Митрополит Петр Могила. Портрет XVII века
В деле сопротивлении католицизму и унии вскоре выдвинулся православный киевский митрополит Петр Могила. Католики и униаты, как мы видели, сильно боролись с православием, между прочим, и пером; православным пришлось обороняться тем же оружием, писать и издавать книги против своих врагов. Это вызвало сильное умственное движение; для духовной борьбы нужны были просвещенные борцы, умеющие хорошо писать; нужны были и талантливые проповедники. Братства, стоявшие на страже православия, особенно способствовали умственному возрождению в православном мире: посылали даровитых молодых людей в западные университеты, заводили училища, типографии. Быстро увеличивалось число людей пишущих, читающих, думающих о высших умственных вопросах, и, несмотря на бедствия и гонения, в среде православных просвещение поднималось. Большую службу сослужили в этом деле братства; но они мало-помалу слабели в борьбе, и когда высший класс русский олатинился и ополячился, стали одно за другим исчезать. Одно только из них, киевское, имело иную судьбу. Киеву снова выпало на долю быть источником христианского просвещения.
Еще в 1594 г. братство киевской Богоявленской церкви завело школу. Двадцать лет она работала на пользу православия и просвещения; но тут ее постигло несчастие – она сгорела. В 1615 г. богатая женщина Анна Гулевичевна пожертвовала землю и несколько зданий для братства и школы, – она возобновилась и скоро достигла цветущего состояния.
Умственное движение в южной Руси получило особенную силу с той поры, как в нем принял участие Петр Могила.
Происходил он из очень знатного молдавского рода; учился, как говорят, в Париже, затем служил в военной польской службе. В 1625 году он постригся в Печерской лавре, когда Петру Могиле не было еще и 30 лет. Его образование, богатство и сильные связи обращали на него общее внимание, подавали надежду на то, что в нем православная церковь найдет сильного борца. Петр Могила скоро был избран архимандритом монастыря. Новый игумен с первых же шагов выказал необычайную деятельность на пользу монастыря, – подновил церковь, не жалел издержек на украшение ее и пещер, построил на свой счет при лавре богадельню для нищих и задумал завести при монастыре высшую школу. Чтобы приготовить для нее хороших учителей, он стал посылать, не жалея своих средств, молодых людей за границу. Но чрез несколько времени члены Богоявленского братства – дворяне и казацкие старшины – стали просить Петра Могилу, чтобы он не заводил новой школы, а обратил свои средства и силы на улучшение уже существующего братского училища на Подоле (нижняя часть города Киева). Могила согласился и признан был старшим братом, блюстителем и пожизненным опекуном киевского братства (в конце 1631 г.). Гетман от всего Запорожского войска обещал в случае нужды защищать оружием церковь, монастырь, богадельню и школу братства, а киевские дворяне обязались заботиться о содержании училища.
В начале 1632 года скончался король Сигизмунд III, заклятый враг православия, и у православных ожила надежда на лучшее будущее. На сейм, где должны были толковать о разных улучшениях в государстве, уполномочен был ехать от русского духовенства Петр Могила. Православные требовали уничтожения всяких стеснений и запретов относительно своей церкви. Вместе с просьбою дворян и духовных подали на сейм и казаки свое прошение. Оно было изложено в резких выражениях.
«При покойном короле, – писали казаки, – мы терпели неслыханные обиды... Униаты отстранили от городских должностей добродетельных мещан нашей веры и замутили сельский народ; дети остаются некрещеными; взрослые – невенчанными; умирающие отходят на тот свет без причащения. Пусть уния будет уничтожена; тогда мы будем со всем русским народом полагать жизнь за целость любезного отечества. Если же, сохрани Боже, и далее будет не иначе, мы будем искать других мер удовлетворения».
Эта угроза сильно раздражила поляков. Но все же сейм согласился исполнить многие просьбы православных: отдать им киевскую митрополию, львовское епископство, позволить братствам свободно распоряжаться школами. А Владислав, искавший содействия казаков и русских, ввиду неприязни Польши к Москве, дал православным от себя грамоту с обещанием еще больших прав и свобод... Православные дворяне и духовные лица, бывшие на сейме, порешили, вместо дряхлого и болезненного киевского митрополита Исайи, избрать Петра Могилу. Король утвердил этот выбор и дал Петру право преобразовать Киевское братское училище в высшую школу – коллегию.
