В любви Веры к Печорину есть та жертвенность, которая только мерещилась княжне Мери. Вера питает к Печорину глубокую нежность, ее любовь срослась с ее душой. (См. также Отношения Веры и Печорина.)

«Надо отдать справедливость женщинам: они имеют инстинкт красоты душевной», – размышляет Печорин в своем дневнике. Чуткость сердца позволила Вере понять до конца Печорина со всеми его пороками и скорбью. (См. Печорин и женщины.)

Некоторые критики упрекали Лермонтова за неясность образа Веры, не чувствуя ее характера из-за отсутствия бытовых черт в портрете. Но вернее мнение других о том, что таков и был сознательный замысел автора романа. Вера такой и должна быть, ибо она – образ самой любви. (См. Первая встреча Печорина и Веры.)

Характер Веры лучше всего раскрывается в её прощальном письме (см. Письмо Веры Печорину). Все заботы и помышления Веры вытеснены жизнью сердца. Она так и пишет Печорину: «Я обязана сказать тебе все, что накопилось на моем сердце с тех пор, как оно тебя любит». Как будто Печорина любит не конкретная женщина, которая живет с мужем и растит сына, а независимое от всего сердце. Лучше и нельзя выразить неотвратимость чувства.

Образ Печорина в «Герое нашего времени»

Пытаясь найти объяснение силе обаяния Печорина, Вера рисует его портрет словами, которые позволяют нам яснее понять этого, как и Вулич, «особенного» человека, с «ему одному свойственным» воздействием на окружающих.

Такие люди не всем по плечу. Как бы ни были правы в своей жестокой обиде Грушницкий и Мери, они не смеют презирать Печорина, даже в трагические часы. Грушницкий погибает от пули Печорина со словами: «...я себя презираю, а вас ненавижу...» (см. текст отрывка «Дуэль Печорина с Грушницким»). А когда Печорин, расставаясь с Мери, рисуется: «Видите ли, я перед вами низок. Не правда ли, если даже вы меня и любили, то с этой минуты презираете?..» – она отвечает: «Я вас ненавижу...» (См. Последний разговор Печорина с княжной Мери.)

Обе жертвы Печорина ненавидят его за обидное превосходство. Вера же знает Печорина как равная и прощает ему и его слабости, и его жестокость. Она пишет ему: «Никто не может быть так истинно несчастлив, как ты, потому что никто столько не старается уверить себя в противном».

Печорин, Грушницкий – два антипода: молоденький юнкер драпируется в трагическую мантию, намекая на перенесенные страдания и бури, которых не было и в помине, а Печорин, всегда страдающий от неудовлетворенности духа, воображает себя хладнокровным игроком. Однако на самом деле он постоянно вырывается из этой взваленной на себя роли, покоряясь естественному голосу человечности.

Вера хорошо понимает отношение Печорина к ней и к женщинам вообще. Она сознаёт, что не может ничего изменить в его жизни. «Ты любил меня как собственность, как источник радостей, тревог и печалей, сменявшихся взаимно, без которых жизнь скучна и однообразна». Вера полагает, что ее возлюбленный поступил с ней так, как поступил бы «всякий другой мужчина».

Печорин с этим вполне согласен. «Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил; я любил для себя, для собственного удовольствия», – подводит он итоги, готовясь к дуэли с Грушницким. В своем дневнике он много размышляет о женщинах, замечая при этом: «Все, что я говорю о них, есть только следствие –

Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет».
(«Евгений Онегин»)

Печорин цитирует бессмертное двустишие Пушкина, а потом – слова доктора Вернера: «Вернер намедни сравнил женщин с заколдованным лесом, о котором рассказывает Тасс в своем "Освобожденном Ерусалиме". "Только приступи, – говорил он, – на тебя полетят со всех сторон такие страхи, что боже упаси: долг, гордость, приличие... Надо только не смотреть, а идти прямо, – мало-помалу чудовища исчезают, и открывается пред тобой тихая и светлая поляна, среди которой цветет зеленый мирт. Зато беда, если на первых шагах сердце дрогнет и обернешься назад!"»

Но Печорин – донжуан и женскую психику изучает постольку, поскольку это требуется для его извечной цели – победить женщину. Человечное отношение к женщине в романе Лермонтова отведено Максиму Максимычу (см. Образ Максима Максимыча), который видел и понимал, как Бэла любит Печорина. Таков же и взгляд Вернера, пожалевшего обманутую княжну Лиговскую.

Но Печорин не просто донжуан, а русский донжуан, следовательно – философ.