Беовульф и дракон
Вот и снова пришло время сказ начать про героя Беовульфа. Он добыл себе великую славу, сражаясь в землях князя Хродгара с Гренделем – злым великаном, да с ведьмой морскою. Напоследок князь щедро одарил Беовульфа крепким доспехом и славным мечом по имени Хрунтинг. Да злата отмерил за службу щедрой рукой.
Беовульф и дракон. Краткое содержание. Слушать аудиокнигу
Воротился Беовульф на родную сторону богат и славен. Немногие узнали его, когда стоял он на палубе своего корабля в богатых доспехах, сияющих на солнце.
– Что за диво! – говорили одни. – Корабль наш, а воин на нем никому не известен. По всему видать, господин, а не жалкий пленник.
Обрадовались все возвращению Беовульфа-победителя.
– Да полно! – отвечали им старики. – Беовульф издавна в княжьем зале сидел на дальнем конце лавки. Коль бы дома от него толк был, не ездил бы он за море. Да и много ль добра от скитаний по чужбине?
Первая страница рукописи "Беовульфа". XI век
Меж тем корабль пристал, опустили сходни и на берег сошел сам Беовульф. Сверкала на солнце добрая кольчуга, горели алым драгоценные камни на рукояти Хрунтинга. Шел Беовульф, направо-налево не кланялся, и толпа пред ним как вода расступалась. За ним шли пятнадцать его товарищей, несли подарки богатые, золотое знамя, вели коней длинногривых. Тут досужие болтуны языки-то и прикусили.
Так шел Беовульф прямо к княжьему дворцу. Князь Хигелак не утерпел: сам с княгиней своей и дружинниками на крыльцо вышел встречать героя.
Подвел Беовульф легконогих коней, поднес меч да доспех, что князь Хродгар изволил избрать из лучшей своей оружейной. Преклонив колено, вручил владыке золотое знамя. Княгине же передал князь Хродгар богатое ожерелье.
Хигелак на подарки не нарадуется, принял Беовульфа милостиво. Усадил с собой рядом, расспрашивал. Беовульф отвечал прямо: дурного не скрывал, славным не кичился. Про своих товарищей не забыл Беовульф; каждому по чести воздал,
В честь героя задал князь Хигелак славный пир и пировал на радостях три дня и три ночи. На четвертый день призвал он к себе Беовульфа и молвил:
– Вижу, что я ошибался в тебе, Беовульф. Службу за морем ты справил отважно, хвалю! Послужи и родной земле! Я отрежу тебе земли, сколь за семь дней верхом объехать можно. Ты же, коль грянет какая напасть, обещай на помощь прийти, привести с собой триста воинов. Тем ты свой долг исполнишь как воин и как дальний мой родственник.
В ответ на такие слова обещался Беовульф до самой смерти князю служить и целовал при этом свой меч. Князь был доволен. Милость свою он проявил не без умысла. «Коли соседи мои заслышат, что воин такой у меня на службе, то нападать призадумаются и мира запросят». – Так Хигелак думал, но ошибся.
Правил он страной гаутов. Были его земли со всех сторон окружены враждебными соседями, что с недавних пор принялись тревожить его пуще прежнего. Но как прошел слух о Беовульфе, поутихли самые робкие, отступились. Другие же затаились на время, поклявшись отомстить давнему своему противнику.
Долго ль, коротко ли, прошло три года, как вернулся Беовульф из земли данов. Жил он в своей земле, поживал, да добра наживал. Служил исправно свою ратную службу. Вот раз в ночи прискакал к нему гонец в иссеченных доспехах и свалился с седла замертво. Подняли его, отнесли в дом, отпоили. Едва открыл посланец глаза и увидал Беовульфа, молвил:
– Хвала Судьбе! Двух коней загнал я, Беовульф, спеша к тебе с вестью! Я привез наказ от князя Хигелака поспешать к нему на поле бранное. Два дня и ночь бьется он с врагами. Явились к нам вороги с севера, напали вероломно, договор нарушив. Спеши, Беовульф, на тебя вся надежда!
