Иван III
Константин Рыжов - Иван III
Брокгауз-Ефрон - Иван III
С. Ф. Платонов - Иван III
В. О. Ключевский - Иван III
Иван III
Иван III и объединение России. Походы на Новгород. Битва на реке Шелони 1471. Брак Ивана III с Софьей Палеолог. Укрепление самодержавия. Поход на Новгород 1477-1478. Присоединение Новгорода к Москве. Конец новгородского веча. Заговор в Новгороде 1479. Переселения новгородцев. Аристотель Фиораванти. Поход хана Ахмата. Стояние на Угре 1480. Вассиан Ростовский. Конец ордынского ига. Присоединение Твери к Москве 1485. Присоединение Вятки к Москве 1489. Союз Ивана III с крымским ханом Менгли-Гиреем. Войны с Литвой. Переход Верховских и Северских княжеств к Москве.
Желая узаконить новый порядок престолонаследия и отнять у враждебных князей всякий предлог к смуте, Василий II еще при жизни своей назвал Ивана великим князем. Все грамоты писались от имени двух великих князей. К 1462 году, когда умер Василий, 22-летний Иван был уже человек много повидавший, со сложившимся характером, готовый к решению трудных государственных вопросов. Он имел крутой нрав и холодное сердце, отличался рассудительностью, властолюбием и умением неуклонно идти к избранной цели.
Иван III на Памятнике «1000-летие России» в Великом Новгороде
В 1463 году под нажимом из Москвы уступили свою вотчину ярославские князья. Вслед за тем Иван III начал решительную борьбу с Новгородом. Здесь издавна ненавидели Москву, но самостоятельно вступать в войну с Москвой считали опасным. Поэтому новгородцы прибегли к последнему средству - пригласили на княжение литовского князя Михаила Олельковича. Вместе с тем заключен был и договор с королем Казимиром, по которому Новгород поступал под его верховную власть, отступался от Москвы, а Казимир обязывался охранять его от нападений великого князя. Узнав об этом, Иван III отправил в Новгород послов с кроткими, но твердыми речами. Послы напоминали, что Новгород - отчина Ивана, и он не требует от него больше того, что требовали его предки.
Новгородцы выгнали московских послов с бесчестием. Таким образом надо было начинать войну. 13 июля 1471 года на берегу реки Шелони новгородцы были разбиты наголову. Иван III, прибывший уже после битвы с главным войском, двинулся добывать Новгород оружием. Между тем из Литвы не было никакой помощи. Народ в Новгороде заволновался и отправил своего архиепископа просить у великого князя пощады. Как бы снисходя усиленному заступничеству за виновных митрополита, своих братьев и бояр, великий князь объявил новгородцам свое милосердие: "Отдаю нелюбие свое, унимаю меч и грозу в земле новгородской и отпускаю полон без окупа". Заключили договор: Новгород отрекся от связи с литовским государем, уступил великому князю часть Двинской земли и обязался уплатить "копейное" (контрибуцию). Во всем остальном договор этот был повторением того, какой заключили при Василии II.
В 1467 году великий князь овдовел, а два года спустя начал свататься за племянницу последнего византийского императора, царевну Софью Фоминичну Палеолог. Переговоры тянулись три года. 12 ноября 1472 года невеста наконец приехала в Москву. Свадьба состоялась в тот же день. Брак Московского государя с Греческой царевной был важным событием русской истории. Он открыл путь связям Московской Руси с Западом. С другой стороны, вместе с Софьей при московском дворе утвердились некоторые порядки и обычаи византийского двора. Церемониал стал величественнее и торжественнее. Сам великий князь возвысился в глазах современников. Они заметили, что Иван III после брака на племяннице императора византийского явился самовластным государем на московском великокняжеском столе; он первый получил прозвание Грозного, потому что был для князей дружины монархом, требующим беспрекословного повиновения и строго карающим за ослушание.
Он возвысился до царственной недосягаемой высоты, перед которою боярин, князь и потомок Рюрика и Гедимина должны были благоговейно преклониться наравне с последними из подданных; по первому мановению грозного Ивана головы крамольных князей и бояр ложились на плаху. Именно в то время Иван III стал внушать страх одним своим видом. Женщины, говорят современники, падали в обморок от его гневного взгляда. Придворные, со страхом за свою жизнь, должны были в часы досуга забавлять его, а когда он, сидя в креслах, предавался дремоте, они неподвижно стояли вокруг, не смея кашлянуть или сделать неосторожное движение, чтобы не разбудить его. Современники и ближайшие потомки приписали эту перемену внушениям Софии, и мы не имеем права отвергать их свидетельства. Герберштейн, бывший в Москве в княжение сына Софии, говорил о ней: "Это была женщина необыкновенно хитрая, по ее внушению, великий князь сделал многое".
