Пока полковник Воротынцев воюет на фронте, его жена Алина живёт в Москве. Поддаваясь новой моде образованного слоя, она присоединяется к группе, которая даёт музыкально-литературные концерты в лазаретах для раненых. На одном из таких концертов в московском морозовском особняке ей подносят огромный букет роз, но без записки, которая намекала бы на имя дарителя. Заинтригованная Алина жаждет узнать, кто же был этим её таинственным поклонником, однако секрет так и не раскрывается.

Неохватный букет предстаёт перед Алиной как символ яркой жизни, для которой она, возможно, была рождена со своим музыкальным талантом. Но судьба сложилась по-иному – ей пришлось удовольствоваться скудным жребием офицерской жены. В молодости Алина мечтала о консерватории, однако на одном концерте в Тамбове к ней приступил решительным штурмом тридцатилетний штабс-капитан Георгий Воротынцев и, почти не дав подумать, уговорил на замужество.

Хотя «Жорж» не походил на загадочного Печорина, а выражал к Алине уж слишком открытое простоватое восхищение, он увлёк её. Тем более, Воротынцев был весьма способен, ехал в Академию. Товарищи шутили о нём: «будущий начальник генерального штаба».

Но в Петербурге их ждало не слишком обеспеченное существование. Академическая стипендия была весьма умеренной. Алина смирилась с этим. Неудача с ребёнком даже сильнее сблизила её и мужа. Всё было бы хорошо, но Жорж чересчур отдавался своей военной службе. Таланты и достоинства жены он ценил, но не ставил их на первое место в жизни.

Окончание Академии по 1-му разряду и преподавание в ней не доставили Воротынцеву блестящей карьеры. Весь их военный кружок новаторов разогнали – да по затерянным гарнизонам. Надежда на светлую жизнь угасала. Пальцы Алины теряли свободную гибкость от грубых домашних работ. Через год мужа, правда, опять возвысили, перевели в Москву. Но едва там устроились, началась война.

Жорж сначала попал в Ставку, но там не ужился и был сослан в полк. К разочарованию Алины он не только смирился со своим низвергнутым уровнем, но и воспринял его как нечто естественное. Война поглотила Георгия целиком. Он даже не стремился приезжать в законный месячный отпуск, писал, что ему «отвратителен тыл». Пробыв на фронте неотступно всё тяжкое отступление лета 1915, он сообщил, что в отпуск не приедет, а зовёт её в Буковину, перебыть с ним недели две неподалеку от передних линий.

Чудовищная причуда! Но 30-летняя Алина решила, что как верная офицерская жена она должна исполнять свой долг – и поехала. Однако муж, казалось, мало обрадовался ей. Жорж выглядел удручённым и рассказывал лишь о своих убитых, о нескладице в командовании. Алина желала спасти мужа, освежить, обдать московскими струями. Но все развлечения сводились к убогим прогулкам по городку. Алина считала, что Георгию не хватало чуткости вникнуть в её ощущения, осознать, что ж он делает с женой. Алина для союза с ним, может быть, пожертвовала яркой жизнью, – а ему не приходило в голову оценить размеры этих жертв. Расстались печально. Зареклась Алина, что больше в такой отпуск не поедет.

Хорошо хоть, что перед войной удалось переехать в Москву. Здесь нашёлся разворот силам Алины. «Общественность» как раз придумала устраивать «патриотические концерты» – сборы в пользу раненых и увечных, в помощь семьям солдат. Алина примкнула к этому движению и быстро выделилась в нём. Аплодисменты слушателей помогали ей расцветать. Открылось и подтвердилось, что она – самоценная личность, а не домостроевский придаток мужа.

В их выездной артистической группе бывало до дюжины человек. Более других она сошлась с 35-летней еврейкой Сусанной Корзнер, женой известного московского адвоката, которая выступала у них с декламациями. Алина стала бывать в богатом доме Корзнеров. С Сусанной она по-женски делилась подробностями своих отношений с мужем. Рассказывала, сколько жертв она принесла Георгию и как он пренебрегает своей жизнью, а вместе с тем и жизнью жены. Показывала Алине и девичий альбом с записями многочисленных поклонников. Ах, совсем-совсем иной жребий мог бы выпасть ей…

Вместе с Сусанной приняли новый модный стиль «патриотического» самоограничения женщин: не шить новых платий, а переделывать старые (хотя далось это нелегко). Богатые москвичи отказывались от пышных приёмов, но оживлённые ужины были в ходу. У Корзнеров в 11-комнатной квартире на Ильинке собирались ужинать по десяти, по двадцати, и весьма известные люди, чаще всего видные кадеты.

Разговоры тут выражали накал общественный. Гости приходили разгорячёнными с заседаний городской думы или местного отдела кадетской партии. Анализировали причины военных поражений и невиданного вздорожания съестных продуктов. Порицали крестьян за то, что они «обдирают город, везут в деревню деньги мешками, спать на них будут». А главную вину возлагали на правительство, которое не желает уступить власть доверенным представителям интеллигенции.

Обсуждали, как развить для внутренних политических боёв общественные организации помощи войне и её жертвам. Читали неподцензурные списки – письмо Керенского Родзянке, пикантные страницы о Распутине из книги Илиодора, письмо Гучкова генералу Алексееву…Передавали отзыв Милюкова, что Москва сейчас оппозиционнее самого Петрограда. И действительно, в московских кругах говорили языком непримиримых революционеров. Гости Корзнеров были уверены в существовании при дворе «Чёрного блока», который тайно ведёт в немцами переговоры о сепаратном мире. Муж Сусанны, Давид, призывал говорить с властью только языком кулака. Кулак им в нос!

 

Автор текста

 

Краткое содержание всего романа читайте в статье А. И. Солженицын, «Октябрь Шестнадцатого» – содержание по главам