Сказал так и дух испустил. Не стал Беовульф долго собираться; взял меч, сел в седло и поскакал со своими воинами князю на выручку. Скачет ночь, скачет день, конь под ним уж спотыкается. А Беовульф его знай плеткой охаживает, да приговаривает: «Ах, ты, волчья сыть, травяной мешок, что ж ты спотыкаешься! Лети, лети вперед!»
Вот уж слышен звон мечей, боевой клич. Теснят противники князя Хигелака с соратниками, близка их победа. Треснул под ударом алый княжий щит, подался назад... Закричал тут Беовульф не своим голосом и кинулся в самую гущу битвы.
То не ветер траву к земле клонит, то Хрунтинг, меч Беовульфов, вражьи головы срубает. Прорвался Беовульф к князю, да поздно. Нашел свою смерть Хигелак от меча вражьего. Обернулся тогда витязь к воинам, вскинул меч:
– Отмстим, други, за смерть князя! Ни один враг не уйдет живым!
Услыхали враги такой клич и дрогнули. Семь лиг преследовал их Беовульф. Наконец побросали они оружие и запросили пощады.
– Возвращайтесь домой, да детям и внукам своим накажите, что с гаутами не воевать, а дружить следует, – сказал им Беовульф. – Да чтоб слово свое не забыть, выплатите нам дань с каждой головы.
И с теми словами назад повернул. На поле битвы нашел он Хигелака, стал у тела его на колено:
– Прощай же, князь! Клятву на верность я исполнил и тут же смерть злая меня от нее освободила. Быть может, в последний миг ты видел блеск моего меча и знаешь, что за добро отплатил я добром. И сыну-наследнику дам я такую же клятву. Но больше не видать нам такого доброго воина, каким был ты, Хигелак!
Негоже воину долго кручиниться. Погоревал над князем Беовульф, затем поднялся и спросил дружинников:
– Где Хардред, сын Хигелака? Но не было ответа.
– Где Хардред?
Бросились все искать молодого князя. Средь живых его нет, среди мертвых нашли Хардреда! Щит изрублен, меч затупился. Достойно бился сын Хигелака! Был бы он добрым князем, когда б не споткнулся в сраженье и не пал под ударами врагов.
Повелел Беовульф изготовить из копий носилки, и тронулось войско в обратный путь. Горе, горе земле гаутов! Многие воины полегли в сече. Лишился народ своего князя. Что будет? Думали долго старейшины и пошли на поклон к Беовульфу.
– Ты, Беовульф, силен и мудр. Сам посуди: негоже нам без князя. Вороги нас пуще прежнего донимать станут, как рубаху старую раздерут в лоскуты нашу землю. А ты как-никак Хигелаку родственником приходишься – тебе и править!
Подумал-подумал Беовульф и согласился. Но он помнил предсказание старого князя данов Хродгара и правил мудро и справедливо. Вскоре усмирил он всех врагов: с одними заключил договоры, с других взял дань. Впервые вздохнули гауты свободно. И славили они за то князя Беовульфа.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Минуло пятьдесят лет, как стал Беовульф князем.
Теперь он никуда не ездил, но истории слушал охотно. Вот однажды пригласил он на пир странствующего песнопевца, чтобы тот потешил гостей своими чудными рассказами и песнями. Весь вечер слушала дружина старинные легенды и сказания о далеких землях. А когда замолк рассказчик, промолвил князь Беовульф:
– Ай, спасибо, потешил старика! А нет ли у тебя еще какого-нибудь сказания?
– Как не быть! – отвечал ему песнопевец. – Дай только, друг князь, пересохшее горло твоим медом смочить.
И, поступив так, начал:
– Не в обиду тебе, князь, будь сказано, но жил в этой земле народ сильнее и красивее гаутов. Давно и кости их в земле истлели, а сокровища остались. Да, сокровища! Злато, серебро, драгоценные камни, добытые грабежом. Потому что воины этого народа имели в обычае выходить на ладьях в море и грабить другие корабли. За это боги отвернулись от них и наслали на землю страшный мор. Последний из воинов, кого болезнь пощадила на время, собрал все сокровища и насыпал над ними курган. Они сейчас стоит в десяти днях пути отсюда, если ехать к синим горам.