Софья Палеолог. Реконструкция по черепу С. А. Никитина
Прежде всего продолжилось собирание Русской земли. В 1474 году Иван III выкупил у ростовских князей оставшуюся еще у них половину Ростовского княжества. Но гораздо более важным событием было окончательное покорение Новгорода. В 1477 году в Москву приехали два представителя новгородского веча - подвойский Назар и дьяк Захар. В своей челобитной они назвали Ивана III и его сына государями, тогда как прежде все новгородцы именовали их господами. Великий князь ухватился за это и 24 апреля отправил своих послов спросить: какого государства хочет Великий Новгород? Новгородцы на вече отвечали, что не называли великого князя государем и не посылали к нему послов говорить о каком-то новом государстве, весь Новгород, напротив, хочет, чтобы все оставалось без перемены, по старине. Иван III пришел к митрополиту с вестью о клятвопреступлении новгородцев: "Я не хотел у них государства, сами с тем присылали, а теперь запираются и нас во лжи обвиняют". Тоже объявил матери, братьям, боярам, воеводам и, по общему благословению и совету, вооружился на новгородцев. Московские отряды были распущены по всей новгородской земле от Заволочья до Наровы и должны были жечь людские поселения и истреблять жителей. Для защиты своей свободы у новгородцев не было ни материальных средств, ни нравственной силы. Они отправили владыку с послами просить у великого князя мира и правды.
Послы встретили великого князя в Сытынском погосте, близ Ильменя. Великий князь не принял их, а велел своим боярам представить им на вид вину Великого Новгорода. В заключение бояре сказали: "Если Новгород хочет бить челом, то он знает, как ему бить челом". Вслед за тем великий князь переправился через Ильмень и стал за три версты от Новгорода. Новгородцы еще раз отправили своих послов к Ивану, но московские бояре, как и прежде, не допустили их до великого князя, произнеся все те же загадочные слова: "Если Новгород хочет бить челом, то он знает, как ему бить челом". Московские войска захватили новгородские монастыри, окружили весь город; Новгород оказался замкнутым со всех сторон. Опять отправился владыка с послами. Великий князь и на этот раз не допустил их к себе, но бояре его объявили теперь напрямик: "Вече и колоколу не быть, посаднику не быть, государство Новгородское держать великому князю точно так же, как он держит государство в Низовой земле, а управлять в Новгороде его наместникам". За это их обнадеживали тем, что великий князь не станет отнимать у бояр землю и не будет выводить жителей из Новгородской земли.
Шесть дней прошло в волнении. Новгородские бояре, ради сохранения своих вотчин, решились пожертвовать свободой; народ не в силах был защищаться с оружием. Владыка с послами снова приехал в стан великого князя и объявил, что Новгород соглашается на все условия. Послы предложили написать договор и утвердить его с обеих сторон крестным целованием. Но им отвечали, что ни великий князь, ни его бояре, ни наместники креста целовать не будут. Послов задержали, осада продолжались. Наконец в январе 1478 года, когда горожане стали жестоко страдать от голода, Иван потребовал, чтобы ему отдали половину владычных и монастырских волостей и все новоторжские волости, чьи бы они не были. Новгород на все согласился. 15 января все горожане были приведены к присяге на полное повиновение великому князю. Вечевой колокол был снят и отправлен в Москву.
Марфа Посадница (Борецкая). Уничтожение новгородского веча. Художник К. Лебедев, 1889
В марте 1478 года Иван III возвратился в Москву, благополучно завершив все дело. Но уже осенью 1479 года ему дали знать, что многие новгородцы пересылаются с Казимиром, зовут его к себе, и король обещает явиться с полками, причем сносится с Ахматом, ханом Золотой Орды, и зовет его на Москву. К заговору оказались причастны братья Ивана. Положение было нешуточным, и, вопреки своему обычаю, Иван III стал действовать быстро и решительно. Он утаил свое настоящее намерение и пустил слух, будто идет на немцев, нападавших тогда на Псков; даже сын его не знал истинной цели похода. Новгородцы между тем, понадеявшись на помощь Казимира, прогнали великокняжеских наместников, возобновили вечевой порядок, избирали посадника и тысяцкого. Великий князь подошел к городу с итальянским архитектором и инженером Аристотелем Фиораванти который поставил против Новгорода пушки: его пушки стреляли метко. Тем временем великокняжеская рать захватила посады, и Новгород очутился в осаде. В городе начались беспорядки. Многие сообразили, что нет надежды на защиту, и поспешили заранее в стан великого князя. Руководители заговора, будучи не в силах обороняться, послали к Ивану просить "спаса", то есть грамоты на свободный проезд для переговоров. "Я вам спас, - отвечал великий князь, - я спас невинным; я государь вам, отворите ворота, войду - никого невинного не оскорблю". Народ отворил ворота Иван вошел в храм св. Софии, молился потом поселился в доме новоизбранного посадника Ефрема Медведева.
Тем временем доносчики представили Ивану список главных заговорщиков. По этому списку он приказал схватить и пытать пятьдесят человек. Под пытками те показали, что владыка был с ними в соумышлении, владыку схватили 19 января 1480 году и без церковного суда отвезли в Москву, где заточили в Чудовом монастыре. Архиепископская казна досталась государю. Обвиненные наговорили ни других, и так было схвачено еще сто человек. Их пытали, а потом всех казнили. Имущество казненных описано было на государя. Вслед за тем более тысячи семей купеческих и детей боярских было выслано и поселено в Переяславле, Владимире, Юрьеве, Муроме, Ростове, Костроме, Нижнем Новгороде. Через несколько дней после того московское войско погнало более семи тысяч семей из Новгорода в Московскую землю. Все недвижимое и движимое имущество переселенных сделалось достоянием великого князя. Многие из сосланных умерли по дороге, так как их погнали зимой, не дав собраться; оставшихся в живых расселили по разным посадам и городам: новгородским детям боярским давали поместья, а вместо них поселяли в Новгородскую землю москвичей. Точно так же вместо купцов, сосланных в Московскую землю, отправили других из Москвы в Новгород.