С большою ревностью принялся новый митрополит приводить в порядок расстроенные дела православной церкви в Киеве. Церковь святой Софии, это "единственное украшение православного народа, глава и матерь всех церквей", как ее называл Петр Могила, была приведена в благолепный вид и освящена. Церковь святого Василия возобновлена; из развалин Десятинной церкви была воздвигнута новая каменная церковь; при работе был найден гроб св. Владимира. Возобновлена была также древняя церковь Спаса на Берестове.
Не одним внешним восстановлением святыни занялся Петр Могила; он стремился исцелить и внутренние язвы православной церкви.
"Наша церковь, – писал Могила позже в своем окружном послании, – оставаясь ненарушимою в догматах веры, сильно искажена в том, что касается обычаев, молитв и благочестивого жития. Многие православные, часто посещая богослужение иноверцев и слушая их проповеди, так заразились ересью, что трудно распознать, истинные ли они православные или только по имени. Другие же, не только светские, но и духовные, прямо покинули православие и перешли к разным богомерзким сектам. Духовный и монашеский сан пришел в нестроение, нерадивые настоятели не заботятся о порядке и совсем уклонились от примера древних отцов церкви..."
Вернуть русскую церковь к древнему благочестию – вот задача, какую поставил себе Могила.
Петр Могила издал Служебник, где было приложено объяснение литургии; затем Требник, подробный сборник богослужений, долгое время служивший руководством во всей России; велел напечатать "Краткий катехизис". В предисловии к нему сказано: "Книга эта публикуется не только для того, чтобы священники в своих приходах каждый день, в особенности в воскресенье и праздничные дни, читали и объясняли его своим прихожанам, но также, чтобы мирские люди, умеющие читать, преподавали одинаковым способом христианское учение, а также, чтобы в школах все учители заставляли своих учеников учить наизусть по этой книжечке". Изложен катехизис в вопросах и ответах и содержит в себе объяснение Символа веры по членам, молитвы Господней и заповедей. Книжка эта послужила образцом для позднейших катехизисов.
Понятно, какое важное значение имели все означенные книги: они объясняли православным смысл их веры и богослужения и придавали последнему определенность и устойчивость.
Не мог такой горячий ревнитель православия, как Петр Могила, не принять участия в полемике с католиками. Когда один из отступников от православия, перешедших сначала в унию, а потом в католичество, осмеял собор, созванный Могилою в 1642 г. для улучшения церковных дел, и затем в длинном сочинении изобразил недостатки православной церкви, то Петр Могила написал большое сочинение "Лифос", или "Камень", где он рассуждает о таинствах, обрядах, церковном уставе, главных отличиях восточной церкви от западной и о печальном состоянии православной церкви...
Но более всего Могила направил свои заботы на школу. Киевскую братскую школу он преобразовал в коллегию, устроил при братстве типографию и монастырь, где жили монахи, наставники школы; подарил коллегии свое собственное село, постоянно давал деньги на постройки, помогал учителям и ученикам, своим примером увлекая и других к пожертвованиям...
Петр Могила понимал вполне, что для спасения православия необходимы такие борцы, которые знаниями не уступали бы своим противникам – образованным католикам, – и целью его стало создать рассадник вполне просвещенных духовных лиц.
Управлением и всем строем коллегия Петра Могилы походила на иезуитские коллегии... Во главе заведения стоял "ректор"; он был вместе с тем игуменом братского монастыря и профессором богословия; помощником его был "префект". Кроме этих двух начальствующих лиц, выбирался на известный срок "суперинтендант", наблюдавший над поведением учеников. Некоторые из них, более благонравные, должны были ему помогать в этом деле. Часть учеников жила на счет коллегии в ее доме, так называемой бурсе.
Учебный курс в коллегии Петра Могилы распадался на две части, низшую и высшую. Низшая делилась на шесть ступеней, или классов: фара, или аналогия, здесь обучали чтению и письму на славянском, латинском и греческом языках; инфима – класс первоначальных сведений; затем следовали классы грамматики и синтаксимы, – в этих двух классах изучались грамматические правила трех вышеупомянутых языков, объяснялись и переводились разные сочинения, преподавались катехизис, арифметика и пение. В следующем классе – поэзии – обучали пиитике, т. е. правилам стихосложения, приучали учеников писать стихи, или, как называли тогда их, – вирши (versus). За классом поэзии шел класс риторики, науки, излагавшей правила красноречия; здесь ученики упражнялись в сочинении речей и рассуждений. Самыми высшими были два класса: философии и богословия. Курс первого продолжался два года, а второго – четыре... В последнем классе, кроме изучения разных богословских предметов, обращалось большое внимание на составление проповедей.