Кончил рассказ песнопевец, никто не промолвил ни слова. Сказ о кладах многим голову кружит, блеск потаенного злата самым зорким глаза застилает.
– Уж не тот ли курган с лысой макушкой? – песнопевца спросили.
– Коли так, то я его знаю! Там место глухое, как раз для клада, – отвечали с другого конца стола.
Тут стали все думать, да гадать, спорить до хрипоты. Много курганов в земле гаутской, холмов немало. В любом из них мог быть тот клад зарыт. Молчит песнопевец, лишь ухмыляется хитро.
Встал Беовульф, молвил сурово:
– Ну, полно! Разве малые дети тем сказкам поверят. Коли и правда, то злато разбойников не принесло им добра, а нам и подавно его касаться не след.
С тем и покинул свою дружину. Злая кручина взяла его в полон: все Беовульфу стало не мило. Светит ли солнце, ненастье ль на дворе – все одно туманится княжье чело тайной думой. Тяжко Беовульфу на сердце, а отчего и сам не ведает. Бывало, стоит на крыльце, горизонт из-под руки оглядывает: не видать ли гонца тревожного с границы, не пылит ли дорога от гостей незваных? Иль бродит одиноко по берегу моря.
В то время сделался Беовульф скор на гнев, и домашние стали побаиваться его. Случилось так, что один из слуг уронил княжью чашу из тонкого серебра, и она погнулась. Чашу эту особо любил Беовульф и часто пил из нее мед.
– Как сегодня вернется князь и за обедом потребует чашу? – думал в испуге слуга. – Ведь он, пожалуй, шкуру с живого спустит! Сбегу-ка я лучше до времени куда глаза глядят. Давно попытать мне хотелось счастья, вот и случай!
Сказано – сделано. Собрал малый тайком свои пожитки и отправился. Он так опасался погони, что шел даже ночью и под утро с дороги сбился. Думал парень на море найти корабль, да уйти гребцом в чужие края.
Вот идет он день, идет второй, а моря не видно. И места эти ему незнакомы. Ну, да вперед не назад: пошел он дальше. Уж и счет дням потерял: сапоги износил, съел последний сухарь. Стала земля подыматься. На вечер десятого дня увидал перед собой беглец горы до неба. Совсем он к тому времени обессилел, а тут еще и дождь моросит. Кругом же ни единого огонька, только ветер в мокрых кустах свистит-посвистывает.
– Поднимусь повыше! – думает себе странник. – В горах, говорят, есть сухие пещеры. Все одно не под небом же открытым мне ночь коротать!
Недолго думая, полез он в горы. И вот удача! Прямо перед ним сухая пещера, огромная, словно княжий дворец. Ветер не задувает; даже тепло.
– Эх, кабы мяса хороший кусок! – вздохнул беглец. Ну, да делать нечего: подстелил он себе под голову куртку и заснул молодецким сном.
Вот проснулся он на рассвете и ахнул: вся пещера золотым сиянием залита! Оглянулся, кругом золотые ожерелья и драгоценные камни рассыпаны. Так горят на солнце, что глаза слепит. Пока гость нечаянный добром любовался, поднялось светило выше, и снова потемнело в пещере. Понял парень, что наткнулся на тот самый клад, о котором на пиру слышал, прислуживая. Тут он времени терять не стал, решил осмотреть свое богатство и подсчет ему сделать. Сделал шаг, другой в глубь пещеры и обмер: на груде сокровищ треглавый дракон лежит-полеживает и знай себе похрапывает в шесть ноздрей.
Прошиб беднягу холодный пот. Не помнил уже как и из пещеры на свет выбрался. А там давай Бог ноги! Только и успел взять с собой золотой кубок, что первый под руку попал.