Н. Шустов. Иван III топчет ханскую басму
Расправившись с Новгородом, Иван III поспешил в Москву; приходили вести, что на него двигается хан Большой Орды, Ахмат. Фактически Русь была независима от Орды уже много лет, но формально верховная власть принадлежала ордынским ханам. Русь крепла - Орда слабела, но продолжала оставаться грозной силой. В 1480 году хан Ахмат, узнав о восстании братьев великого князя и согласившись действовать заодно с Казимиром Литовским, выступил на Москву. Получив весть о движении Ахмата, Иван III выслал полки на Оку, а сам поехал в Коломну. Но хан, видя, что по Оке расставлены сильные полки, взял направление к западу, к литовской земле, чтоб проникнуть в Московские владения через Угру; тогда Иван велел сыну Ивану и брату Андрею Меньшому спешить к Угре; князья исполнили приказ, пришли к реке прежде татар, заняли броды и перевозы. Иван, человек далеко не храбрый, находился в большой растерянности. Это видно из его распоряжений и поведения. Жену вместе с казной он сейчас же отправил на Белоозеро, давши наказ бежать далее к морю, если хан возьмет Москву. Сам он испытывал большое искушение поехать следом, но был удержан своими приближенными, особенно Вассианом, архиепископом Ростовским. Побыв некоторое время на Оке, Иван III приказал сжечь Каширу и поехал в Москву, якобы для совета с митрополитом и боярами. Князю Даниилу Холмскому он дал приказ по первой присылки от него из Москвы ехать туда же вместе с молодым великим князем Иваном. 30 сентября, когда москвичи перебирались из посадов в Кремль на осадное сидение, вдруг увидели великого князя, который въезжал в город. Народ подумал, что все кончено, что татары идут по следам Ивана; в толпах послышались жалобы: "Когда ты, государь великий князь, над нами княжишь в кротости и тихости, тогда нас обираешь понапрасну, а теперь сам разгневал царя, не платя ему выхода, да нас выдаешь царю и татарам". Ивану пришлось стерпеть эту дерзость. Он проехал в Кремль и был встречен здесь грозным Вассианом Ростовским. "Вся кровь христианская падет на тебя за то, что, выдавши христианство, бежишь прочь, бою с татарами не поставивши и не бившись с ними, - говорил он. - Зачем боишься смерти? Не бессмертный ты человек, смертный; а без року смерти нет ни человеку ни птице, ни звею; дай мне, старику, войско в руки, увидишь, уклоню ли я лицо свое перед татарами!" Пристыженный Иван не поехал в свой Кремлевский двор, а поселился в Красном сельце, Отсюда он послал приказ сыну ехать в Москву, но тот решился лучшие. навлечь на себя отцовский гнев, чем ехать от берега. "Умру здесь, а к отцу не пойду", – сказал он князю Холмскому, который уговаривал его оставить войско. Он устерег движение татар, хотевших тайно переправиться через Угру и внезапно броситься на Москву: татар отбили от берега с большим уроном.
Тем временем Иван III, прожив две недели под Москвой, несколько оправился от страха, сдался на уговоры духовенства и решил ехать к войску. Но до Угры не доехал, а стал в Кременце на реке Луже. Здесь опять начал его одолевать страх и он совсем было решился уже кончить дело миром и отправил к хану Ивана Товаркова с челобитьем и дарами, прося жалованья, чтоб отступил прочь. Хан отвечал: "Жалуют Ивана; пусть сам приедет бить челом, как отцы его к нашим отцам ездили в Орду". Но великий князь не поехал.
Стояние на реке Угре 1480
Ахмат, которого не пускали за Угру московские полки, все лето хвалился: "Даст Бог зиму на вас: когда все реки станут, то много дорог будет на Русь." Опасаясь исполнения этой угрозы, Иван, как только стала Угра, 26 октября, велел сыну и брату Андрею со всеми полками отступать к себе в Кременец, чтобы биться соединенными силами. Но и теперь Иван III не знал покоя - он дал приказ отступить дальше к Боровску, обещая дать битву там. Но Ахмат не думал пользоваться отступлением русских войск. Он стоял на Угре до 11 ноября, как видно дожидаясь обещанной литовской помощи. Но тут начались лютые морозы, так что нельзя было стерпеть; татары были наги, босы, ободрались, по выражению летописца. Литовцы так и не пришли, отвлеченные нападением крымцев, и Ахмат не решился преследовать русских дальше на север. Он повернул назад и ушел обратно в степи. Современники и потомки восприняли стояние на Угре как зримый конец ордынского ига. Возросло могущество великого князя, и вместе с тем заметно возросла жестокость его характера. Он сделался нетерпимым и скорым на расправу. Чем далее, тем последовательнее, смелее прежнего Иван III расширял свое государство и укреплял свое единовластие.
