Спинозу называли атеистом, преследовали как безбожника. Это, разумеется, нелепость. Спиноза верил в Бога. Это несомненно. Но Бог его особенный, совершенно абстрактный, нечто в роде «нирваны» буддистов – все и ничего. Мы в этом сейчас убедимся из анализа его метафизической системы, а пока напомним о тех этических принципах и предписаниях, которые содержит 5-я часть его «Этики», и которые мы нарочно привели насколько возможно подробнее.

Какой нравственный идеал проповедует Спиноза, чему он поклоняется? Он предлагает бороться с аффектами, с чувствами посредством познания их, посредством изучения их внешних и внутренних причин, посредством подмены живой игры чувств и волнений абстрактными формулами идей. В созерцании идеи Бога, как самой абстрактной и безжизненной идеи, мы можем найти окончательное успокоение от всех житейских треволнений. Это самоуглубление в идею Бога он называет «любовью к Богу», но это, очевидно, только любовь к согласию и единству в идеях, к отвлеченной полноте истины, знания. Посмотрите, какова была вся жизнь Спинозы. Она – чистый образец холодного, рассудочного созерцания. Он прожил всю жизнь один, без родных, без друзей, ибо его друзья на самом деле – только временные ученые собеседники и корреспонденты. Виндельбанд в своей «Истории новой философии», идя по следам других толкователей, видит в учении Спинозы признаки мистицизма. Но какой это мистицизм, если человек отовсюду – из учения о мире, о человеке и даже о Боге – гнал все темное, таинственное, внушаемое чувством и верою! Он отрицал чудеса, но какой настоящий мистик отрицает чудо? Мистицизм видят иногда в довольно смутном учении Спинозы о третьем роде познания, о познании интуитивном, как орудии восприятия в самосознании своем чистой идеи Бога; но очевидно, что эта интуиция есть своеобразно выраженное самопознание Сократа и самосознание Декарта. Недаром же Спиноза непоколебимо настаивает на том, что мы можем познать Бога только в себе, в своем самосознании, а не вне себя, что он имманентен миру и всем вещам, составляя их истинную внутреннюю субстанцию, а не трансцендентен. Очевидно, интуитивное богопознание есть лишь ясное и отчетливое самопознание, познание в себе самого чистого и общего принципа бытия. Поэтому личность Бога вне мира Спиноза отрицает. Он пантеист: мир есть Бог, Бог есть мир. Бог не вне мира, не отделён от него – он везде, во всем, как субстанция. Бог Спинозы не живой Бог живых людей, а безжизненное «ничто» или вернее «нечто» буддистов. Оттого и произошло то, что Спиноза, как выражается Виндельбанд, окончательно умертвил в себе все потребности естественной жизни и оставил в ней только место для святой преданности бесконечному, как абстрактной идее мирового единства. И обаяние его системы заключается именно в том, что он пошел до конца в рационализировании мира, Бога, жизни и дал чистую систему абсолютной рассудочности.

Бенедикт (Барух) Спиноза. Портрет работы неизвестного художника, 1665

Эти выводы подтверждаются и многими частностями его философской системы. Философия, по его учению, есть богопознание, ибо истинное познание божества есть и познание всех вещей. Единичные вещи все заключены в Боге по закону вечного порядка и независимо от Бога не существуют. Но как это возможно? Идею самого божественного бытия Спиноза не считает нужным оправдывать и выводить из анализа основ нашего познания, как Декарт. Он прямо начинает с определения понятий субстанции и божества, как несомненно готовых данных знания. Этим, именно, он обнаруживает своеобразный характер своей метафизики: он не нуждается в обосновании идеи божества потому, что это для него условная абстракция идеи истинного бытия, абсолютной реальности, которая должна найти себе оправдание в дальнейшей дедукции из неё всех понятий о реальностях конечных. Как Спиноза мыслит эту абстракцию? Субстанция-Бог едина и есть абсолютная самопричина: в ней и чрез нее все. Она обладает бесконечным количеством атрибутов, т. е. изначальных свойств, но человеческий ум по ограниченности своей схватывает и постигает из них только два – протяженность и мышление. Но как же эти атрибуты существуют в субстанции Бога – как части целого, или как воплощения и выражения разумного и целесообразного творческого процесса? Ничуть не бывало: это не части, ибо тело и мысль друг друга не ограничивают, а взаимно проникают и наполняют друг друга, и не воплощение разумного и целесообразного процесса. Бог – не личность и ничего лично не творит. Он сам только в этих изначала данных атрибутах и есть, чрез них только и познается.

Как же относятся атрибуты Бога к его субстанции? Для разрешения этого вопроса верную аналогию приводит Виндельбанд. Он думает, что Спиноза берет идею отношения Бога к его атрибутам из аналогии отношения пространства к его измерениям. «Божество Спинозы есть метафизическое пространство бесконечно многих измерений, оно состоит из своих атрибутов точно так же, как пространство из своих измерений». Поэтому содержание целого, будь то пространство или Бог Спинозы, всецело исчерпывается теми чисто формальными отношениями, которые определяются измерениями первого и атрибутами второго. Отсюда и голая отвлеченность понятия Спинозы о божестве, отлично характеризуемая самим Виндельбандом: «точно так, как пространство есть само по себе только формальное и качественно бессодержательное представление, – говорит Виндельбанд, – так и для понятия божества у Спинозы не остается никакого внутреннего определения». «Божественная Спинозы субстанция есть сама по себе абсолютная пустота, математическое ничто». «Учение Спинозы о божестве есть гипостазирование известной формы мышления, и оттого вся система его представляет нечто бескровное». Так говорит Виндельбанд, и после этого, кажется нам, трудно настаивать на жизненном значении религиозного чувства в системе Спинозы. Его религиозное чувство, как мы сказали, есть очевидный вариант интеллектуального чувства «согласия», по терминологии английских психологов, т.е. чувства удовлетворения, получаемого при достижении единства и согласия всех представлений нашего ума.

Выгода абстрактного понятия Спинозы о субстанции та, что оно дает ему возможность совершенно обойти трудный вопрос о взаимодействии духа и тела, составлявший важное преткновение в системе Декарта и приведший к учению окказионалистов, возникшему почти одновременно с учением Спинозы. Какое еще нужно взаимодействие, когда действующая причина одна: субстанция-Бог, проявляющаяся в известных изменениях или состояниях (модусах) своих, согласно своим атрибутам или мерам своего бытия.

По сочинениям выдающегося русского философа Н. Я. Грота