Самым значительным из радикалов екатерининской эпохи является, безусловно, Александр Николаевич Радищев (1749 – 1802) (см. его краткую и подробную биографии). Интересно, что он в числе других молодых людей был послан императрицей для обучения в Германию, где и кончил Лейпцигский университет. Он хорошо усвоил идеи Лейбница и впоследствии французских энциклопедистов, крайние из которых были материалистами и атеистами. Он усвоил «западные идеи» не только с их критической, отрицательной, но и с положительной стороны. Он был первым полноценным русским рационалистом.
Радищев. Краткая биография. Иллюстрированная аудиокнига
Усвоив дух западного гуманизма, Радищев резко критиковал недостатки русского быта и особенно крепостное право. В этом он был союзником Новикова. Но если Новиков разоблачал только злоупотребления крепостным правом, то Радищев подверг осуждению сам принцип рабовладения, как несовместимый с достоинством человека, в своем знаменитом «Путешествии из Петербурга в Москву» (см. его полный текст и анализ). Книга эта начинается характерными словами: «Я взглянул окрест меня – и душа моя страданиями человечества уязвлена стала» – слова, которые русская интеллигенция могла бы взять своим «лозунгом».
Если бы эта книга появилась до пугачевщины и до Французской революции, то она вряд ли вызвала столь резкую реакцию со стороны императрицы, которая ведь и сама в молодости увлекалась просветительными идеями. Но книга Радищева вышла в 1790 году, когда всякий либерализм стал для Екатерины пугалом. Императрица, прочитав книгу, пришла в ужас от радикализма автора. Она назвала «Путешествие» «рассеянием французской заразы» и устроила суд, который приговорил автора к смертной казни, замененной 10-летней ссылкой в Сибирь. Русская интеллигенция зачислила Радищева в свой мартиролог как первого мученика, хотя ссылка его совсем не была тяжела. В 1796 году новый император, Павел, освободил Радищева. При Александре I тот покончил жизнь самоубийством – и, по-видимому, совсем не от «гонений», а по пустой причине.
Значение Радищева не исчерпывается его обличительным «Путешествием». Из-под его пера вышел также замечательный философский трактат «О смертности человека и его бессмертии». Составлен этот трактат с большим искусством, основательностью и некоторой самостоятельностью мысли. В нем Радищев подробно приводит аргументы материалистов против бессмертия души и затем опровергает эти аргументы, выступая в качестве защитника бессмертия, понимаемого им в духе учения Лейбница о перевоплощениях («метаморфозе»).
Коммунисты позже изображали Радищева в качестве первого русского материалиста и атеиста, что совершенно неверно. Радищев, правда, с сочувствием приводил некоторые взгляды французских энциклопедистов, но в то же время критиковал их. Он признавал реальность материи, отрицаемую спиритуалистами, но отрицал первичность материи по отношению к духу. Радищев был реалистом и дуалистом, а не материалистом. Изображать его защиту бессмертия как самозащиту против цензуры, как делали большевики, – значит извращать факты. Радищевская концепция бессмертия далека от христианского учения и могла уже поэтому подвергнуться давлению цензуры, если бы цензура в то время была столь строгой, как в позднейшие, николаевские времена. Но трактат Радищева появился до Французской революции, когда цензура была еще достаточно либеральной.
В своей этике Радищев также выступает как последовательный гуманист. Он ратует за подчинение страстей разуму, во имя человеческого достоинства и свободы духа, но он – против всякого аскетизма. «В человеке... никогда не иссякают права природы, – пишет он, – совершенное умерщвление страстей – уродливо».
Трактат Радищева написан в высшей степени зрело. Это – первая русская философская работа, стоящая вполне на уровне тогдашней философской культуры, не потерявшая интереса и по сегодняшний день. В лице Радищева русская мысль еще не научилась летать, но она уже расправила крылья.
Как известно, Радищева высоко ценил Пушкин, и одна из редакций его «Памятника» гласит: «Вослед Радищеву восславил я свободу». Большевики без достаточного основания причисляли Радищева к своим предшественникам. «Друг свободы» не мог быть предтечей коммунистического рабства.
Радищев – первый из крупных представителей дворянской интеллигенции, который предвосхитил позднейший разрыв интеллигенции с правящим слоем. Говоря словами историка Федотова, русская интеллигенция, в ее целом, в эпоху Екатерины II и Александра I шла вместе с правительством – с тем, чтобы впоследствии перейти во враждебный лагерь. И Радищев был застрельщиком этой вражды, этого раскола между правящим слоем и большинством интеллигенции.
См. также статью Идеи Радищева.