В 1483 году верейский князь завещал свое княжество Москве. Затем наступила очередь давнего соперника Москвы - Твери, В 1484 году в Москве узнали, что князь Тверской Михаил Борисович завязал дружбу с Казимиром Литовским и женился на внучке последнего. Иван III объявил Михаилу войну. Москвичи заняли Тверскую волость, взяли и сожгли города. Литовская помощь не являлась, и Михаил принужден был просить мира. Иван дал мир. Михаил обещал не иметь никаких отношений с Казимиром и Ордою. Но в том же 1485 году был перехвачен гонец Михаила в Литву. На этот раз расправа была скорее и жестче. 8 сентября московское войско окружило Тверь, 10-го были зажжены посады, а 11-го тверские бояре, бросив своего князя, приехали в лагерь к Ивану и били ему челом, просясь на службу. Михаил Борисович ночью бежал в Литву. Тверь присягнула Ивану, который посадил в ней своего сына.
В 1489 году окончательно присоединена была Вятка. Московское войско взяло Хлынов почти без сопротивления. Вожаки вятчан были биты кнутом и казнены, остальные жители выведены из Вятской земли в Боровск, Алексин, Кременец, а на их место посланы помещики московской земли.
Точно так же удачлив был Иван III в войнах с Литвой. На южной и западной границе под власть Москвы то и дело переходили мелкие православные князья со своими вотчинами. Первыми передались князья Одоевские, затем Воротынские и Белевские. Эти мелкие князья постоянно вступали в ссоры со своими литовскими соседями - фактически на южных границах не прекращалась война, но и в Москве и в Вильно долгое время сохраняли видимость мира. В 1492 году умер Казимир Литовский, стол перешел его сыну Александру. Иван III вместе с Менгли-Гиреем немедленно начал против него войну. Дела пошли счастливо для Москвы. Воеводы взяли Мещовск, Серпейск, Вязьму; Вяземские, Мезецкие, Новосильские князья и другие литовские владельцы волею-неволею переходили на службу московскому государю. Александр сообразил, что трудно будет ему бороться разом с Москвой и с Менгли-Гиреем; он задумал жениться на дочери Ивана, Елене, и таким образом устроить прочный мир между двумя соперничающими государствами. Переговоры шли вяло до января 1494 года. Наконец был заключен мир, по которому Александр уступил Ивану волости перешедших к нему князей. Тогда Иван III согласился выдать дочь за Александра, но ожидаемых результатов брак этот не принёс. В 1500 году натянутые отношения между тестем и зятем перешли в явную вражду по поводу новых переходов на сторону Москвы князей, подручных Литве. Иван послал зятю разметную грамоту и вслед за тем отправил на Литву войско. Крымцы, по обычаю, помогали русской рати. Многие украинские князья, чтобы избежать разорения, поспешили передаться под власть Москвы. В 1503 году заключено было перемирие, по которому Иван III удержал за собой все завоеванные земли. Вскоре после этого Иван III умер. Погребен в Москве в церкви Михаила Архангела.
Константин Рыжов. Все монархи мира. Россия
Иван III
— великий князь московский, сын Василия Васильевича Темного и Марии Ярославовны, род. 22 янв. 1440 г., был соправителем отца в последние годы его жизни, вступил на великокняжеский престол до смерти Василия, в 1462 г. Сделавшись самостоятельным правителем, он продолжал политику своих предшественников, стремясь к объединению Руси под главенством Москвы и с этою целью уничтожая удельные княжества и независимость вечевых областей, а также вступая в упорную борьбу с Литвой из-за присоединившихся к ней русских земель. Действия Ивана III не отличались особой решительностью и смелостью: осторожный и расчетливый, не обладавший личной храбростью, он не любил рисковать и предпочитал достигать намеченной цели медленными шагами, пользуясь удобными случаями и благоприятно складывавшимися обстоятельствами. Сила Москвы достигла к этому времени уже весьма значительного развития, тогда как ее соперники заметно ослабели; это придавало широкий размах осторожной политике Ивана III и вело ее к крупным результатам. Отдельные русские княжества были слишком слабы для борьбы с великим князем; не хватало средств для этой борьбы и у вел. княжества Литовского, а соединению этих сил мешало установившееся уже в массе русского населения сознание своего единства и враждебное отношение русских к упрочивавшемуся в Литве католицизму. Новгородцы, видя возрастание московского могущества и опасаясь за свою самостоятельность, решили было искать защиты у Литвы, хотя в самом Новгороде сильная партия была против этого решения. Иван III сперва не предпринимал никаких решительных действий, ограничиваясь увещаниями. Но последние не действовали: литовская партия, руководимая семьей Борецких (см. соотв. статью), окончательно взяла верх. Сперва был приглашен в Новгород (1470) один из служилых литовских князей, Михаил Олелькович (Александрович), а затем, когда Михаил, узнав о смерти брата своего Семена, бывшего киевским наместником, ушел в Киев, заключен договор с королем