Так испугался парень дракона, что бежал до самого вечера, затем без чувств наземь свалился. Полежал, отдышался и думает:
– Нет, не вышло из меня героя. Что делать? Ворочусь-ка я лучше назад, к князю. За погнутую чашу отдам ему этот кубок. Авось, на радостях он серчать не станет.
Так порешив, вернулся слуга обратно. Сказал, что кубок нашел в волнах прибрежных и сам до блеска его начистил. А о драконе не рассказал ничего.
– Странные нынче дары нам море выносит! – молвил Беовульф, любуясь кубком.
Его красота князю разум затмила. Он отпустил слугу и не стал расспрашивать дальше. И так долго сидел один, чудным даром играя. Кубок и вправду был дивной и тонкой работы: по краю вились резные листья с плодами, ножка ствол дерева повторяла. А мед, налитый в золотистую глубину, сам начинал сиять и искриться.
...В то время проснулся дракон в пещере и враз учуял незваного гостя.
– Чую, чую дух человечий, – прошипела первая голова.
– То от сокровищ пахнет, ими ведь люди владели когда-то, – отвечала вторая голова дракона.
– Нет, нет! Это свежий запах, густой. Тот давно выветрился.
И встревоженный дракон начал пересчитывать золото и драгоценные камни. У каждой из его трех голов была хорошая память, и змей заметил бы пропажу самого маленького колечка. Когда же он не досчитался одного кубка, то разгневался страшно:
– Ах ты, поганый человечишко, вор проклятый!
– Он далеко не ушел, в погоню за ним! В погоню!
– Всех в огне спалю!
С этими словами дракон выполз из пещеры и поднялся в воздух.
То не грозовая туча солнце закрыла, то дракон высоко летит, землю с облаков оглядывает. То не молнии небесные ее бьют, а дыханье дракона опаляет. Не нашел змей похитителя и пуще прежнего изъярился. Враз дюжину селений спалил с людьми и скотом. Остались только выжженная земля да опаленные камни.
Поднялись тут стар и млад на защиту родных домов. На холмах, на высоких деревьях следили зоркие стражи за небом. Для детей, стариков и женщин отрыли укрытия надежные. Воины же, к доброму луку привычные, ожидали, притаясь, чудовища-дракона. А как застилала небосклон смрадная туча огнедышащая, накладывали они на тетивы стрельб каленые и пускали ввысь. Змей за сотни лет в пещере отяжелел, крылья его скоро уставали, летал он низко. Да наконечники стрел броню его только царапали. Вот дракон выдохнет раз, другой – и нет храбрых лучников. Вскоре позабыл он о кубке и вылетал просто, позабавиться, принося все больше горя.
Посылали люди ходоков к князю челом бить, просить о подмоге против дракона.
– Что, – спросил их Беовульф, – не достать змея стрелою?
– Не достать, князь-владыка!
– А на землю спускается ль дракон хоть изредка?
– Спускается! Он, вишь, тяжел стал, долго летать не может.
– Коли так, обступите его, да рубите мечами. Иль средь вас хороших рубак недостанет?
– Как не достает! Да ведь щиты-то наши дракон, шутя, прожигает!
Что ясень, что дуб добрый – все ему, гаду, едино! – наперебой вскричали ходоки.
Призадумался Беовульф. Велел он собрать старейшин и стал с ними совет держать.
– Сам дракон не вылез бы, – сказал один. – Знать, его кто-то растревожил.
Заслышал тот самый слуга и кинулся к князю в ноги:
– Князь-надежа, не вели казнить, вели слово молвить!
Нахмурился Беовульф, но велел парню говорить, и тот покаялся во всем. Князь приказал принести кубок, и старейшины осмотрели его. Поднимали на свет, цокали языками:
– Золото древнее. Такого уж не чеканят ныне.
– Верно, – молвил другой, – то клад из песни, что мы слышали давеча. Дракон в пещеру перетащил давно все злато, почитал его своим. Теперь раздражен пропажей. Коли так, мы можем от него откупиться. Но остальные члены совета с ним не согласились:
– Нам от дедов еще ведомо, что жаднее дракона твари нет на свете. Столько золота не найдешь, чтобы от него откупиться. Оберет нас до нитки, да потом и подпалит, чтоб назад своего не требовали. Вот ежели самим его сокровища добыть...