Направление преподавания в коллегии Петра Могилы было так называемое схоластическое: считали, что все знания, возможные для человека, заключаются в Святом писании и в сочинениях Аристотеля. Внимание наставников было обращено не на то, чтобы при помощи разнообразных сведений развить умственную пытливость учеников, пробудить в них желание доискиваться новых истин и знаний, а лишь на то, чтобы придать уму гибкость, сноровку, способность ловко доказывать данные истины. Такое направление господствовало в те времена как в иезуитских коллегиях, так и в большинстве западноевропейских школ и университетов.
Преподавание всех наук, кроме славянской грамматики и православного катехизиса, велось в коллегии Петра Могилы на латинском языке. Ученики обязаны были и между собой постоянно говорить по-латыни.
Заведены были даже нотаты, или листки, где записывалось имя того ученика, который, говоря по-латыни, ошибался или проговаривался нелатинским словом. Такой листок оставался у виновного до тех пор, пока ему не удавалось поймать на подобном же промахе своего товарища, которому он и передавал нотату. Плохо приходилось тому, у кого этот листок оставался на ночь, – его секли.
Такое предпочтение в коллегии Петра Могилы латинскому языку объясняется тем, что в те времена, как известно, он был общим языком науки, на нем писались сочинения, велись диспуты, а кроме того, он употреблялся на судах и сеймах.
Господство латинского языка в киевской коллегии чуть было не навлекло на нее большой беды. Пошла молва, что наставники коллегии, воспитанные за границей, хотят совратить юношество в латинство. И вот раз буйная толпа черни под предводительством казаков приступила к коллегии Могилы и грозила сжечь ее и перебить наставников. Насилу удалось образумить толпу.
«Мы, – писал потом один из наставников школы, – уже исповедовались и ожидали, что нами начнут кормить днепровских осетров, но, к счастью, Господь, видя нашу невинность, разогнал тучу предубеждений и осветил сердца наших соотечественников; они увидели в нас сынов православной церкви, и с тех пор жители Киева и других мест не только перестали нас ненавидеть, но стали отдавать к нам в большом числе своих детей...»
Обучение и воспитание было в коллегии Петра Могилы основано главным образом на соревновании. Рассаживались ученики в классе по успехам, – лучшие занимали переднюю скамью, называемую "сенатом". Из этих учеников выбирались старшие, которые должны были помогать учителю, спрашивая уроки у товарищей, наблюдая за поведением и пр. Очень часто велись диспуты и писались сочинения. На письменных работах ученики обыкновенно обозначали, какою стороною своего труда они думают превзойти товарищей: трудолюбием, правописанием или красивым почерком и пр. Иные из беднейших учеников коллегии Петра Могилы надписывали, что они желали бы получить за свой труд – хлеб, свечи, сапоги, рубаху и пр. Если работа с подобной надписью была хороша, то учитель в пользу писавшего взыскивает требуемое с учеников достаточных, но ленивых и малоуспешных. По субботам производилась расправа с ленивыми. Словом, весь строй школы был совершенно такой же, как у иезуитов.
Ученики коллегии Могилы немного выносили настоящих знаний; зато выходили способными и устно, и письменно оборонять православие, ловко опровергая доводы своих противников, ни в чем не уступая им. Этого и желал Петр Могила.
Враги православия крайне враждебно смотрели на коллегию, – старались, где могли, всячески вредить ей.
Петр Могила ничего не жалел на училище – свое детище. Восстановить в прежнем виде святыню и православные церкви, поднять духовенство и мирян просвещением – вот что было задачей всей жизни и деятельности знаменитого просветителя и ревнителя православия.
В своем духовном завещании Могила говорит:
"Видя, что упадок святого благочестия в народе русском происходит не от чего иного, как от совершенного недостатка образования и учения, я дал обет Богу моему – все мое имущество, доставшееся от родителей, и все, что ни оставалось бы здесь от доходов с порученных мне святых мест, с имений, на то назначенных, обращать частью на восстановление разрушенных храмов Божиих, от которых оставались плачевные развалины, частью на основание школ в Киеве".
Коллегии своей Петр Могила завещал довольно крупный капитал, всю свою библиотеку, четвертую часть своего серебра и некоторые ценные вещи.
Скончался Петр Могила 1 января 1647 года, незадолго до страшного казацкого и народного движения на защиту русской веры и народности при Хмельницком.
