После ухода Тарантьева и Алексеева Захар заглядывает в дверь к барину и уговаривает его встать наконец с постели. Но Обломов гонит его. Илья Ильич опять растягивается на постели и думает о плане переустройства имения. В голове его мелькают мысли об оброке, о запашке, о постройке деревенского дома, причём он определяет его точную длину, ширину и расположение комнат. Прикидывает, какие деревья вырубить в саду, а какие развести, как оборудовать флигель для гостей.

 

Обломов. 1 часть. 8 глава. Краткое содержание. Слушать аудиокнигу

 

Представляет, как будет сидеть с гостями в летний вечер на террасе, за чайным столом, под деревьями, куря трубку и любуясь видом полей, пруда и отдалённого березняка. От поэтичной мечты лицо Обломова обливается румянцем счастья, сияет кротким, трогательным чувством. «Боже, Боже! – произносит он. – Лежать бы теперь на траве, под деревом, да глядеть сквозь ветки на солнышко и считать, сколько птичек перебывает на ветках. А тут тебе на траву то обед, то завтрак принесет какая-нибудь краснощекая прислужница, с голыми, круглыми и мягкими локтями и с загорелой шеей, потупляет, плутовка, взгляд и улыбается...»

Очнувшись от грёз, Обломов зовёт Захара и требует что-нибудь позавтракать. Захар приносит поднос с едой, но, входя, зацепляется за дверь и роняет с подноса на пол булку и рюмку. Он пытается поднять их, не выпуская подноса из рук, едва не опрокидывает с него всё остальное и с яростью кричит на уроненные вещи: «О, чтоб вам пусто было, проклятые!».

Обломов садится завтракать. Захар, стоя рядом, сиплым голосом сообщает, что управляющий вновь настаивал, чтобы освобождали квартиру. «Я тебе запретил говорить мне об этом! – строго поворачивается к нему Обломов. – Какой ты ядовитый человек, Захар! Ты отравляешь мне жизнь». – «Да что же делать. Вы же хотели написать домовому хозяину, вот и напишите!»

Обломов трогает на столе чернильницу – она суха. Захар берётся развести остаток чернил квасом. Не оказывается и бумаги. Наконец, находят какой-то обрывок. Обломов садится писать, но выводит только несколько не вполне складных фраз, начинает исправлять их. Но всё равно выходит бессмыслица, и он бросает напрасное занятие.

Входит чистенький человек с заботливо-внимательным взглядом и сдержанной улыбкой. «А, доктор!» – приветствует его Обломов. Оказывается, доктор посещал пациента этажом выше и заодно решил зайти к Обломову.

Обломов жалуется на недомогание: желудок почти не варит, тяжело дышать и сердце бьётся. Доктор бегло осматривает его и во избежание удара советует съездить за границу: сначала на воды в Германию, затем в Швейцарии лечиться виноградом, потом в сухое место, вроде Египта, а к зиме переехать в Париж, где нанять виллу и проводить время среди развлечений и приятных женщин. У Обломова есть средства на поездку, но хлопотное путешествие страшно его пугает.

Доктор уходит. Обломов сидит на стуле, сжавшись в комок. Захар вновь приходит с напоминанием о переезде. Обломов: «Да ты что, в гроб вогнать меня хочешь? Я запретил тебе заикаться об этом. Да ты вникнул ли хорошенько, что значит переехать? Это значит: барин уйди на целый день, да так одетый с утра и ходи?» – «А что? Вы бы в тиятр или в маскарад пошли, а мы бы тут без вас переехали». – «Славно ты заботишься о барском покое! Тебе нужды нет, что я пообедаю невесть где и как и не прилягу после обеда?.. Да при переезде и вещи могут перебить! Свалят на пол на новой квартире, и их потом расставлять надо. А как дико жить сначала на новой квартире! Да я ночей пять не усну на новом месте, меня тоска загрызет... Видишь ли ты сам теперь, до чего довёл барина?» – Захар, тихо: «Я думал, что другие, мол, не хуже нас, да переезжают».

Обломов всплескивает руками: «Вот ты до чего договорился! Я теперь буду знать, что я для тебя все равно, что другой!». Начинает распекать Захара, который стоит, опустив голову, как побитый пёс. «Чувствуешь ли ты свой проступок? Как же ты не ядовитый человек? Ты огорчил барина! Другой – кого ты разумеешь – есть голь окаянная, грубый, необразованный человек, живет грязно, бедно, на чердаке, он и выспится себе на войлоке где-нибудь на дворе. Что этакому сделается? Ничего. Трескает-то он картофель да селедку. Нужда мечет его из угла в угол, он и бегает день-деньской. Он, пожалуй, и переедет на новую квартиру. Другой кланяется, другой просит, унижается… А я? Разве я мечусь, разве работаю? Я ни разу не натянул себе чулок на ноги. Разве у меня такое здоровье, как у этих других? Разве я могу все это делать и перенести? Как ты мог так горько оскорбить барина, который благодетельствует тебе?»

При слове «благодетельствует» Захар начинает часто мигать. Обломов: «Я забочусь день и ночь, тружусь. По ночам не спишь, ворочаешься, все думаешь, как бы лучше… а о ком? Все для вас, для крестьян, стало быть, и для тебя! Ты, может быть, думаешь, что я лежу как пень да сплю. Нет, не сплю я, а думаю все крепкую думу, чтоб крестьяне не потерпели ни в чем нужды. Неблагодарные! А я еще в плане моем определил тебе особый дом, огород, отсыпной хлеб, назначил жалованье! Ты у меня и управляющий, и мажордом, и поверенный по делам! Все мужики тебе в пояс. А ты меня в другие пожаловал! Вот и награда!»

Захар всхлипывает. Обломов кончает свою речь, велит Захару принести квасу, опустить шторы и затворить дверь. Илья Ильич собирается вздремнуть часок до обеда, на который придут Алексеев и Тарантьев. Захару он велит разбудить себя в половине пятого.

Обломов ложится в кровать, вспоминая, что так до сих пор и не умылся. Мысль о переезде волнует его, но он успокаивает себя: «Может быть, еще Захар постарается так уладить, что и вовсе не нужно будет переезжать, авось отложат до будущего лета». Его робкой душе грустно и тяжело. Но он болезненно чувствует, что в нем зарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть теперь уже умершее, или лежит оно, как золото в недрах горы, и давно бы пора этому золоту быть ходячей монетой. Но глубоко и тяжело завален клад дрянью, наносным сором. Что-то помешало ему ринуться на поприще жизни и лететь по нему на всех парусах ума и воли.

Сожаления о минувшем, жгучие упреки совести язвят Илью Ильича, как иглы. «Разве природа уж так обидела меня… – думает он. – Да нет, слава Богу… жаловаться нельзя…»

Наконец веки Обломова закрываются. Сон переносит его в воспоминания о родных краях.

 

Для перехода к краткому содержанию следующей / предыдущей главы романа, пользуйтесь кнопками Вперёд / Назад ниже текста статьи.

Читайте также полный текст этой главы и краткое содержание всей 1-й части «Обломова» целиком.