Ясон и Медея в Коринфе
(по трагедии Еврипида «Медея»)
Много лет счастливо и согласно жили Ясон с Медеей в Коринфе. Два прекрасных мальчика были плодами их брака. Но когда стала увядать красота Медеи, Ясон охладел к ней. Коварно отрекся он от жены и детей и, ничего не сказав Медее, стал искать руки Главки, юной дочери коринфского царя Креонта. Породнившись с царским домом, надеялся он смягчить для себя жребий изгнанника и достигнуть высоких почестей.
Еврипид. Медея. Краткое содержание. Слушать аудиокнигу
Увенчались успехом его старания. Охотно обещал ему царь руку дочери, и уже назначен был свадебный пир. От посторонних людей Медея узнала об измене неблагодарного мужа, который был ей так многим обязан, для которого пожертвовала она родиной и семьей, убила брата родного. Гнев и скорбь овладели обиженной, позорно отверженной Медеей; горячая любовь ее к Ясону превратилась в жажду кровавой мести. Могучая, страстная колхидянка была непоколебима в своих решениях; ничем не смущалась она, не отступала ни перед какими ужасами, когда чья-либо несправедливость возбуждала гнев ее. Теперь же, подавленная горем, то лежала Медея, не принимая пищи, не доступная никаким утешениям, никаким увещаниям, то вскакивала со своего ложа и, как разъяренная львица, бросала вокруг гневные взгляды; припоминала она клятвы, которые давал ей когда-то Ясон, жаловалась богам на то, как заплатил ей Ясон, и взывала о мщении; страшными проклятьями и угрозами осыпала она Креонта и дочь его, которые довели мужа ее до измены. Узнав об этом, Креонт пришел в ужас. Боясь, чтобы дому его не причинила какого вреда дикая, неукротимая волшебница, он поспешил к жилищу Медеи и повелел ей вместе с детьми в тот же день оставить Коринфскую область. Медея подавила свой гнев и обратилась к царю с такими словами: "Чего ты боишься, о царь? Не такова я, чтобы погрешить против властителя. Да и зла ты не причинял мне. Безукоризненно ты поступил, выдав дочь за того, кто пришелся тебе по сердцу. Но Ясона я ненавижу; за добро он воздал мне неблагодарностью, он забыл про клятву свою. Пусть, однако, будет так, как он хочет; пусть женится Ясон на твоей дочери и в радости живет с ней; только мне позволь ты остаться в здешней стороне. Хоть я и обижена, но буду молчать и не стану противиться сильным".
Подозревая, что страшная женщина под сладкой речью таит пагубные замыслы, царь не изменил своего решения. Медея бросилась к его ногам и, обнимая его колена, умоляла, чтобы дозволил он ей хоть один день пробыть в Коринфе. "Сжалься над детьми моими: ведь и сам ты отец, и у тебя есть дети! Будь милосерден, как повелевает природа. Не за себя страшусь я бегства; сердце мое разрывается при мысли, что дети пойдут со мной в изгнание". Так говорила Медея, и царь был тронут. "Я не жесток, – сказал он ей, – и не бесчеловечен. Сострадание часто вредило мне; боюсь ошибиться я и на этот раз; но все же исполню твою просьбу. Останься еще на один день, но знай: если завтра луч восходящего солнца застанет тебя в моих владениях, ты умрешь. Сегодня, конечно, ты не успеешь совершить то, чего я опасаюсь".
Так Медея выиграла время, чтобы привести в исполнение страшные замыслы, и этого времени было довольно, чтобы погубить соперницу, жениха ее и отца.
