С доктором Вернером Печорин сошёлся из-за сходства образа мысли, из-за общего скептического взгляда на жизнь в целом и на её частные проявления.

Оба они сблизились ещё в Ставрополе «среди многочисленного и шумного круга молодёжи». Взаимная симпатия зародилась во время общего разговора, принявшего «философско-метафизическое направление». Как вспоминает Печорин, в среде этой молодёжи

 

...толковали об убеждениях: каждый был убежден в разных разностях.

– Что до меня касается, то я убежден только в одном... – сказал доктор.

– В чем это? – спросил я, желая узнать мнение человека, который до сих пор молчал.

– В том, – отвечал он, – что рано или поздно, в одно прекрасное утро я умру.

– Я богаче вас, – сказал я, – у меня, кроме этого, есть еще убеждение – именно то, что я в один прегадкий вечер имел несчастье родиться.

Все нашли, что мы говорили вздор, а, право, из них никто ничего умнее этого не сказал. С этой минуты мы отличили в толпе друг друга.

 

Лермонтов (см. его краткую биографию), пожалуй, нигде так ясно не говорит о причине взаимопонимания Печорина и Вернера. Общая почва их суждений – неверие в предопределенность индивидуальных человеческих судеб, неверие в божественный промысел, управляющий всем, что происходит в мире, и ведущий мир к добру. Оба они скептики. Вот что сближает Печорина и Вернера более всего.

Но, несмотря на духовное сходство этих «двух умных людей», они так и не стали близкими друзьями. Каждый из них оставался в неведении относительно многих фактов биографии своего приятеля. Так, когда Вернер обронил несколько слов о вкусах московских барышень, Печорин вскользь спросил:

 

 – А вы были в Москве, доктор?

– Да, я имел там некоторую практику.

 

Чувствуется, что за московским эпизодом, которым интересуется Печорин, стоит целая «история», которую Лермонтов, возможно, хотел изложить в романе подробнее, но почему-то не сделал этого. В тексте «Княжны Мери» есть намек на это: Печорин записывает, что женщины влюблялись до безумия в людей, подобных Вернеру, да они и сами «страстно любят женщин».

 

Образ Печорина в «Герое нашего времени»

 

В реальной биографии доктора Майера, послужившего Лермонтову прототипом Вернера, известен бурный роман с некоей дамой, за которой он поехал с юга, правда, не в Москву, а в Петербург, но через некоторое время вернулся разочарованный, и это оказало сильнейшее влияние на весь его душевный склад.

Сравнивая Печорина и Вернера, нельзя не указать на то, что помимо сходств между ними есть и глубокие различия. Не имея столь непоколебимой силы духа, как Печорин, Вернер далеко не одобряет всех его поступков.

Вернеру не нравится дуэль Печорина с Грушницким. Утром перед поединком, где ему предстоит быть секундантом, Вернер является к Печорину в волнении, с лицом «совсем не воинственным». Печорин даже слегка подтрунивает над ним:

 

– Отчего вы так печальны, доктор? – сказал я ему. – Разве вы сто раз не провожали людей на тот свет с величайшим равнодушием? Вообразите, что у меня желчная горячка; я могу выздороветь, могу и умереть; то и другое в порядке вещей; старайтесь смотреть на меня, как на пациента, одержимого болезнью, вам еще неизвестной, – и тогда ваше любопытство возбудится до высшей степени; вы можете надо мною сделать теперь несколько важных физиологических наблюдений... Ожидание насильственной смерти не есть ли уже настоящая болезнь?

 

Приехав с Печориным на место дуэли, Вернер пытается предотвратить её.

 

Вы странный человек! – убеждает он Печорина. – Скажите им, что вы знаете их намерение, и они не посмеют... Что за охота! подстрелят вас как птицу...

 

Чуть позже он уговаривает ещё настойчивее:

 

– Пора! – шепнул мне доктор, дергая за рукав, – если вы теперь не скажете, что мы знаем их намерения, то все пропало. Посмотрите, он уж заряжает... если вы ничего не скажете, то я сам...

– Ни за что на свете, доктор! – отвечал я, удерживая его за руку, – вы все испортите; вы мне дали слово не мешать... Какое вам дело? Может быть, я хочу быть убит...

Он посмотрел на меня с удивлением.

– О, это другое!.. только на меня на том свете не жалуйтесь...

 

После дуэли Вернер присылает Печорину записку, в которой сквозит прозрачный упрёк за убийство Грушницкого:

 

«Все устроено как можно лучше: тело привезено обезображенное, пуля из груди вынута. Все уверены, что причиною его смерти несчастный случай; только комендант, которому, вероятно, известна ваша ссора, покачал головой, но ничего не сказал. Доказательств против вас нет никаких, и вы можете спать спокойно... если можете... Прощайте...»

 

Чуть позже он и сам является к Печорину хмурым, рассказывая: в городе уже прошёл слух, что причиной дуэли с Грушницким была княжна Мери. Печорин описывает, как Вернер, прощаясь, после этого разговора,

 

на пороге остановился: ему хотелось пожать мне руку... и если б я показал ему малейшее на это желание, то он бросился бы мне на шею; но я остался холоден, как камень – и он вышел.

Вот люди! все они таковы: знают заранее все дурные стороны поступка, помогают, советуют, даже одобряют его, видя невозможность другого средства, – а потом умывают руки и отворачиваются с негодованием от того, кто имел смелость взять на себя всю тягость ответственности. Все они таковы, даже самые добрые, самые умные!..

 

В последних словах Печорина сквозит некоторое пренебрежение к Вернеру. Поэтому вряд ли можно сказать, что Печорин и Вернер – герои-двойники.

Грушницкий в «Герое нашего времени» – пародия на мужество и самообладание Печорина. Вернер тоже – если и не пародия, то бледная копия Печорина, но копирует он иную сторону его натуры.

Грушницкий тщетно подражает активной, действующей стороне личности Печорина, а Вернер – самоуглублённой, думающей части его натуры. (См. также: Грушницкий и Вернер – сравнение.)