Присоединение Пскова Василием III (1510)

Самым важным делом Василия Ивановича было уничтожение последних уделов.

Очередь была за Псковом. Уже Иван Васильевич приучил Псков к повиновению, забрал его в руки; но все же там держались еще вечевые порядки. Василий Иванович назначил туда наместником князя Репню Оболенского. Новый наместник был совсем не по душе псковичам: не обращал он никакого внимания на вече и обычаи псковские, притом, по словам летописца, «лют был до людей». Осенью 1509 года великий князь прибыл в Новгород. Псковичи послали к нему своих бояр и посадников с жалобой на наместника, что он и люди его обижают народ.

– Хочу жаловать и оборонять свою отчину, как делали отец и деды наши, – сказал им великий князь, – если придет много жалоб на моего наместника, я его обвиню.

Посадники были отпущены. Жаловался великому князю также и наместник, что и псковичи не воздают ему должной чести. Посланы были окольничий и дьяк во Псков – выслушать порознь жалобы Оболенского и псковичей и попробовать помирить их. Посланные ничего не могли поделать. Тогда Василий Иванович приказал явиться к себе в Новгород наместнику и всем жалобщикам на него.

Псковичи обрадовались, думали, что теперь найдут управу у великого князя против «лютого» наместника. Чем больше будет на него жалоб, тем лучше, думали они, тем вернее можно будет выиграть дело. Посадники и бояре псковские, враги наместника, оповестили по всей псковской земле, чтобы собирались все, кому есть за что жаловаться на наместника и его людей. Множество псковичей наехало в Новгород. С каждым днем сюда прибывало их все больше да больше. Были тут и такие, которые ничего не имели против наместника, а надеялись великокняжеским судом покончить разные тяжебные дела между собою.

– Копитесь, копитесь, жалобные люди (т. е. жалобщики), – говорили бояре великого князя от его имени всем приезжавшим псковичам, – вот придет Крещение Господне, тогда великий князь даст вам всем управу!

В самый праздник Крещения, после водосвятия, было объявлено псковичам:

– Посадники псковские, бояре и жалобщики! Государь велел вам всем собираться на владычный двор. Государь хочет дать вам всем управу!

Псковичи собрались, как было приказано.

– Все ли сполна собрались? – спросили великокняжеские бояре, когда наполнился двор.

– Все сполна! – отвечали псковичи.

Лучших людей, т. е. посадников, бояр и именитых купцов, пригласили в палату, а младшие остались на дворе. Тогда им было громогласно объявлено:

– Поиманы есте Богом и государем, великим князем Василием Ивановичем всея Руси.

Двор заперли и переписали всех псковичей поименно, а затем развели их по разным домам и приказали домохозяевам стеречь их. Лучшим людям, собранным в палаты, бояре и дьяки от имени великого князя объявили, что в то время, как они, посадники и бояре псковские, жалуются на наместника, многие псковичи жалуются на них и ищут у великого князя управы и защиты от их насилий; а потому следовало бы на них наложить великую опалу и казнь, но государь желает им оказать милость – простит их, если они исполнят волю государеву, а воля его: колокол вечевой снять, вечу во Пскове не быть, а суд править государевым наместникам как во Пскове, так и во всех пригородах его. «Если же государева жалованья не признаете и волю его не исполните, – сказано было в заключение, – то государь будет делать свое дело, как ему поможет Бог, а кровь христианская взыщется на тех, кто воли государевой не исполняет».

Как ни горько было на душе у псковичей, оставалось им только благодарить за эту милость – могло быть и хуже.

– На государево жалованье мы здесь челом бьем, но пусть государь и во Псков пошлет с теми же речами! – отвечали великокняжеским боярам псковские посадники и именитые люди. Они целовали крест верою и правдою служить Василию, детям его и наследникам до конца мира.

Скоро весть обо всем этом достигла до Пскова. Один псковский купец ехал в Новгород с товаром. На пути он услышал «злую весть» о том, что случилось с его земляками в Новгороде, бросил товар на дороге и поскакал обратно во Псков, чтобы оповестить своих земляков о беде.

Страшная весть: «Великий князь наших переловил в Новгороде!» – быстро разнеслась по городу. Напал страх и трепет на псковичей. Поднялась тревога. От ужаса и тоски, по словам летописца, у псковитян «горло пересохло и уста слепились»: много Псков видел бед и невзгод, но такой скорби еще не было! Ударили в вечевой колокол. Собралось вече.

– Запремте город, будем обороняться от государя! – кричали некоторые.

Но более благоразумные удерживали слишком рьяных и непокорных.

– Ведь наши посадники и бояре, наши лучшие люди в руках государя! – говорили они; помянули и крестное целование государю.

Псковский кремль

В это время пришло во Псков от лучших людей, задержанных в Новгороде, увещание не противиться государевой воле, не доводить дела до крови. Благоразумные и умеренные взяли верх на вече и послали гонца с челобитной великому князю, «чтобы он, государь, жаловал свою отчину старинную». Заключалась челобитная такими словами: «...а мы, сироты твои, прежде были и теперь неотступны от тебя, государя, и не противимся тебе. Бог волен да ты в своей отчине и в нас, твоих людишках».