Но какой путь избрать ей для совершения мести? Поджечь царский дворец, поразить мечом ненавистную соперницу? Но прежде чем успеет Медея совершить свое дело, в то время как будет красться она ко дворцу, ее могут схватить. Тогда станет Медея посмешищем для врагов, и гибель ее неизбежна. Нет, Медея изберет путь более верный, Главка погибнет от яда. Между тем Ясон воротился от невесты и стал оправдывать перед Медеей свою измену. "Не из пресыщения твоей любовью, не из желания иметь молодую жену вступаю я в этот новый брачный союз. Нет! Этим браком хочу я принести пользу и тебе, и детям. Породнившись с царем, я доставлю им почетную и обеспеченную жизнь; они воспитаны будут как царские дети. Ты же, неразумно-страстная женщина, в гневе своем не видишь благодеяний, которые тебе оказываются, и сама себе готовишь гибель. Ты должна радоваться, что за угрозы царскому дому ты осуждена только на изгнание. Не укроти я гнев царя, жизнью поплатилась бы ты за свое безумие". Так говорил он; гневом и презрением ответила ему Медея. "Жалкий человек! Ты до того бесстыден, что являешься ко мне на глаза и оправдываешь свою измену. Кто спас тебя, когда ты должен был надеть ярмо на извергавших пламя быков и сеять смертоносные зубы дракона? Кто дал тебе руно? Из любви к тебе предала я отчий дом и родину, ушла с тобой на чужбину за широкое море; за тебя отомстила Пелию самой мучительной смертью. И за все это ты изменяешь мне, берешь другую жену. Клятва и верность забыты. Не думаешь ли ты, что теперь царствуют другие боги, а не те, пред которыми ты обещал мне верность? Скажи же мне, спрашиваю тебя как друга: куда бежать мне? В дом ли отца, которого предала я? Или к дочерям Пелия? Да, дружба твоя приготовила мне завидную участь. В то время как будешь ты праздновать свадьбу свою, твоя покинутая жена с покинутыми детьми, изгнанная из этого царства, убежит в неприязненную чужбину; дети твои, как нищие, будут скитаться в изгнании". Так сказала Медея и с презрением отвернулась от вероломного мужа. Он же остался непоколебим. Холодно предложил он ей в дар деньги и ходатайство у своих знакомых, с которыми водил хлеб-соль. Все это отвергла Медея. "Ступай, празднуй свадьбу свою, – сказала она Ясону, – но, может быть, проклянешь ты когда-нибудь день этой свадьбы!"
Беседа с вероломным супругом еще сильнее взволновала все страсти в груди Медеи и побудила ее поспешить со мщением. Одна лишь мысль беспокоила ее: где найти ей верное убежище по совершении дела? В то время как думала Медея об этом, встретилась она с афинским царем Эгеем, шедшим мимо дома ее. Он был на пути из Дельф и шел в Трезены, чтобы узнать от мудрого Питфея разгадку темного ответа Пифии. Эгей, к которому Медея обратилась с просьбой, обещал ей верное убежище, когда прибудет она к нему в Афины. Едва Эгей удалился, как Медея стала приводить в исполнение свои замыслы. Призвала Ясона для новых переговоров и приняла вид, будто одумалась и простила ему. "Ясон! – сказала она, – прости мне все, что я тебе сказала прежде. Я безрассудно гневалась на тебя, и теперь вижу, что твое решение благоразумно и клонится к нашему благополучию. Я сама, безумная, должна была привести царственную невесту, чтобы через это иметь могущественных родственников и приготовить детям прекрасную будущность. Для пользы детей охотно отказываюсь я от своих прав. Сама пойду в изгнание, как повелел царь и как мне подобает. Малюток-сыновей оставлю здесь: пусть вырастают они под твоим отеческим присмотром. Они не должны подвергаться изгнанию. Попроси царя, чтобы он позволил им быть при тебе, и если он не согласится, пусть склонит его к тому твоя молодая невеста. Я сама постараюсь расположить ее в нашу пользу. С нашими детьми пошлю я ей тонкое, златотканое покрывало и золотой венец, подаренный некогда отцу моему Гелиосом. Сам отведи ты их во дворец царственной невесты твоей".
Ясон поверил словам Медеи и повел детей во дворец. Увидав их, слуги царского дома пришли в великую радость: они полагали, что миновала вражда между Ясоном и Медеей. Кто из них целовал руки малюток, кто – белокурые головки, иные же, полные радости, следовали за ними до самых женских покоев. Когда вместе с детьми Ясон вошел к молодой невесте, она в восторге остановила взор свой на милом, по не заметила детей. Увидев же их, Главка отвернулась: при мысли об их матери пробудилась в ней ревность. Но Ясон успокоил ее и сказал: "Не гневайся более на тех, которые расположены к тебе! Взгляни на них и друзьями считай тех, кого любит супруг твой. Прими дары их и моли своего отца, чтобы сыновей моих не подвергал он изгнанию". Увидав прекрасные дары, Главка не выдержала, обещала все. Едва Ясон с детьми оставил дворец, как она, ничего не подозревая, надела блестящую золотистую ткань и возложила на свои локоны венец. Довольная редким убором, она смотрелась в блестящее зеркало и с детской радостью расхаживала по покоям дворца. Но вот лицо ее бледнеет, члены дрожат, мучимая смертельной болью, она падает. С пеной у рта, с диким, неспокойным взором лежит она и задыхается от боли. Вот вскочила Главка с ужасным воплем: заколдованный венец извергает пожирающее пламя; насыщенная ядом ткань терзает ее нежное тело. Вскочив со своего кресла, она бежит, старается сбросить с головы горящий венец, но золотой обруч еще крепче обхватывает ее. Падает Главка на землю; из головы ее струится кровь, и, когда появился наконец на жалобные крики прислуги Креонт, лицо ее и все тело так изменились, что никто, кроме отца, не мог узнать Главки.
