После Смоленского сражения русская армия в глубоком унынии стояла при Цареве-Займище, уже только в 170 верстах от Москвы, с нетерпеливым, еще более недоверчивым ожиданием вновь обещанной Барклаем-де-Толли битвы, когда разнеслась радостная весть о прибытии нового, сменившего Барклая, главнокомандующего – Кутузова. Войско воспрянуло духом и закипело мужеством.
Ждали близкого сражения, и не обманулись: Кутузов, для спасения Москвы, еще более для удовлетворения общего желания, решился на бой; хотел только подкрепить армию ополченными войсками и найти выгодную позицию. Вскоре Милорадович привел более 15 000 резервного войска и сформированного им храброго ополчения московского. Позиция, удобная к обороне, была найдена между Гжатском и Можайском, в 108 верстах от столицы, на берегах Колочи, при селе Бородине. Здесь остановился Кутузов, чтобы заслонить первопрестольный град от завоевателя.
Бородинское сражение, кратко
Русская армия, в числе 120 тысяч человек, с 640 орудиями расположилась на пространстве 7 верст между речкой Колочой и старой Смоленской дорогой. В центре стал Дохтуров; на правом фланге Милорадович, Остерман, Багговут, Уваров и Платов с казацкими полками; на левом фланге Раевский, Тучков, Коновницын, Воронцов и Неверовский. Впереди линии на холмах находились редуты; пред корпусом Раевского, на возвышенном кургане, устроен был люнет, служивший ключом позиции. Центром и правым крылом командовал Барклай-де-Толли; левым крылом – Багратион. Кутузов распоряжался общим ходом сражения.
Наполеон, имея в строю до 135 000 человек и более 1000 орудий, сосредоточил силы свои на двух пунктах, против Багратиона и Барклая-де-Толли, чтобы, сломив левое крыло и прорвав центр русской армии, отбросить ее за Колочу, зайти ей в тыл и овладеть московской дорогой.
Бородинская битва началась 26 августа 1812 года с первым лучом восходящего солнца жестокою канонадою с обеих сторон по всей линии. Сквозь дым и пламя французские маршалы Мюрат, Ней, Даву и Жюно обрушились на левый фланг наш, между тем как вице-король Евгений Богарне столь же стремительно ударил в центр.
И там и здесь русские стояли непоколебимо; первый удар был отбит. Кутузов, проникнув в намерение неприятеля, подкрепил центр и левое крыло свое войсками с правого фланга. Неприятель усилил огонь: 400 орудий направлены были на Багратиона, чтобы приготовить Мюрату успех вторичного нападения. Багратион со своей стороны выдвинул более 300 пушек и с холмов перекрестным огнем обстреливал равнину, по которой французы должны были идти в атаку. Они шли медленно, грозными колоннами, в мертвом молчании, ружье наперевес, смыкая ряды, вырываемые ядрами и картечью, и уже приближались к нашим редутам. Багратион бросился вперед и ударил в штыки. Закипел рукопашный бой; кровь лилась рекою; целые дивизии исчезали в несколько минут.
Невзирая на превосходство сил, неприятель долго не имел перевеса, доколе тяжкая рана не принудила Багратиона оставить поле сражения. Тут наши полки замялись и отодвинулись назад, саженей на 400, чтобы занять высоты перед деревнею Семеновскою. Коновницыну удалось привести их в порядок и удержать неприятеля до прибытия неустрашимого защитника Смоленска Дохтурова; присланный Кутузовым заступить место Багратиона, он свернул полки в каре, троекратно отбил самые стремительные атаки всей неприятельской кавалерии и до конца сражения не отступил ни на шаг.
Столь же тщетны были усилия Наполеона прорвать центр нашей армии. Надлежало прежде всего овладеть грозным люнетом, устроенным на кургане, впереди корпуса Раевского, и потом сломить бесстрашного Барклая, непоколебимого в сечах. Это трудное дело Наполеон возложил на славнейшего из сподвижников своих, на вице-короля Евгения, дав ему половину своей армии. Как скоро Мюрат обрушился на левое крыло, вице-король устремился на люнет. Здесь стоял Паскевич со своей храброй дивизией. Он встретил врагов с обычным мужеством, потерял почти всю свою дивизию, но, подкрепленный Ермоловым, графом Кутайсовым и Васильчиковым, удержался на кургане. Громада войск неприятельских была отбита.
Наполеон, усилив Евгения свежими войсками, приказал готовиться к решительному удару и открыл огонь из всех батарей своих по нашему центру. Выстрелы с обеих сторон были так часты, что между ними не оставалось промежутка; залпы слились в один гул, который уподоблялся непрерывным перекатам грома. Земля тряслась; солнце померкло в облаках дыма; казалось, наступил час разрушения вселенной.
Барклай-де-Толли, предугадывая общую атаку, спешил подкрепить свое войско последними резервами и с бесстрашием истинного героя стал впереди полков, под тучею бомб и ядер. Войско приветствовало его, в первый раз после падения Смоленска, единодушным ура и, словно богатырской грудью, отразило последний решительный удар Наполеона. Неимоверные усилия его прорвать центр нашей позиции кончились тем, что после 10 часов жесточайшего боя ему удалось только овладеть курганной батареей; но сбить русской армии он не мог.
К вечеру неприятельские атаки прекратились, и остальное время протекло в непрерывной канонаде, доколе ночь не положила конца сражению, превосходившему жестокостью и кровопролитием все известные битвы. С той и другой стороны выбыло из строя более 100 000 человек. Мы потеряли до 50 000; многие генералы были ранены; в числе убитых находились граф Кутайсов и братья Тучковы. Рана пресекла впоследствии и славную жизнь Багратиона.
Ночью Наполеон отступил в ту же позицию, которую занимал он перед сражением; Кутузов остался на поле битвы и, к общей радости войска, отдал приказ на другой день атаковать неприятеля. Но собранные им в ту же ночь сведения о великой убыли людей, особенно на левом фланге, убедили его в необходимости отступить за Можайск, чтобы привести армию в порядок и сблизиться с резервами, которые должны были подкрепить ее. На рассвете 27 августа он оставил поля Бородинские и пошел по московской дороге; вслед за ним двинулся и Наполеон.
Читайте далее – Совет в Филях.
По материалам работ выдающегося дореволюционного историка Н. Г. Устрялова.