польским и вел. кн. литовским Казимиром, Новгород отдался под его власть, с условием сохранения новгородских обычаев и привилегии. Это дало московским летописцам повод называть новгородцев "иноязычниками и отступниками православия". Тогда Иван III выступил в поход, собрав многочисленное войско, в котором, кроме рати собственно вел. князя, были вспомогательные отряды трех его братьев, Твери и Пскова. Казимир не подал помощи новгородцам, и их войска, 14 июля 1471 года, потерпели решительное поражение в битве у р. Шелони от воеводы Ивана, кн. Дан. Дм. Холмского; несколько позже другая рать новгородская была разбита на Двине кн. Вас. Шуйским. Новгород просил мира и получил его, под условием уплаты вел. князю 15500 р., уступка части Заволочья и обязательства не вступать в союз с Литвою. После того, однако, началось постепенное стеснение новгородских вольностей. В 1475 г. Иван III посетил Новгород и судил здесь суд по старине, но затем жалобы новгородцев стали приниматься и в Москве, где по ним и творили суд, вызывая обвиняемых за московскими приставами, вопреки привилегиям Новгорода. Новгородцы терпели эти нарушения своих прав, не давая предлога к полному их уничтожению. В 1477 г. такой предлог явился, однако, у Иван: новгородские послы, подвойский Назар и вечевой дьяк Захар, представляясь Ивану, назвали его не "господином", как обыкновенно, а "Государем". Немедленно был отправлен запрос к новгородцам, какого государства они хотят. Напрасны были ответы новгородского веча, что оно не давало своим посланникам подобного поручения; Иван обвинил новгородцев в запирательстве и нанесении ему бесчестья и в октябре выступил в поход на Новгород. Не встречая сопротивления и отвергая все просьбы о мире и помиловании, он дошел до самого Новгорода и осадил его. Лишь здесь новгородские послы узнали условия, на которых вел. князь соглашался помиловать свою отчину: они заключались в полном уничтожении самостоятельности и вечевого управления в Новгороде. Окруженный со всех сторон великокняжескими войсками, Новгород должен был согласиться на эти условия, равно как на отдачу в. князю всех Новоторжских волостей, половины владычних и половины монастырских, успев только выторговать небольшие уступки в интересах бедных монастырей. 15 января 1478 г. последовала присяга новгородцев Ивану на новых условиях, после чего он въехал в город и, захватив вождей враждебной ему партии, отослал их в московские тюрьмы. Новгород не сразу примирился со своей участью: в следующем же году в нем произошло восстание, поддержанное внушениями Казимира и братьев Ивана — Андрея Большого и Бориса. Иван III принудил Новгород покориться, казнил многих виновников восстания, заточил владыку Феофила и выселил из города в московские области более 1000 семей купеческих и детей боярских, переселив на их место новых жителей из Москвы. Новые заговоры и волнения в Новгороде вели только к новым репрессивным мерам. Особенно широко применял Иван III к Новгороду систему выселений: за один 1488 г. было выведено в Москву более 7000 житых людей. Путем таких мер окончательно сломлено было свободолюбивое население Новгорода. Вслед за падением новгородской самостоятельности пала и Вятка, в 1489 г. принужденная воеводами Ивана III к полной покорности. Из вечевых городов только Псков сохранял еще свое старое устройство, достигая этого полной покорностью воле Ивана, изменявшего, впрочем, исподволь и псковские порядки: так, наместников, избираемых вечем, заменили здесь назначаемые исключительно вел. князем; отменены были постановления веча о смердах, и псковичи вынуждены были согласиться с этим. Одно за другим падали перед Иваном и удельные княжества. В 1463 г. присоединен был Ярославль, путем уступки своих прав тамошними князьями; в 1474 г. ростовские князья продали Ивану остававшуюся еще за ними половину города. Потом очередь дошла до Твери. Кн. Михаил Борисович, опасаясь возраставшей силы Москвы, женился на внучке литовского кн. Казимира и заключил с ним, в 1484 г., союзный договор. Иван III начал войну с Тверью и вел ее удачно, но по просьбе Михаила дал ему мир, на условии отречения от самостоятельных сношений с Литвой и татарами. Сохранив самостоятельность, Тверь, как раньше Новгород, подверглась ряду притеснений; особенно в пограничных спорах тверичи не могли добиться правосудия на москвичей, захватывавших их земли, вследствие чего все большее число бояр и детей боярских переходило из Твери в Москву, на службу вел. князя. Выведенный из терпения Михаил завел сношения с Литвой, но они были открыты, и Иван, не слушая просьб и извинений, в сентябре 1485 г. подступил к Твери с войском; большинство бояр передалось на его сторону, Михаил бежал к Казимиру и Тверь была присоединена к вел. княжеству Московскому. В том же году Иван получил Верею по завещанию тамошнего князя Михаила Андреевича, сын которого, Василий, еще раньше, испугавшись опалы Ивана, бежал в Литву (см. соотв. статью).