Громко жалуется Креонт на свое горе, бросается к бездыханной дочери, обнимает, целует ее. Но не может уже он подняться. Так плотно пристало к ткани дряхлое тело, что никакими усилиями не может старик освободить его. Измученный, подавленный силой пагубного волшебства, падает он, и жизнь его оставляет. Прибыл наконец и Ясон и увидел лишь страшно изуродованные волшебным пламенем трупы дочери и отца.
Так отомстила разгневанная Медея тем, которые склонили на измену ее супруга. Но этого было ей мало. Чтобы чувствительнее наказать Ясона, она хочет умертвить детей его – как они ей ни дороги. Когда дети возвратились из царского дворца, в сердце Медеи началась страшная борьба. В гневе своем она решилась поразить ненавистного ей супруга самым тяжелым ударом, но так нежно улыбаются ей милые малютки! Нет! Она не в силах наложить на них свою руку, она уведет их с собой из этой страны: чтобы огорчить отца их, ей пришлось бы вынести еще более страшные муки. Они будут живы; Медея забудет о своем намерении… "Но чего же хочу я? Быть посмешищем всего света, оставить ненаказанными врагов моих и бежать? Нет! Я должна отважиться! Не должна трусить, не должна задумываться. Горе мне! Клянусь подземными богами мщения, они должны умереть! Неужели оставить врагам детей моих, чтобы посмеялись они над ними? Они умрут; я, родившая их, сама и убью их. О, подите сюда, дети! Дайте матери руки, она поцелует их!
О милая рука! О дорогие уста, прекрасное личико! Дети, будете вы счастливы, но только не здесь! Отец отнял у вас земное счастье. О, как нежно обнимает меня малютка! Как нежна его щечка, как сладостно дыхание его! Ступайте, ступайте дети! Не в силах я долее смотреть на вас! Горе мое выше сил моих. Чувствую – жестоко мной задуманное дело, но гнев мой сильней сострадания. Пусть же совершится то дело!"
Медея непоколебима. Она готова уже совершить страшное дело и ждет лишь вести о гибели ненавистной царевны и отца ее. Весть пришла. Томимая жаждой мести, как фурия бросается она на детей. Жалобный вопль бедняжек, правда, как нож пронзает ей сердце, но бешенство омрачает ее чувства, придает ей твердости: твердой рукой вонзает Медея меч в грудь малюток. Только что совершилось кровавое дело, страшно взволнованный, спешит к Медее Ясон, чтобы отомстить ей за убийство невесты и Креонта. С ужасом слышит он, что и дети его умерщвлены. Медея торжествует. С наслаждением смотрит она на невыносимые страдания ненавистного ей мужа и холодно смеется над ним. Со всех сторон сходится коринфский народ, чтобы вместе с Ясоном отомстить преступнице, но она улетает на запряженной драконами колеснице, доставшейся ей от предка ее Гелиоса.
Медея на колеснице, запряжённой драконами
В Афинах у Эгея нашла она верное убежище. Но впоследствии, когда Медея покусилась на жизнь Эгеева сына, Тесея, она должна была бежать в Колхиду, где снова возвратила престол и могущество своему отцу.
Еще один тяжелый год прожил Ясон в Коринфе: Медея разрушила все его счастье, все его надежды. Часто ходил он на Коринфский перешеек, где в святилище Посейдона стоял "Арго": там с наслаждением вспоминал он о счастливых, славных днях своей юности. Корабль разрушался, дряхлел и Ясон. После славного плавания к отдаленным берегам широкого моря одинокий, почти забытый стоял теперь "Арго", и мало-помалу распадались брусья его и доски. Раз в жаркий полуденный час усталый и утомленный жизнью лежал Ясон в тени его: вдруг распался гордый корабль и под развалинами своими похоронил мужа, искавшего под ним тени.
К списку мифов о Походе аргонавтов