Разгорелся тут спор не на шутку: трясут старцы белыми бородами, топают друг на друга ногами, а правды все не доищутся. О драконах-то слыхивали, а видать не видывали с незапамятных пор.
Слушал-слушал их Беовульф, да как стукнет кулаком об стол! Разом все примолкли. Встал тогда князь и сказал свое слово:
– Что как бабам старым языки трепать, дома сидючи! Эдак ничего, кроме мозолей на языке, не высидишь. Негоже воину от битвы прятаться! Сам поеду на битву против дракона, никого посылать не стану!
Шум поднялся пуще прежнего: били старейшины челом князю:
– Не ходил бы ты, князь-надежа, на змея коварного! Где ж это видано, в твои-то лета? Чай в дружине охотники сыщутся! Твое же дело государево: на златом троне сидеть, страной управлять.
Разгневался Беовульф в ответ на такие слова: вскочил со своего высокого места, выхватил меч из ножен, да в мгновенье ока перерубил опорный столб из доброго дуба, что в одном конце зала крышу держал. А затем обернулся к советникам, вскричал яростно:
– Рано, рано хороните Беовульфа! Не вам, вороны, косточки мои белые обклевывать! Завтра я выеду на рассвете биться с драконом, без меня управляйтесь как знаете!
Сказано – сделано. Князю перечить никто не осмелился. Насилу лишь упросили взять с собою двенадцать лучших дружинников. Мол, негоже князю, ровно простому воину, без свиты ехать.
Рано на рассвете пустился отряд в дорогу. Едет князь молча, и дружинники его помалкивают. Песен разудалых не поют, словом тихим не перемолвятся. Вот слышат: нагоняет их кто-то во весь опор. Натянул Беовульф поводья, повернул коня. Вот и всадника уж видать – шлем да кольчуга, щит за спиной. По делу в такую рань поднялся воин. По знаку князя ему навстречу поскакали дружинники и вернулись с Виглафом, сыном Веохстана. То был воспитанник Беовульфа. Князь сам его приучал к седлу и мечу и почитал сыном. Теперь же молвил сурово:
– Зачем задержал ты нас, Виглаф? Я от дома и на лигу еще не отъехал, а уж ко мне гонца вдогон шлют. Иль ты сам без спросу за нами пустился? Отвечай!
Покраснел Виглаф, опустил голову:
– Прости, князь! Я впервые наказ твой посмел нарушить. Выслушай же, не гони! Ты мне, Беовульф, за отца стал; разве может отца одного сын оставить в лихую минуту битвы с драконом? А прогонишь, так знай: я за тобой серым волком по земле побегу, сизым соколом по небу полечу!
Тронули эти слова Беовульфа, но он отвечал:
– Плох тот сын, что отца не слушает. Я оставил тебя не из недоверия к тебе. Ты слишком молод для грозного дела, хотя и воин достойный. Но в этом походе с тобою рядом не будет мне легко на сердце. Ведь и ты стал мне сыном!
Мог Виглаф повернуть коня и ускакать домой, но остался на месте и звонким голосом крикнул:
– Тогда не воспитанник твой Виглаф, а воин дружины, сын Веохстана, что вместе со всеми клятву давал на верность, позволения просит остаться! В этом праве ты, князь, отказать мне не сможешь, коль клятву мою тогда принял. Ежели нет, я свой меч обращу на другую службу – отплыву за море, как и ты сделал когда-то!
– Коли так, то пускай остается, – заступились дружинники. – Раз клятву давал, пусть едет? Все лучше за ним глаз иметь. Ведь и вправду за нами пустится, а путь впереди тяжел, одному не под силу.
Не мог Виглаф сдержать улыбки, а князь только махнул рукою. Но на ослушника все же гневаясь, велел ехать сзади, на глаза не казаться до вечера.