Внутри Московского княжества также уничтожались уделы и падало значение удельных князей перед властью Ивана. В 1472 г. умер брат Ивана, кн. дмитровский Юрий, или Георгий (см. соотв. статью); Иван III взял себе весь его удел и ничего не дал другим братьям, нарушая тем старые порядки, по которым выморочный удел должен был идти в раздел между братьями. Братья поссорились было с Иваном, но помирились, когда он дал им некоторые волости. Новое столкновение произошло в 1479 г. Покорив Новгород с помощью братьев, Иван не дал им участия в Новгородской волости. Недовольные уже этим, братья великого князя были еще более оскорблены, когда он приказал одному из своих наместников схватить отъехавшего от него к кн. Борису боярина (кн. Ив. Оболенского-Лыко). Князья волоцкий и углицкий, Борис (см. соотв. статью) и Андрей Большой (см. соотв. статью) Васильевичи, снесшись между собою, вступили в сношения с недовольными новгородцами и Литвой и, собрав войска, вступили в новгородские и псковские волости. Но Иван III успел подавить восстание Новгорода. Казимир не подал помощи братьям вел. князя, одни же они не решились напасть на Москву и оставались на литовском рубеже до 1480 г., когда нашествие хана Ахмата дало им случай с выгодой помириться с братом. Нуждаясь в их помощи, Иван согласился заключить с ними мир и дал им новые волости, причем Андрей Большой получил Можайск, принадлежавший ранее Юрию. В 1481 г. умер Андрей Меньшой, младший брат Иван; задолжав ему 30000 руб. при жизни, он по завещанию оставил ему свой удел, в котором другие братья не получили участия. Десять лет спустя Иван III арестовал в Москве Андрея Большого, за несколько месяцев до того не выславшего своей рати на татар по его приказу, и посадил его в тесное заключение, в котором тот и умер, в 1494 г.; весь удел его был взят вел. князем на себя. Удел Бориса Васильевича, по смерти его, наследовали два его сына, из которых один умер в 1503 г., оставив свою часть Ивану. Таким образом, число уделов, созданных отцом Ивана, сильно сократилось к концу княжения самого Ивана. Вместе с тем, прочно было установлено новое начало в отношениях удельных князей к великим: завещание Ивана III формулировало правило, которому следовал он сам и по которому выморочные уделы должны были переходить к вел. князю. Этим правилом уничтожалась возможность сосредоточения уделов в чьих-либо руках мимо вел. князя и, следовательно, в корень подрывалось значение удельных князей.
Расширению московских владений на счет Литвы способствовали внутренние смуты, происходившие в вел. княжестве Литовском. Уже в первые десятилетия правления Ивана III многие служилые князья литовские перешли к нему, сохраняя свои вотчины. Наиболее видными из них были князья Ив. Мих. Воротынский и Ив. Вас. Бельский. По смерти Казимира, когда Польша избрала королем Яна-Альбрехта, а литовский стол занял Александр, Иван III начал открытую войну с последним. Сделанная литовским вел. князем попытка прекратить борьбу путем родственного союза с московской династией не привела к ожидавшемуся от нее результату: Иван III не ранее согласился на брак своей дочери Елены с Александром, как заключив мир, по которому Александр признал за ним титул государя всея Руси и все приобретенные Москвой во время войны земли. Позже самый родственный союз сделался для Иоанна только лишним предлогом для вмешательства во внутренние дела Литвы и требования прекратить притеснение православных (см. соотв. статью). Сам Иван III устами отправленных в Крым послов так объяснял свою политику по отношению к Литве: "Вел. князю нашему с литовским прочного миру нет; литовский хочет у вел. князя тех городов и земель, какие у него взяты, а князь вел. хочет у него своей отчины, всей земли Русской". Эти обоюдные притязания уже в 1499 т. вызвали новую войну между Александром и Иваном, удачную для последнего; между прочим, 14 июля 1500 г. русские войска одержали над литовцами большую победу у р. Ведроши, при чем взят был в плен гетман литовский кн. Константин Острожский. Заключенный в 1503 г. мир закрепил за Москвой ее новые приобретения, в том числе Чернигов, Стародуб, Новгород-Северск, Путивль, Рыльск и 14 других городов.
При Иване московская Русь, усиленная и сплоченная, окончательно сбросила с себя татарское ярмо. Хан Золотой Орды Ахмат еще в 1472 г. предпринял, по внушениям польского короля Казимира, поход на Москву, но взял только Алексин и не мог перейти Оки, за которой собралось сильное войско Ивана. В 1476 г. Иван, как говорят — вследствие увещаний второй своей жены, вел. княгини Софьи, отказался платить далее Ахмату дань, и в 1480 г. последний вновь напал на Русь, но у р. Угры был остановлен войском вел. князя. Сам Иван, однако, и теперь еще долго колебался, и лишь настойчивые требования духовенства, особенно ростовского епископа Вассиана (см. соотв. статью), побудили его лично отправиться к войску и затем прервать начатые уже было переговоры с Ахматом. Всю осень русское и татарское войска простояли одно против другого на разных сторонах р. Угры; наконец, когда стала уже зи_blank ма и сильные морозы начали беспокоить плохо одетых татар Ахмата, он, не дождавшись помощи от Казимира, отступил, 11 ноября; в следующем году он был убит ногайским князем Иваком, и власть Золотой Орды над Русью рухнула окончательно.
Мемориал в честь стоян/pия на реке Угре. Калужская область
Вслед за тем Иван предпринял нас, то есть грамоты на свободный проезд для переговоров. тупательные действия по отношению к другому татарскому царству — Казани. В первые годы княжения Ивана III враждебные отношения его к Казани выражались в ряде набегов, производившихся с обеих сторон, но не приводивших ни к чему решительному и по временам прерывавшихся мирными договорами. Смуты, начавшиеся в Казани, по смерти хана Ибрагима, между его сыновьями, Али-ханом и Мухаммед-Аминем, дали Ивану случай подчинить Казань своему влиянию. В 1487 г. изгнанный братом Мухаммед-Аминь явился к Ивану, прося помощи, и вслед за тем войско вел. князя осадило Казань и принудило Али-хана к сдаче; на его место был посажен Мухаммед-Аминь, фактически ставший в вассальные отношения к Ивану. В 1496 г. Мухаммед-Аминь был свергнут казанцами, призвавшими ногайского кн. Мамука; не ужившись с ним, казанцы опять обратились за царем к Ивану, прося только не присылать к ним Мухаммед-Аминя, и Иван III послал к ним незадолго перед тем пришедшего к нему на службу крымского царевича Абдыл-Летифа. Последний, однако, уже в 1502 г. был низложен Иваном III и заточен на Бело-озеро за непослушание, а Казань получил опять Мухаммед-Аминь, который в 1505 г. отложился от Москвы и начал войну с ней, нападением на Н. Новгород. Смерть не позволила Ивану восстановить утраченную власть над Казанью. С двумя другими мусульманскими державами — Крымом и Турцией — Иван III поддерживал мирные отношения. Крымский хан Менгли-Гирей, сам угрожаемый Золотой Ордой, был верным союзником Ивана III как против нее, так и против Литвы; с Турцией не только производилась выгодная для русских торговля на Кафинском рынке, но с 1492 г. были завязаны и дипломатические сношения, при посредстве Менгли-Гирея.
