(Гомер. Одиссея. X, 133 -574)

В сокрушении великом Одиссей и товарищи его поплыли от острова лестригонов далее по широкому морю и достигли лесистого острова Эи. Издавна обитает там сладкоречивая нимфа, прекрасная богиня Цирцея, дочь Гелиоса и сестра колхидского царя Ээта, у которого аргонавты добывали золотое руно. Тихо вступили они в пристань. Выйдя на берег, они оставались на нем два дня и две ночи в тяжкой печали. На третий день Одиссей взошел на утес и оттуда увидел вдали дым, подымавшийся от жилища Цирцеи. Долго колебался Одиссей, хотел уже идти в ту сторону, откуда поднимался дым, но счел за лучшее возвратиться сперва к кораблю и, пообедав с товарищами, отправить надежнейших из них за вестями. Когда подходил Одиссей к кораблю, сжалился над ним некий бог благосклонный и послал ему навстречу тучного, богатырского оленя. Покинув лесную пажить, бежал тот олень к студеному ключу напиться. Одиссей бросил ему в спину меткое копье; проколов ее насквозь острием, копье вышло с другого бока. Застонал олень и упал. Связал Одиссей оленю тяжелому ноги, между ногами просунул голову и, взяв эту ношу на плечи, пошел, опираясь на копье, к кораблю. Перед судном бросил он на землю свою добычу и обратился к товарищам своим с такими словами: "Друзья! Ободритесь: пока не настанет день роковой, не сойдем мы в область Аида. Теперь же будем веселить себя пищей и прогонять мучительный голод". Тотчас же собрались товарищи Одиссея на взморье острова Цирцеи, подивились они огромному оленю и стали готовить обед. Целый день до вечера ели они прекрасное мясо и наслаждались сладким вином. Когда же село солнце и наступила ночная тьма, все заснули под говор волн, ударявших в берег.

На следующее утро Одиссей призвал верных товарищей своих на совет и сказал им: "Друзья мои, верные спутники! Должно теперь нам размыслить, можно ли спастись от беды. С этой крутой высоты я окинул глазами окрестность и убедился, что мы на острове. Густой дым поднимался из-за темного, широкорастущего леса". Так сказал Одиссей, и в груди их сокрушилось сердце: вспомнили они и про лестригонов, и про Антифата, и про Полифема-циклопа. Громко застонали они, обильным потоком пролили слезы напрасно: от слез и от стонов их не было пользы. Тут разделил Одиссей всех товарищей на две дружины. В каждой было по двадцать два человека. Вождем одной дружины избран был Эврилох, во главе же другой стал сам Одиссей. Брошен был жребий, кому отправляться разведывать остров, и жребий пал на Эврилоха и его дружину.

С плачем удалились Эврилох и его товарищи. За горами, в лесу, увидели они сгроможденный из тесаных камней крепкий дом Цирцеи. Около дома толпились волки и львы. Вместо того чтобы напасть на пришельцев, они подбежали к ним, Махали хвостами, ластились к ним; то были люди, превращенные в зверей волшебницей Цирцеей. Звонко, приятным голосом пела, сидя за широкой, прекрасной тканью, богиня. Подали ахейцы голос; к ним вышла немедля нимфа, отворила блестящие двери и радушно пригласила их в дом свой.

Забыв осторожность, все вступили в жилище Цирцеи. Остался один лишь Эврилох: предчувствовал он что-то недоброе. Усадив гостей на прекрасные кресла и стулья, подала им нимфа смеси из сыра и меда с ячменной мукой и прамнийским вином. Но к этой смеси подлила она еще волшебного зелья, чтобы совершенно пропала у гостей память об отчизне. Как только отведали они этого напитка, Цирцея прикоснулась к ним своим волшебным жезлом и превратила их в свиней: каждый из них оказался со щетинистой кожей, со свиным рылом, с хрюком свиным, не утратив, однако, рассудка. Плачущих, заперла их нимфа в закуты и бросила им желудей и буковых орехов.

Цирцея протягивает Одиссею чашу

Цирцея протягивает чашу с колдовским зельем. Картина Дж. У. Уотерхауса

 

Не дождался Эврилох возвращения товарищей и побежал к кораблю с плачевной вестью о бедствии, постигшем его спутников. Слезами наполнились его очи, и душа в нем терзалась от скорби. Долго от горя не мог он вымолвить слова, наконец оправился от страха и рассказал о случившемся. Немедленно надел Одиссей свой обоюдоострый меч, схватил туго согнутый лук и велел Эврилоху проводить его к дому Цирцеи. Но в страхе упал Эврилох перед ним на колени и обратился к нему с такими словами: "Нет, повелитель! Оставь меня здесь, но уводи меня отсюда силой. Уверен я, что сам ты не воротишься назад, не вернешь и спутников наших. Лучше обратиться в бегство, чтобы избежать гибели". Так говорил Эврилох, и Одиссей в ответ ему: "Эврилох, принуждать тебя я не хочу: оставайся здесь при моем корабле; утешайся питьем и едою. Я же пойду; я должен исполнить свой долг".