Долго ль, коротко ли скакали они, того никто не ведает, но вот показалась выжженная драконом земля. Трава-мурава не шумит, птицы в небе не поют, зверь по дубравам не рыщет. Пришлось воинам затянуть пояса. Люди, что их встречали, и рады были бы поделиться, да сами последний кусок доедали. Беовульф запретил брать у них хлеба, но своим щедро делился.
Вот подъехали воины к одному селению. Вылез народ из землянок. Кругом старики да дети.
– Где же мужчины? – спросил князь с седла.
Выбрался тут вперед один воин. Сам хром, лицо обожжено, голос ровно у грифа хрипл:
– Вот один я остался: я да мой лук и стрела последняя. Каждый день стою на холме. Как вражину-дракона завижу, так голосом знак подаю, и все прячутся. Вишь, охрип уже.
– Где же прячется коварный дракон? Укажи дорогу.
– Что указывать? Вон, тебе с седла дальше видать, гора черная высится. В той горе нора, а в норе – змей. Ныне дракон там отсыпается и будет еще спать три дня и две ночи. На третью разбойничать полетит.
– Что, – молвил Беовульф раздумчиво, – правда ли он и дубовые щиты единым духом прожигает?
– А взгляни на мое лицо, князь, тогда и спрашивай, – отвечал ему воин.
Велел тогда Беовульф лагерь разбить в единой, еще уцелевшей, рощице, и сел свою думу думать. Думал-думал и надумал. Послал он спросить, не осталось ли в деревне кузнеца.
Привели к нему старика белобородого, и спросил его князь:
– Не ты ли будешь местный кузнец?
– Кузнецом был мой сын, князь-надежа! – отвечал старик с горечью. – Я уж много лет в руках молота не держал. Стар стал и слаб.
– Неужто ты ремесло свое позабыл? Нужен мне для битвы с драконом завтра к утру щит, из железных полос скованный. Коли слаб ты, я сам молотобойцем стану. Сможешь ли ты такой щит выковать?
– Что ж, – согласился старый кузнец, – дело знакомое, отчего ж не смочь! Одно чудно: прежде я-то щитов не ковал. Их, знамо, из дерева делают.
– Так ведь железо, старик, в огне не горит. А мне того и надобно!
Поклонился тут кузнец и отправился в свою кузню. От нее наковальня с добрым молотом только и уцелели. Так под открытым небом и принялся за работу. Князь Беовульф сам у него в молотобойцах стоял.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Ночь и день работал старик, но выковал-таки из железных полос щит на диво. Он закрывал воина с головы до ног, но поднять его ни один не смог. Смотрел-смотрел на них Беовульф, ухмылялся. Сам подошел и одной рукой поднял ровно перышко:
– Ну, выходи, дракон поганый! Померяемся силами во чистом поле! А там посмотрим, кому твои сокровища достанутся.
Все, кто эти слова слышал, воспряли духом и с надеждой смотрели на Беовульфа. А князь времени не терял, стал военный совет держать. Думали и так, и сяк, да порешили, что сподручней будет дракона на земле бить. Да как только? Велел Беовульф разыскать тогда хромого лучника.
– Попадешь ли ты, друг, в змеево крыло, чтобы он более взлететь не смог? Я за меткий выстрел насыплю тебе полные карманы золота.
Распрямился тут воин гордо:
– Я, князь, не за золото бьюсь! Как пожелал ты, так и сделаю. Спрячусь у горы, а, как дракон вылетит, подобью его влет. А там уж твой черед, коли не струсишь.
Княжья дружина затаилась в роще. А лучник налаживал лук свой с тетивой звонкой, доставал стрелу каленую, да накладывал ее со словами:
– Лети, стрела, далеко, лети, стрела, высоко! Не срами, стрела, своего стрелка – попади прямо в цель, не промахнись! – И выстрелил.
