Жан-Жак Руссо (1712 – 1778) занимал совершенно особое место среди писателей XVIII в. и равным образом оказывал на современников и на ближайшее потомство совсем особое влияние. И с Вольтером, и с Монтескье у него было мало общего, с первым – в характере и философском миросозерцании, со вторым – в методе политического мышления и в политических воззрениях. Вольтер – человек рассудка, оружием которого была злая и колкая насмешка, Руссо – человек душевных эмоций, смотревший на мир Божий совсем иными глазами, чем фернейский философ. В сравнении с реалистом Вольтером, бодро смотрящим на окружающую действительность, Руссо является мечтателем, на котором болезненно отзывается разлад этой действительности с идеалом и у которого несовершенства жизни вызывают не смех или негодование, а угнетенное состояние духа, выражавшееся в страстной, хотя вместе с тем и чисто риторической декламации.

Вольтер

Портрет Вольтера. Художник М. К. Латур. Ок. 1736

 

И Вольтер, и Руссо были деисты, но их деизм имел различный характер: «естественная религия» одного была чисто рассудочная, у другого, наоборот, она удовлетворяла известной потребности сердца и получала оттенок сентиментальности. Своей задачей Вольтер поставил «освобождение человеческого ума», и потому он высоко ценил просвещение своего века, которое, напротив, встретило в лице Руссо страстного обличителя, так как для него все успехи ума были ничто в сравнении с огорчавшим его падением «добродетели». Далее, Вольтер лишь вскользь затрагивал социальные и политические вопросы, а они-то и были одним из любимых предметов Руссо: в последнем отношении он стоит ближе к Монтескье, с которым другими сторонами он так резко вообще расходился. У Вольтера была некоторая доля презрения к непросвещенной черни, тогда как Руссо, сам вышедший из народа, наоборот, идеализировал этот народ, противополагая ему культурные классы общества, как тронутые порчей цивилизации: защита трудящегося люда была даже одною из наиболее сильных по своему действию на умы тем Руссо. С Вольтером он сходился в том, что, подобно ему, интересовался вопросами чисто индивидуального существования, сравнительно мало занимавшими Монтескье, писателя политического по преимуществу. Руссо даже обратил особое внимание на вопросы воспитания и образования, создающих человеческую личность, и здесь он положительно превосходил Вольтера. Известно, какое громадное влияние имели в свое время педагогические воззрения Руссо.

Еще более, как было уже замечено, интересовался Руссо вопросами общественными, и в данном отношении он пошел гораздо далее не одного Вольтера, но и Монтескье. Вольтер, так сказать, всецело принимал существовавшую в его время форму государства и общества и из внешних учреждений нападал главным образом лишь на одну церковь. Монтескье стоял уже в оппозиционном отношении к абсолютизму, который отождествлялся у него с деспотизмом, но он не скрывал своих аристократических стремлений и прямо отстаивал сословный строй общества. Наоборот, Руссо нападает как раз на этот самый строй, находя его несправедливым, и не только проповедует политическое равенство, но и высказывает такие идеи, которые позволили социальным реформаторам XIX века видеть в нем одного из своих предшественников. Аристократизм Монтескье сказался на его сочувствии к старой феодальной монархии и к дворянским привилегиям; Руссо – страстный противник всякого неравенства, и его идеалом является не английская конституция, которой восхищался свободолюбивый Монтескье, а античная демократия, не считавшаяся автором «Духа законов» за свободное государственное устройство. И свободу оба эти политические писателя понимали различным образом: один – более в новом смысле индивидуальной свободы, для ограждения которой от правительственного произвола он придумывает свою систему одна от другой отделенных и одна другую сдерживающих властей, предупреждая, что «не нужно смешивать свободу народа с властью народа»; другой же – именно исходя из такого смешения понятий, т. е. беря свободу в античном смысле и создавая в своем представлении государство, вполне поглощающее личность, подобно государству Гоббса.

Жан-Жак Руссо

Портрет Жана-Жака Руссо. Художник М. К. Латур

 

Политическая теория Руссо была целиком построена на совершенно отвлеченных идеях. Можно сказать, что ни на чьем мышлении так характерно не отразился рационализм XVIII в., как на мышлении именно Руссо, и наоборот, если кто из политических писателей прошлого столетия менее других был рационалистом и более, чем кто-либо, пытался строить политическую теорию на данных исторического опыта, так это был как раз автор «Духа законов». И по направлению своего ума, и по характеру своего образования Руссо, наоборот, менее всего был способен к историческому пониманию действительности, составляющему сильную сторону Монтескье. Последний был одним из ученейших людей своего времени, систематически и в течение многих лет собиравшим материал для своего капитального труда, а Руссо в сущности был самоучкой, хватавшим знания на лету и приступавшим к работе не с готовым запасом фактического материала, а с предвзятою идеей, требовавшей только логического развития. Как ни несходны были, однако, между собою оба писателя, они действовали в одном направлении, проповедуя, что законодательная власть во Франции должна быть взята из рук короля, и что за королем должно было бы быть оставлено лишь значение власти исполнительной. В политическом вопросе Монтескье и Руссо расходились между собою, как представители либерализма и радикализма, но оба они являлись противниками абсолютизма.

Руссо оказывал могущественное влияние на современников: страстный тон его речи, столь несхожий с холодным сарказмом Вольтера или спокойной иронией Монтескье; его настроение, невольно подчинявшее себе чувство читателя, тогда как Вольтер и Монтескье действовали больше на один ум; его умение затрагивать самые больные стороны индивидуальной и социальной жизни в то время, как Вольтер и Монтескье или касались менее захватывающих общий интерес вопросов, или рассматривали их в более спокойном тоне; самый демократизм Руссо, наконец, в обществе, в котором плебейские элементы начинали играть уже более видную роль, – вот что, собственно говоря, создавало для Руссо то влиятельное положение, какое он занял среди писателей XVIII в. Одним словом, Вольтер был философ, Монтескье – политик, а Руссо прежде всего моралист, а ведь вопросы морали всегда больше привлекают к себе людей, чем вопросы знания и вопросы политики. Предметом размышлений Руссо, как и у родоначальников гуманизма, был прежде всего сам человек; с первыми гуманистами, можно сказать, Руссо разделяет нерасположение к отвлеченной метафизике и к теоретическому естествознанию, несмотря на то, что он сильно любил природу и доводил свое субъективное отношение к ней до чувствительности, но он не разделял зато с гуманистами их социального индифферентизма.

Монтескье

Шарль Монтескье

 

Как моралист, Руссо не ограничивал этической сферы одною индивидуальною жизнью: с этической точки зрения он рассматривал и само гражданское общество, подходя к нему не с вопросом, что такое оно есть, а чем оно должно быть. Сила Руссо и заключалась в его моральном и социальном идеализме, действовавшем не на единичные умы, склонные к философии или к политике, но и на ту большую публику, которая ищет прежде всего ответов не на вопросы отвлеченного знания и не на вопросы высшей политики, а на вопросы о том, в чем заключается назначение человека и как люди должны жить между собою. Настроение Руссо передавалось в тоне его сочинений, – то страстном, то задушевном, то элегическом, но всегда убежденном; способствовала распространению его сочинений и внешняя форма, которою он владел в совершенстве, и, быть может, между прочим, помогала успеху даже та самая риторика, какую мы встречаем во всем, что было им написано.