17 декабря (ст. ст.) 1916 был убит Григорий Распутин. Узнав об этом в могилевской Ставке, Николай II возвратился в Царское Село и провёл там с семьёй 66 дней.

Николай никогда не разделял слепого преклонения своей жены Аликс перед Григорием, но щадил её веру в старца. Известие о гибели Распутина внутренне скорее даже облегчало Государя: объект озлобленной общественной ненависти исчезал сам собой, его не надо было устранять, проходя через резкую ссору с супругой. Григория похоронили в Царском, ночью, тайно. Сам Николай с министром внутренних дел Протопоповым и дворцовым комендантом Воейковым нёс гроб.

Однако предстояло наказать убийц, а сделать это было нелегко. Все они были – из великокняжеской среды, чьё отношение с царской фамилией и так уже опасно обострилось. Этой осенью и зимой кое-кто из великих князей и княгинь дерзко требовал дать правительство, угодное Думе.

И Николай решился лишь: выслать Юсупова в его имение, Дмитрия – в Персию, а Пуришкевичу – даже и ничего, уехал со своим санитарным поездом на фронт. Но и такую мягкость великокняжеская среда не оценила. Они требовали вообще убийц не трогать! Могилу Распутина в первые же дни осквернили.

А Аликс гневалась на нерешительность Николая. И, уступив князьям, он решился на крутые шаги в отношении общества. Снял министра юстиции Макарова и председателя совета министров Трепова, поставив нового премьера – князя Голицына. Не дал в обиду порицаемого общественностью Протопопова. Под Новый год встряхнул начавший клонить к «либералам» Государственный Совет, сменил часть назначаемых его членов на более надёжных, а в председателем назначил «правого» Щегловитова.

В декабре земский, городской и даже дворянский съезды поносили правительство на чём свет. Любимые государевы сотрудники, бывший министр Николай Маклаков и Щегловитов, писали, что эти съезды – начало прямого штурма власти.

Поступали сведения, что влиятельные люди (средь них – Гучков, князь Львов, Челноков) втайне готовят государственный переворот. Подумывал зимой Государь вернуть на места своих лучших твёрдых министров и распустить Думу до конца 1917 года, когда будет выбираться новая, Пятая. Но решил всё же не обострять. Подготовка переворота больше выглядела болтовнёй. Так стоило ли вызывать раскол и обиды?

Царская семья пребывала в тягостном одиночестве. Преданные родственниками, оклеветанные обществом, они почти лишились верных друзей.

Николай II с женой, Александрой Фёдоровной (Аликс), и детьми

Однако приходило время Николаю возвращаться в Ставку. Аликс не хотела отпускать, но любимый министр Протопопов заверил, что в столице всё спокойно. Уговорились, что поедет Государь в Могилёв не больше чем на неделю.

Как раз в эти дни после болезни в Ставку должен был вернуться и начальник штаба Верховного, Алексеев, которого сейчас временно заменял бурный энергичный Гурко. Аликс советовала отставить Алексеева: считала, что он близок к врагу царской семьи – Гучкову. Но царь любил этого работящего, незаносчивого старика.

22-го февраля после полудня Николай выехал на своём поезде в Ставку. А 23-го пришла к нему туда телеграмма жены: дети Ольга и Алексей заболели корью.

К оглавлению: А. И. Солженицын «Март Семнадцатого» – краткое содержание по главам.