Объявить государеву волю Пскову во всей полноте и точности поручено было дьяку Третьяку Далматову. 1510 года, 12 января, прибыл он во Псков. Зазвонили на вече. Дьяк взошел на возвышенное место, с которого говорили на вече, и провозгласил от имени князя:

– Если отчина моя, Псков, хочет прожить по старине, то должна исполнить две мои воли: чтобы у вас веча не было и колокол вечевой был бы снят; быть у вас двум наместникам, а по пригородам наместникам не быть. Если же этих двух волей не исполните, то как государю Бог на сердце положит: много у него силы готовой, и кровопролитие взыщется на тех, кто государевой воли не сотворит. Государь наш хочет побывать на поклон к Св. Троице во Пскове.

Сказавши это, дьяк в ожидании сел на ступени.

Псковичи «ударили челом в землю» и долго не могли ничего сказать в ответ ему от слез и сердечной печали. Все проливали горькие слезы; разве только грудные младенцы не плакали, говорит псковский летописец. Собравшись с духом, псковичи просили государева посла подождать ответа до завтра. Чего было ждать? Старому порядку пришел конец... Но как с дорогим покойником жаль бывает расстаться родичам, и не торопятся они его хоронить, хочется хоть поплакать над ним, так и псковичи медлили с ответом, жалея расстаться со своей стариной. По словам летописца, день прошел у них в плаче и рыданиях – бросались друг к другу на шею и обливались слезами.

На рассвете следующего дня в последний раз загудел вечевой колокол. Сошлись псковичи, явился и Далматов.

– В летописях наших, – сказали ему псковичи, – так написано: с прадедами, дедами и с отцом великого князя крестное целование положено, что нам, псковичам, от государя своего великого князя, кто бы он ни был на Москве, не отойти ни в Литву, ни к немцам, а жить нам по старине в доброволье. Отойдем в Литву или к немцам или отложимся от государя и станем жить сами по себе, то на нас гнев Божий, голод, огонь, потоп и нашествие поганых. А на государе великом князе тот же обет, как и на нас, если не станет нас держать в старине. А теперь Бог волен да государь в своей отчине – городе Пскове, и в нас, и в колоколе нашем, а мы прежней присяге своей не хотим изменять и на - себя кровопролитие принимать. А что государь хочет Св. Троице помолиться, в своей отчине

Пскове побывать, то мы рады всем сердцем своему государю, что не вконец погубил нас.

Дьяк ничего не ответил на эту речь, велел спустить вечевой колокол и в ту же ночь повез его в Новгород к государю. Псковичи горько оплакивали свои старые порядки.

Троицкий собор во Пскове. Перед ним находилась вечевая площадь

Скоро и сам великий князь прибыл во Псков с вооруженным отрядом. Здесь на торговой площади встретило его духовенство. Великий князь сошел с коня и пошел к церкви св. Троицы. Отслужили молебен, пропели многолетие государю. Благословляя его, владыка сказал:

– Бог благословляет тебя, государь, – взял ты Псков без брани.

При этих словах псковичи, бывшие в церкви, горько заплакали. Великий князь созвал к себе «лучших людей псковских». Бояре объявили им всем от имени государя, что он их жалует, не вступается в их имущество, но так как были ему жалобы на их неправды и обиды, то им жить во Пскове непригоже, и потому надо ехать немедля в московскую землю со своими семьями. Простому народу было объявлено, что управлять им будут с этой поры великокняжеские наместники.

Около трехсот семейств было немедленно выслано из Пскова в Москву. Высланы были также и семейства тех псковичей, которых раньше задержали в Новгороде. Взамен их во Псков было переселено столько же семейств из московской земли.

Псковский летописец горько оплакивает падение родного города:

«Отнята слава псковская, – говорит он, – и было пленение не от иноверных людей, но от своих единоверцев! И кто же не заплачет, кто не зарыдает? О, славнейший город Псков, великий из городов, чего ты сетуешь, о чем плачешь? И отвечает прекрасный город Псков: как мне не сетовать, как мне не плакать и не скорбеть о своем опустошении! Прилетел на меня многокрылый орел, с крыльями, полными львиных когтей, и взял у меня три кедра ливанские: красоту мою, богатство мое и детей моих исхитил; по воле Божией, за грехи наши, землю опустошил, город наш разорил, людей моих пленил, торжища мои раскопал, отцов и братьев наших развел туда, где не бывали отцы и деды наши».

Многие тогда, прибавляет летописец, мужи и жены постриглись в монастырях, лишь бы не уходить из родного города.

В беде, постигшей Псков, летописец видит наказание за грехи, за «злые поклепы, лихие дела, за ссоры и неразумное кричанье на вечах, когда голова не ведала, что язык говорил; своего дома управить не умеем, – замечает он, – а городом владеть хотим. От самоволия и несогласия друг с другом и были на нас все эти беды».

Великий князь прислал во Псков своих наместников и дьяков управлять и творить суд. Тяжело было псковичам привыкать к новым порядкам, к «московской правде». Немилостивы и несправедливы, видно, были эти первые московские правители во Пскове. «Правда их и крестное целование, – горько жалуется псковский летописец, – взлетела на небо, а кривда стала между них ходить!»

Прежде во Пскове была торговля свободная, за право торговли с купцов ничего не брали, теперь были введены пошлины. Удаление из Пскова многих богатых купеческих семейств и пошлины повредили сильно торговле его.