В 1573 г. прибыл в Вильну еще один талантливый и ученый иезуит – Петр Скарга. Он своим красноречием превосходил самого Варшевицкого. Блестящие проповеди Скарги с первого же дня начали привлекать громадную толпу слушателей всех исповеданий и имели огромный успех. Горячая проповедь, пышное богослужение, благолепие церкви, торжественные процессии – все это сильнее и сильнее привлекало народ к иезуитам. Умели они также и на исповеди действовать сильно на воображение и чувство людей. Число жаждавших исповедоваться у отцов-иезуитов все росло и росло, – они из сил выбивались и должны были приглашать себе на помощь других монахов и ксендзов. Исповедовались у них не только католики, но и иноверцы. Всякий, кто исповедовался у иезуитов и принимал от них причащение, вносился в списки "правоверующих" и считался добрым католиком...
Одно обстоятельство особенно помогло делу иезуитов в Вильне. В 1571 году здесь свирепствовало страшное моровое поветрие. Все, кто могли, бежали из города; уехал и епископ, разъехались и все почти ксендзы; но Варшевицкий с несколькими товарищами остался, и они по-прежнему совершали обычные богослужения, говорили проповеди, посещали и утешали больных, помогали бедным, ухаживали за умирающими, напутствовали их своей молитвой, исповедовали и приобщали. Некоторые из братии обходили окрестные села и деревни и всюду, где можно, приносили помощь и утешение. Несколько иезуитов заразилось от больных и умерло; но ревность остальных не уменьшилась. Эти истинно христианские подвиги, конечно, возбуждали в местном населении горячую признательность и расположение к иезуитам. Старались они блеснуть, где надо было, и своим христианским смирением. Рассказывают, например, такой любопытный случай. Один ярый кальвинист из придворных виленского воеводы Николая Радзивилла встретил Скаргу на улице, накинулся на него с ругательствами, прижал его своим конем к стене и даже ударил по голове саблею. Иезуит вовсе и не оборонялся, а только смиренно поклонился и пошел своей дорогой. Несколько лиц, видевших это происшествие, тотчас же разнесли молву о нем по всему городу. Епископ хотел предать виновного суду, но Скарга упросил оставить это дело. На другой день воевода прислал к нему обидчика просить прощения; Скарга принял оскорбителя приветливо, кротко побеседовал с ним и совершенно простил его. Такое смирение Скарги, конечно, произвело на всех глубокое впечатление, и тогда же несколько десятков иноверцев и между ними один пастор обратились снова в римскую веру. Один Варшевицкий в разное время своими убеждениями обратил к ней более ста человек.
Протестанты с первого же появления иезуитов в Вильне почувствовали в них страшных врагов для себя, пробовали сплотиться в одно целое, – добились даже того, что на Варшавском сейме в 1573 году была признана полная веротерпимость; но, несмотря на то, иезуиты одерживали над разными протестантскими исповеданиями победу за победой. Польский король Стефан Баторий хотя и держался веротерпимости, но явно покровительствовал иезуитам; при нем они утвердились в Полоцке, а потом проникли и в южную Русь. Они твердили, что их единственная цель – распространение просвещения, всюду заводили свои школы, учили даром, – впрочем, в убытке не оставались, – принимали от родителей своих учеников разные приношения: хлеб, рыбу, овощи, мед, полотно и пр. Сначала в своих училищах иезуиты как будто только и заботились о просвещении вообще: дети протестантов и кончали иезуитские школы протестантами; но когда иезуиты вошли в силу, то стали действовать смелее: они так ловко направляли своих питомцев, что те как бы сами по доброй воле изъявляли желание по окончании курса принять католичество. Тогда благочестивые наставники смиренно заявляли, что просвещенный ум их питомцев, могущих отличить истину от заблуждения, направлял их к истине. В сношениях с православными иезуиты сначала держали себя еще осторожнее: они выказывали уважение к обрядам греческой церкви, – говорили, что они установлены боговдохновенными мужами, святы и достойны почитания; скорбели только "святые отцы" о том, что в православной церкви много всякого нестроения; что духовенство грубо и невежественно, и смиренно полагали, что этих бед не было бы, если бы православная церковь подчинилась папе.
Через несколько лет после водворения иезуитов в Вильне протестантство здесь стало быстро падать. Такие лица, как Варшевицкий и Скарга, находили доступ в дома магнатов; здесь их блестящее красноречие и ученость все больше и больше покоряли им поклонников. Самыми важными победами иезуитов было обращение в латинство таких людей, как Радзивиллы, отец которых был весьма ревностный протестант-кальвинист, Лев Сапега, Иван Ходкевич и др. Все это были могущественные и богатейшие магнаты, во власти которых находились целые области со многими городами и селами, – понятно, какую силу приобретали иезуиты в своих новых духовных сынах. Стефан Баторий особенно содействовал распространению иезуитских школ, а виленское училище их возвел даже на степень академии.
Упрочившись вполне в Литве и обеспечив себе здесь торжество над протестантами, иезуиты принялись за православных.
Проповедь Скарги. Картина Яна Матейко, 1864
В 1577 году Скарга издал на польском языке сочинение "О единстве церкви Божией...". Посвящено это сочинение было Константину Константиновичу Острожскому, знаменитейшему и сильнейшему из православных русских магнатов. В своем сочинении Скарга старался доказать, что единая церковь Христова, вне которой нельзя спастись, есть церковь римская; затем во второй части рассматривал подробно ряд мнимых отступлений греческой церкви от римской и, наконец, в третьей части указывал меры к соединению русских с римскою церковью. Указав на беспорядки в церкви, Скарга считает главными причинами их: 1) брачную жизнь русского белого духовенства, что будто бы побуждает священников заботиться только о семье и мирском благополучии ее, а не думать о церкви; 2) славянский язык в богослужении, который греки будто бы нарочно оставили славянам при обращении их в христианство, чтобы держать их в невежестве и в руках своих, потому что, только владея греческим или латинским языком, можно освоиться с науками и богословием и 3) вмешательство мирян в духовные дела и унижение духовенства. Церковная уния (соединение с римской церковью), по мнению Скарги, уничтожит все зло; для этого православным следует только принять учение римской церкви и подчиниться папе, – обряды же все можно оставить по-старому.
Уже издавна делались попытки к церковной унии, и мысль о ней была не нова; но Скарга своим сочинением снова выдвинул ее на вид. Другой иезуит, Антоний Поссевин, который добивался, как известно, у Грозного согласия на унию, теперь принялся хлопотать о ней у короля и панов. Баторий, хотя и покровительствовал иезуитам, однако вовсе не был склонен к насильственным мерам, и при нем предпринять что-либо решительное для поборников унии было трудно.
Ян Замойский, заправлявший тогда всеми делами в государстве, говорил диссидентам (так называли в Польше и Литве всех некатоликов):
– Я – католик и отдал бы половину жизни за то, чтобы и вы были католиками; но отдам всю свою жизнь за ваши права и свободу, если б вас стали теснить и принуждать быть католиками!
