Падение Константинополя (1453)
Не помогла Флорентийская уния ни Византии, ни её окружённой турками столице... Тогда уже можно было ждать близкого падения Константинополя. Прошли те времена, когда папы своим словом приводили в движение народы и царей! В это время в западной церкви были страшные неурядицы: открывались всякие злоупотребления духовенства; в папы избирались лица слабые, недостойные этого высокого сана. Соборы, которые собирались, чтобы положить конец беспорядкам, часто порождали только новую смуту. Мудрено ли, что и голос папы потерял прежнюю свою силу. Папа сам рассчитывал усилить свое значение и власть Флорентийским соединением церквей 1439. Но какую цену имела хартия соединения, когда в Константинополе ни духовенство, ни народ и слышать о ней не хотели, несмотря на все старания императора и некоторых епископов, сторонников унии? Правда, папе удалось побудить польского короля Владислава III к борьбе с турками, чтобы предотвратить падение Константинополя. Отважный король, незадолго перед тем одержавший несколько побед над турками, надеясь на обещанную помощь итальянского флота, смело и быстро двинулся с небольшим венгерско-польским войском на турок. Но помощь не явилась, и в 1444 г, 9 ноября в отчаянной битве под Варной христианское войско было разбито. Сам король погиб в этой битве.
Еще около десяти лет томился Константинополь между жизнью и смертью. Турки все более и более теснили этот роскошный, но слабый город; даже в окрестностях Константинополя не стало житья от притеснений и насилий турок; на просьбы и жалобы императора султан не обращал никакого внимания. Наконец, турки стали строить свои укрепления на берегу Босфора, почти у самой столицы. Дольше терпеть нельзя было, и император Константин XI увидел, что ему остается только погибнуть с честью на развалинах своей столицы. В душе его, конечно, еще не совсем угасла надежда, что не допустит Европа падения Константинополя, и хоть в последнюю минуту, но помощь явится... Он послал просить ее у папы, а сам поспешно стал готовиться к обороне. Положение города на высоком месте, крепкие каменные стены, грозные башни, широкие и глубокие рвы – все это подавало надежду на то, что падение Константинополя удастся предотвратить: не раз уже Царьград отбивал сильных врагов от своих стен. Но расчет на помощь Запада оказался плох. Папа Николай V сильно злобился на византийцев за то, что они противились соединению церквей. Никто из западных государей и не подумал спасать погибающую Византию; только Генуя и Венеция решились ей помочь: эти города вели большую торговлю с восточными странами и в Черном море, и для них было очень невыгодно, чтобы после падения Константинополя проливы, соединяющие Средиземное море с Черным, попали в руки турок. Но скорой и большой помощи и отсюда нельзя было ждать. Пришлось Византии своими силами бороться – из городского населения набирать защитников. Но что это был за народ?! Когда разнеслась по городу весть о близкой опасности, многие жители, особенно богатые, стали немедленно выселяться из Константинополя: имущество и жизнь для них были дороже родины. Составлен был по приказу императора список добровольцев, пожелавших оборонять Константинополь. И пяти тысяч не набралось их, а населения в городе было до двухсот тысяч!.. Все это не предвещало ничего доброго... К этой горсти людей присоединилось еще около двух тысяч иноземных наемников. Но воодушевление этой горсти героев было так велико, они принялись так усердно готовиться к бою и решимость их погибнуть, но не допустить падения Константинополя, была так сильна, что у многих воскресла надежда, что свершится чудо, и эти доблестные бойцы отобьют полчища врагов.
6 апреля 1453 года началась достопамятная осада, приведшая к падению Константинополя. До трехсот тысяч закаленных в бою турок расположились вкруг его стен. Около четырехсот кораблей должны были действовать с моря. Еще полудикое, грубое турецкое племя во многом стояло ниже европейцев, но только не в военном деле. У турок были и пушки, и стенобитные машины (тараны), и метательные: постоянно они вели войну, понятно, что должны были позаботиться о всех военных принадлежностях. На войну с христианами они смотрели как на святое дело; по верованиям их, воины, павшие в битве, занимали первое место в раю, где наслаждались всеми радостями, всеми благами, какие только могло создать пылкое воображение. При этом они твердо верили, что ни один смертный не избежит своей судьбы. Султан Магомет твердо решил добиться падения Константинополя. Понятно, каких: воинов могла дать свежая и сильная турецкая орда своему властителю-султану, по одному знаку которого всякий турок шел на верную смерть...