А. Васнецов. Московский Кремль при Иване III
Характер власти московского государя при Иване подвергся значительным изменениям, зависевшим не только от фактического его усиления, с падением уделов, но и от появления на подготовленной таким усилением почве новых понятий. С падением Константинополя, русские книжники стали переносить на московского кн. то представление о царе — главе правосл. христианства, которое раньше связывалось с именем византийского императора. Такому перенесению способствовала и семейная обстановка Ивана III. Первым браком он женат был на Марии Борисовне Тверской, от которой имел сына Иоанна, прозванного Молодым (см. соотв. статью); сына этого Иван III назвал вел. князем, стремясь упрочить за ним престол. Марья Борисовна ум. в 1467 г., а в 1469 г. папа Павел II предложил Ивану руку Зои, или, как она стала называться в России, Софьи Фоминишны Палеолог, племянницы последнего византийского императора. Посол вел. кн. — Иван Фрязин, как его называют русские летописи, или Жан-Баттиста делла Вольпе, как было его имя в действительности (см. соотв. статью), — окончательно устроил это дело, и 12 ноября 1472 г. Софья въехала в Москву и обвенчалась с Иваном. Вместе с этим браком сильно изменились и обычаи московского двора: византийская принцесса сообщила своему мужу более высокие представления о его власти, внешним образом выразившиеся в увеличении пышности, в принятии византийского герба, в введении сложных придворных церемоний, и отдалившие вел. кн. от бояр.
Московский герб в конце XV века
Последние враждебно относились, поэтому, к Софье, а после рождения у нее в 1479 г. сына Василия и смерти в 1490 г. Ивана Молодого, у кот. был сын Димитрий (см. соотв. статью), при дворе Ивана III явно образовались две партии, из которых одна, состоявшая из наиболее знатных бояр, в том числе Патрикеевых и Ряполовских, отстаивала права на престол Димитрия, а другая — по преимуществу незнатные дети боярские и дьяки — стояла за Василия. Эта семейная распря, на почве которой столкнулись враждебные политические партии, переплелась еще с вопросом церковной политики — о мерах против жидовствующих (см. соотв. статью); мать Димитрия, Елена, склонялась к ереси и воздерживала Ивана III от крутых мер против нее, а Софья, напротив, стояла за преследование еретиков. Сперва победа была, казалось, на стороне Димитрия и бояр. В декабре 1497 г. открыт был заговор приверженцев Василия на жизнь Димитрия; Иван III арестовал сына, казнил заговорщиков и стал остерегаться жены своей, уличенной в сношениях с ворожеями. 4 февр. 1498 г. Димитрий был венчан на царство. Но уже в следующем году опала постигла сторонников его: Сем. Ряполовский был казнен, Ив. Патрикеев с сыном пострижены в монахи; вскоре Иван, не отнимая еще у внука вел. княжения, объявил сына вел. князем Новгорода и Пскова; наконец, 11 апр. 1502 г. Иван явно положил опалу на Елену и Димитрия, посадив их под стражу, а 14 апреля благословил Василия великим княжением. При Иване дьяком Гусевым был составлен первый Судебник (см.). Иван III старался поднять русскую промышленность и искусства и с этой целью вызывал из-за границы мастеров, из которых самым известным был Аристотель Фиораванти, строитель московского Успенского собора. Иван III ум. в 1505 г.
Успенский собор Московского кремля. Построен при Иване III
Мнения наших историков о личности Ивана III сильно расходятся: Карамзин называл его великим и даже противопоставлял Петру I, как пример осторожного реформатора; Соловьев видел в нем главным образом "счастливого потомка целого ряда умных, трудолюбивых, бережливых предков"; Бестужев-Рюмин, соединяя оба эти взгляда, более склонялся в сторону Карамзина; Костомаров обращал внимание на полное отсутствие нравственного величия в фигуре Ивана.
Главные источники для времени Ивана III: "Полн. Собр. Росс. Летоп." (II—VIII); Никоновская, Львовская, Архангельская летописи и продолжение Несторовской; "Собр. Г. Гр. и Дог."; "Акты Арх. Эксп." (т. I); "Акты ист." (т. I); "Доп. к актам историческим" (т. I); "Акты Зап. России" (т. I); "Памятн. дипломатических сношений" (т. I). Литература: Карамзин (т. VI); Соловьев (т. V); Арцыбашев, "Повествование о России" (т. II); Бестужев-Рюмин (т. II); Костомаров, "Русская история в жизнеописаниях" (т. I); Р. Pierliug, "La Russie et l'Orient. Mariage d'un Tsar au Vatican. Ivan III et Sophie Paléologue" (есть русский перевод, СПб., 1892), и его же, "Papes et Tsars".
