В начале трагедии Шекспира истомлённой неразделённой любовью к красавице Розалинде Ромео предстаёт скрытным, меланхоличным, молчаливым. Даже с ближайшими из своих друзей он не имеет вполне искренних отношений. (См. Образ Ромео.)

Один его друг Бенволио, миролюбивый, самодовольный, который воображает, что он имеет влияние на Ромео, и очень гордится этим, стоит, однако, гораздо ниже его.

Второй друг, Меркуцио, до того словоохотлив, что в одну минуту высказывает Ромео столько, что тот не в состоянии был бы на все это ответить в целый месяц. В нем так вкоренилась привычка острить и смотреть на все с забавной стороны, что даже получив в дальнейшем ходе действия смертельную рану и горя злобой на её виновника, он не оставляет обычного юмора. В том самоизображении, которое он облекает в ироническую выходку против добродушного Бенволио, Меркуцио называет себя отчаянным вздорщиком, исполненным врожденным духом противоречия. Таким он действительно оказывается при встрече с Тибальтом. Меркуцио говорит, что двое таких забияк, как он, встретившись друг с другом, не прожили бы и часу на свете. И это предсказание сбывается на нем и на Тибальте. Они оба падают жертвою своей задорной натуры, как Ромео – жертвою своей жажды любви.

В обществе столь различных с ним по характеру друзей Ромео не чувствует потребности делиться тихими радостями и страданиями своего сердца, и эта вынужденная скрытность вредно действует и на его натуру, и на обстоятельства его жизни.