Дракон меж тем из своей пещеры выползал, в три глотки позевывая. Взмахнул он крыльями, чтоб взлететь, и запела стрела, с тетивы сорвавшись, пронзила одно крыло да там и осталась. Взвыл тут дракон, полыхнул огнем: мечется, а взлететь не может. А сзади зовет его кто-то тонким голосом. Глянул – это храбрец какой-то стоит, щитом прикрываясь, и кричит что есть мочи:
– Эй, чудище коварное! Выходи во чисто поле со мной на битву!
– С тобой-то? – разозлился дракон.
И дохнул огнем. Но Беовульф и сам не прост. Закрылся своим щитом и только посмеивается. Изловчился и ударил дракона своим мечом Хрунтингом. Помялась драконья броня. Разъярился змей пуще прежнего, и пошла тут потеха бранная! Щит у Беофульфа совсем раскалился, но и дракону досталось.
Вот остановился он и говорит сладким голосом:
– Так не честно, Беовульф, у тебя щит железный. Брось его! Тогда и поборемся!
– Как бы не так, вражина! – засмеялся Беовульф в ответ. – Давай я щит оставлю, а ты огнем плеваться не будешь!
Понял дракон, что не прошла его хитрость, и снова бросился на богатыря. А тот отскочил в сторону и отсек у змея одну голову! Хлынула на землю черная кровь, и пошел во все стороны тяжкий стон дракона.
Беовульф сражается с драконом
Теперь легче стало драться Беовульфу, но и сила у него на исходе. А у дракона еще две головы!
Стал тогда змей отступать к пещере. Заманить решил внутрь, а там и прикончить. Да не увернулся от удара молодецкого – полетела вниз и вторая голова! Кинулся тогда дракон на Беовульфа и прижал к земле лапами.
Ахнули дружинники: пришел князю смертный час! И наш, думают, недалече!
– Что ж стоите вы, ратники! – вскричал Виглаф. – Поможем князю!
– Нам бы самим унести ноги! – ему отвечали. – Чем князю поможешь? Мы должны наши дома уберечь от дракона.
Лишь Виглаф схватил свой меч и кинулся в сечу и грозным ударом снес дракону голову. Сдохло чудовище с протяжным криком.
Но поздно, поздно явилсяВиглаф! Не мог уж подняться Беовульф, ядовитыми когтями дракона раненный. Пал пред ним названый сын на колени и залился горючими слезами.
– О боги, боги, почему задержали вы мою руку! Что делать мне теперь, Беовульф? Не сдержал я своей клятвы.
Улыбнулся Беовульф из последних сил:
– Что же сказать о тех, кто мне в вечной верности клянясь, всю битву и носа не высунул? Хоть и юн ты, Виглаф, но честен и храбр. И быть тебе моим наследником! Сними с моего пальца это кольцо и помни обо мне!
– Я бы все кольца мира отдал, чтобы ты сейчас поднялся! – вскричал Виглаф в своем горе.
– От драконьего яда спасения нет. Ты и сам это знаешь. Смерти я не боюсь – пожил довольно и умер в бою, как положено воину, а не древнему старцу. Сейчас же ступай в гору и принеси мне оттуда сокровища дракона; я гаснущим взором хочу их увидеть.
Встал Виглаф и пошел в пещеру. Сделал все как велел князь. Увидел Беовульф все это золото и серебро и молвил:
– Вот за что отдана моя жизнь! Разве вода из простой чашки не слаще вина из златого кубка!? Сбылось предсказание: золото меня сгубило. Виглаф! В моем кургане, что ты насыплешь на мысе Китовом, схорони его навеки от жадных глаз подале. Я буду лежать и слушать зов моря и ветра.
Сказал так и заснул вечным сном.
Делать нечего: собрался Виглаф в обратный путь, в скорбную дорогу. До самого мыса Китового несли воины князя Беовульфа и проклятые сокровища, что принесли ему гибель. А на мысе схоронили они своего героя и насыпали над ним курган высокий.
Дивились многие тому, что Виглаф зарыл и сокровища дракона, не взяв из них ни единого камушка. Но такова была последняя воля Беовульфа.
А курган тот и ныне есть. Он встречает корабли чужеземные, и виден далеко из моря.