А в Константинополе изнеженный, малодушный народ, как только началась осада и раздался грохот орудий, совсем упал духом. Поднялся мятеж. В разъяренной толпе раздавались проклятия и папе, и императору: в нападении турок видели Божью кару за желание соединить церкви. Монахи и отшельники суровыми предсказаниями и обличениями еще больше увеличивали смуту. В ужасе растерянный народ толпился в храмах, плакал, молил Бога о пощаде, от страха переходил к надежде, от надежды к отчаянию. Та передавалось из уст в уста предсказание, что скоро свершится чудо: явится ангел с огненным мечом и поразит всех врагов; то какое-нибудь зловещее предзнаменование приводило в страх и уныние суеверную толпу. Греки в этом унынии сами убеждали друг друга, что падения Константинополя не избежать
Тяжело было положение императора! Ему приходилось не только защищать город, но ободрять малодушных жителей, сдерживать волнение, остерегаться измены. Зато сподвижники его, казалось, не знали устали, – днем с оружием в руках отражали неприятеля, ночью исправляли пробоины и проломы в стенах. Когда же турки пытались приступом овладеть стенами Константинополя, греки пускали в них стрелы, стреляли из пищалей, валили на них камни, скатывали мельничные жернова, зажигали греческим огнем осадные турецкие башни... Несколько приступов было отбито. Но силы защитников день ото дня убывали: подкрепления не было!.. Наступило 29 мая. Магомет велел своим войскам готовиться к решительному приступу и во что бы то ни стало добиться падения Константинополя. Отчаянно бились сподвижники Константина. Сам он, в страшной сумятице битвы, при оглушающем грохоте выстрелов, криках нападающих, дикой музыке турок, не терял бодрости, являлся впереди своих воинов. Рвы у стен города наполнялись убитыми. Турки шли по трупам, рвались в город сквозь проломы в стенах; наконец сломили защитников и ворвались...
– Нет ли здесь, – воскликнул в отчаянии Константин, – христианина, который лишил бы меня жизни, избавил бы меня от позорного плена или гибели от руки неверного?
Никто не отозвался. Тогда он ринулся в толпу врагов, изрубил нескольких из них и сам под их ударами пал на груду тел...
Ворвались турки, и началась зверская бойня беззащитного люда. Несчастный, обезумевший от ужаса народ метался по улицам Константинополя, прятался в церквах. Огромная толпа сбилась в Софийский собор. Ждали чудесного спасения от ангела... Говорят, около сорока тысяч жителей было истреблено турками. Кровь ручьями струилась по улицам... Тысячами уводили византийцев в рабство.
Два дня позволил султан своим воинам грабить и опустошать павший Константинополь. Все, кроме стен храмов и зданий, было отдано в добычу им. В эти два злосчастные дня было истреблено, разграблено или повреждено то, что создавали в течение целых веков наука, искусство и роскошь. Наконец Магомет II торжественно вступил в свою новую столицу. Великолепный Софийский собор обращен был, по воле султана, в главную мечеть, и на куполе храма, вместо креста, заблистал магометанский полумесяц!..
Константинополь имел важное значение для русских: здесь великая княгиня Ольга, по преданию, приняла св. крещение; тут, в Софийском храме, послы св. Владимира, пораженные величием и блеском церковной службы, признали греческое богослужение выше всех других; отсюда пришли в Русскую землю и Христово учение, и церковное устройство, и книжная мудрость; отсюда же шло к нам долгое время и высшее духовенство. Поэтому падение Константинополя произвело сильнейшее впечатление в Москве.
Патриарх Константинополя в глазах русских был главным представителем православной веры, император – главным защитником ее, а роскошная тысячелетняя столица, с ее чудным местоположением и поразительным великолепием, считалась не только главным городом православного мира, но и лучшим городом в мире, – недаром звали его Царьградом. И вот свершилось падение Константинополя! Эта столица православия, эта краса городов христианских, этот царственный город разорен, поруган, в руках мусульман, заклятых врагов христиан; император погиб; патриарх – пленник султана!
Понятно, как сильно отразилось это событие на Руси. Москве теперь было уже некстати считаться ниже порабощенного Царьграда. После падения Константинополя государи московские стали мало-помалу смотреть на себя как на преемников византийских императоров, как на главных хранителей православия и древнего благочестия.
Скорбно повествует наш летописец о падении Константинополя и так рассуждает о причинах события: «Как конь без узды, так царство без сильной и грозной власти. Вельможи (в Царьграде) теснили народ, богатели от слез и крови христианской; не было правды на судах, а в сердцах – мужества; воины щеголяли, красовались одеждой своей, да в бою некрепко стояли. Господь казнил недостойных, наслал на них Магомета. И не осталось теперь ни единого православного царства, кроме русского. Сбылось предсказание св. Мефодия Патарского и Льва Мудрого, что измаильтяне овладеют Византией; сбудется, быть может, и другое, что русские одолеют измаильтян и на семи холмах ее воцарятся...»
Так смотрел простодушный летописец на падение Константинополя; так, конечно, смотрели и такие же надежды питали на Руси и другие книжные люди. Константинополь был в их глазах дорогим и священным городом, а турки являлись оскорбителями этой святыни, заклятыми врагами христианства.
