великанов – Бробдингнег, в Лапуту, Глаббдробдриб и в страну умных лошадей гуигнгнмов. Фантастические ситуации и сказочные образы служат, однако, у Свифта задаче реалистического изображения современной ему английской действительности.

Он одинаково не щадит ни старой феодальной аристократии, ни новой полубуржуазной господствующей верхушки. Он подвергает беспощадной критике всю социальную и политическую систему Англии XVIII в.

Глубокое презрение вызывает у него вырождающаяся дворянская аристократия – «смесь хандры, тупоумия, невежества, самодурства и спеси». Воспитанные «в праздности и роскоши», эти люди, однако, претендуют на первенство в стране, «и без согласия этого блестящего класса не может быть издан, отменен или изменен ни один закон», – с горькой иронией заключает Свифт, имея в виду английскую палату лордов.

Королевский двор – это «помойная яма», где господствуют продажность, карьеризм, низкопоклонство, грязные интриги. В Лилипутии ответственные посты предоставляются тем, кто выше всех прыгнет через веревочку. Среди различных способов достигнуть поста премьер-министра не последним является предательство своего предшественника.

Свифт, однако, подмечает, что ничуть не лучше и те деятели. которые яростно нападают в общественных собраниях на испорченность «дворян». Псевдодемократическая фразеология уже тогда была лицемерной маской карьеристов и интриганов. Парламент не лучше королевского двора – он оказывается «сборищем разносчиков, карманных воришек, грабителей и буянов».

Свифт насмехается и над двухпартийной системой, уже складывавшейся в Англии при его жизни. Он полагает, что различие между партиями тори и вигов столь же смехотворно, как между двумя партиями в Лилипутии, спорившими из-за того, с какого конца разбивать яйцо – с тупого или острого.

«Если какой-нибудь монарх посылает свои войска в страну, население которой бедно и невежественно, то половину его он может законным образом истребить, а другую половину обратить в рабство, чтобы вывести этот народ из варварства и приобщить к благам цивилизации», – рассказывает Гулливер.

Когда гуигнгнм спрашивает Гулливера, что заставляло людей отваживаться на рискованные путешествия, он отвечал, что «это были люди, отчаявшиеся в своей судьбе, которых выгнали с родины нищета или преступления». В другом месте Гулливер говорит: «богатые пожирают плоды работы бедных, которых приходится по тысяче на одного богача», и «громадное большинство нашего народа вынуждено влачить жалкое существование», – и это в условиях, «когда Англия, по самому скромному подсчету, производит разного рода съестных припасов в три раза больше, чем способно потребить ее население».

Идеальный общественный порядок представляется Свифту как идиллия «естественного состояния», нарисованная в IV части. Горькая ирония звучит и здесь: участниками этой идиллии оказываются не люди, а лошади – сатирик, в сущности, не верит в осуществимость подобных идиллий. Он склонен думать, что современные ему люди становятся похожими на иеху – грязных, эгоистических, с животными инстинктами человекообразных существ. На этой мрачной ноте и обрывается произведение великого английского сатирика.

Сатирические приемы Свифта многообразны. Фантастика Свифта отлична, например, от фантастики Рабле. Там было все неправдоподобно. Свифт и в изображении невероятного остается сыном 18-го столетия – «века разума». У него все строго подсчитано. Например, во сколько раз Гулливер больше лилипутов, сколько ему нужно пищи, каких размеров нужен матрац.

Свифтом пародируется самый жанр романа путешествий. Сочетание реальных географических названий с выдуманными (Япония и Лапута!) создает видимость жизненного документа. В этой пародийности содержится полемика с Дефо, так же как история иеху есть опровержение Робинзонады.

Джонатан Свифт – один из классиков английского языка. Видный английский писатель Сомерсет Моэм рассказывает в автобиографии, как в свое время язык и стиль Свифта поразили его своим совершенством: «Я списывал куски текста, а потом пытался воспроизвести их по памяти. Я пробовал заменять слова или ставить их в другом порядке. Я обнаружил, что единственно возможные слова – это те, которые употребил Свифт, а единственно возможный порядок тот, в котором он их поставил. Это – безупречная проза».

В историю мировой литературы Свифт вошел как величайший сатирик, непревзойденное мастерство которого до сих пор поражает читателей.