С этими словами пошел он от берега моря. Уже опускался Одиссей в долину, лежащую вблизи Цирцеина дома, как в виде прекрасного юноши предстал ему бог Гермес. Ласково подал он Одиссею руку и сказал ему: "Стой, злополучный, куда бредешь ты, не ведая здешнего края, по лесистым горам? Люди твои у Цирцеи. Всех их в свиней обратила она, чародейка, и заперла в хлев. Ты спешишь их спасти? Но сам ты не уйдешь оттуда невредимый, случится и с тобой то же, что случилось с ними. Слушай, однако: я имею средство избавить тебя от беды; я дам тебе зелья; смело иди с ним в жилище Цирцеи; оно сохранит тебя от страшного часа. Возьми эту волшебную траву; людям опасно с корнем вырывать ее из земли, но богам все возможно. С этой травой иди ты в жилище богини: она защитит тебя от ее чар. Когда же коснется она тебя волшебной тростью, извлеки меч свой, замахнись им на волшебницу-нимфу и потребуй, чтобы возвратила она тебе товарищей". Так говорил бог Гермес. Дал он Одиссею траву и удалился опять на Олимп.

Одиссей же, волнуемый многими мыслями, продолжал путь свой к дому Цирцеи. Став перед блестящей дверью дома прекраснокудрой богини, громко стал он вызывать ее. Немедля вышла богиня, отворила блестящие двери и дружелюбно предложила Одиссею вступить в дом. Войдя в покои, богиня посадила Одиссея на среброгвоздный, редкой работы стул и в золотую чашу влила для него свой напиток.

Когда был отведан напиток, Цирцея прикоснулась к Одиссею жезлом и сказала: "Иди и свиньею валяйся с другими в закуте". Одиссей же извлек свой меч обоюдоострый и, подбежав к ней, поднял – как будто вознамерившись умертвить ее.

Громко, с великим плачем, воскликнула тогда богиня, обнимая колена героя: "Кто ты? Откуда? Каких ты родителей? Питья моего ты отведал и не был им превращен; а до сих пор никто не мог избежать чародейства, даже и тот, кто к питью лишь прикасался губами. Не Одиссей ли ты? Давно возвестил мне Гермес, что, по разрушении Трои, будет здесь этот муж многохитростный. Вдвинь же в ножны меч свой и в доме моем будь желанным гостем". Но в ответ ей сказал сын Лаэртов: "Цирцея, могу ли я быть твоим доверчивым другом, если ты обратила в свиней всех моих спутников? Доверюсь я тогда лишь, когда дашь ты мне великую клятву в том, что нет у тебя против меня никаких вредных замыслов, и товарищам моим возвратишь прежний вид их". Тотчас же поклялась Цирцея и исполнила клятву.

Одиссей и Цирцея

Одиссей и Цирцея. Греческий сосуд ок. 440 до Р. Х.

 

Целый год жил Одиссей с друзьями своими у гостеприимной богини Цирцеи. Ежедневно, в течение целого года, ели они прекрасное мясо и утешались сладким вином; но не забыли о милой родине. Одиссей, по желанию товарищей, обратился с просьбой к Цирцее, чтобы отпустила она их на родину. И Цирцея в ответ ему: "Лаэртид, Одиссей благородный! В доме своем по неволе я не желаю тебя удерживать. Но прежде ты должен уклонясь от пути – проникнуть в ту область, где властвует бог Аид и супруга его Персефона. Должно тебе вопросить душу Тиресия Фивского: разум ему сохранила в царстве Аида Персефона и мертвому. Он возвестит, придется ли тебе возвратиться на родину". Так говорила богиня; и ужаснулся Одиссей, горько заплакал он: противна стала ему жизнь; не хотелось ему глядеть на солнечный свет. Наконец сказал он: "Цирцея, кто же провожатым будет на этом пути? Никто из смертных не был еще живым в царстве Аида". Но Цирцея утешила Одиссея и научила его, как поступить, чтобы успокоить тени умерших и узнать от Тиресия будущее.

Рано утром на другой день разбудил Одиссей своих спутников и велел им собираться в путь. Но и здесь пришлось ему потерять одного товарища. Младший из спутников Одиссея Эльпенор, не особенно смелый в битвах и умом одаренный от богов не щедро, одурманенный вином, ушел спать на кровлю Цирцеина дома, чтобы там отрезвиться на прохладе. Рано утром, услышав шумные сборы товарищей в путь, вдруг он вскочил. Но от хмеля забыл Эльпенор, что нужно было ему повернуться назад, чтобы сойти по ступенькам с высокой кровли. Соскочил он спросонья вперед, сорвался и ударился оземь затылком, переломил себе позвоночную кость, и душа его отлетела в область Аида. Одиссей же собрал своих спутников и так говорил им: "Друзья мои! Конечно, вы думаете, что возвращаемся мы в милую землю отчизны. Но иной путь указала нам Цирцея: в царстве Аида я должен воспросить душу Тиресия Фивского". Так он сказал, и сокрушилось в груди у них сердце. Пали они на землю и в исступлении рвали на себе волосы. Но напрасны были их слезы и вопли. В то время как печальные шли они к берегу, меж ними поспешно прошла Цирцея и оставила на берегу возле корабля чернорунную овцу и барана, которых Одиссей должен был принести в жертву в царстве теней.