В. М—н.
Энциклопедия Брокгауз-Ефрон
Значение Ивана III
Преемником Василия Темного был его старший сын Иван Васильевич. Историки смотрят на него различно. Соловьев говорит, что только счастливое положение Ивана III после целого ряда умных предшественников дало ему возможность смело вести обширные предприятия. Костомаров судит Ивана еще строже, – он отрицает в нем всякие политические способности в Иване, отрицает в нем и человеческие достоинства. Карамзин же оценивает деятельность Ивана III совсем иначе: не сочувствуя насильственному характеру преобразований Петра, он ставит Ивана III выше даже Петра Великого. Гораздо справедливее и спокойнее относится к Ивану III Бестужев-Рюмин. Он говорит, что хотя и много было сделано предшественниками Ивана и что поэтому Ивану было легче работать, тем не менее он велик потому, что умел завершить старые задачи и поставить новые.
Слепой отец сделал Ивана своим сопроводителем и еще при своей жизни дал ему титул великого князя. Выросши в тяжелое время междоусобий и смут, Иван рано приобрел житейский опыт и привычку к делам. Одаренный большим умом и сильной волей, он блестяще повел свои дела и, можно сказать, закончил собирание великорусских земель под властью Москвы, образовав из своих владений единое Великорусское государство. Когда он начал княжить, его княжество было окружено почти отовсюду русскими владениями: господина Великого Новгорода, князей тверских, ростовских, ярославских, рязанских. Иван Васильевич подчинил себе все эти земли или силой, или мирными соглашениями. В конце своего княжения он имел лишь иноверных и иноплеменных соседей: шведов, немцев, литву, татар. Одно это обстоятельство должно было изменить его политику. Ранее, окруженный такими же, как он сам, владетелями, Иван был одним из многих удельных князей, хотя бы и самым сильным; теперь, уничтожив этих князей, он превратился в единого государя целой народности. В начале своего княжения он мечтал о примыслах, как мечтали о них его удельные предки; в конце же он должен был думать о защите целого народа от иноверных и иноземных его врагов. Коротко говоря, сначала его политика была удельной, а затем эта политика стала национальной.
Приобретя такое значение, Иван III не мог, разумеется, делиться своей властью с другими князьями московского дома. Уничтожая чужие уделы (в Твери, Ярославле, Ростове), он не мог оставлять удельных порядков в своей собственной родне. Для изучения этих порядков мы имеем большое количество духовных завещаний московских князей XIV и XV вв. и по ним видим, что постоянных правил, которыми бы устанавливался однообразный порядок владения и наследования, не было; все это определялось каждый раз завещанием князя, который мог передать свои владения кому хотел. Так, например, князь Семен, сын Ивана Калиты, умирая бездетным, завещал свой личный удел жене, помимо братьев. Князья смотрели на свои земельные владения, как на статьи своего хозяйства, и совершенно одинаково делили и движимое имущество, и частные земельные владения, и государственную территорию. Последняя обыкновенно делилась на уезды и волости по их хозяйственному значению или по историческому происхождению. Каждый наследник получал свою долю в этих землях, точно так же как получал свою долю и в каждой статье движимого имущества. Самая форма духовных грамот князей была та же, что и форма духовных завещаний лиц; точно так же грамоты совершались при свидетелях и по благословению духовных отцов. По завещаниям можно хорошо проследить отношения князей друг к другу. Каждый удельный князь владел своим уделом независимо; младшие удельные князья должны были слушаться старшего, как отца, а старший должен был заботиться о младших; но это были скорее нравственные, нежели политические обязанности. Значение старшего брата обусловливалось чисто материальным количественным преобладанием, а не излишком прав и власти. Так, например, Дмитрий Донской дал старшему из пяти сыновей треть всего имущества, а Василий Темный – половину. Иван III уже не хотел довольствоваться избытком одних материальных средств и желал полного господства над братьями. При первой возможности он отнимал уделы у своих братьев и ограничивал их старые права. Он требовал от них повиновения себе, как государю от подданных. Составляя свое завещание, он сильно обделил своих младших сыновей в пользу старшего их брата, великого князя Василия и, кроме того, лишил их всяких державных прав, подчинив великому князю, как простых служебных князей. Словом, везде и во всем Иван проводил взгляд на великого князя, как на единодержавного и самодержавного монарха, которому одинаково подчинены как его служилые князья, так и простые слуги. Новыя мысль о народном единодержавном государе вела к переменам в дворцовой жизни, к установлению придворного этикета ("чина"), к большей пышности и торжественности обычаев, к усвоению разных эмблем и знаков, выражавших понятие о высоком достоинстве великокняжеской власти. Так, вместе с объединением северной Руси совершалось превращение московского удельного князя в государя-самодержца всей Руси.
Наконец, став национальным государем, Иван III усвоил себе новое направление во внешних отношениях Руси. Он сбросил с себя последние остатки зависимости от золотоордынского хана. Он начал наступательные действия против Литвы, от которой Москва до тех пор только оборонялась. Он даже заявил притязания на все те русские области, которыми со времен Гедимина владели литовские князья: называя себя государем "всея Руси", он под этими словами разумел не только северную, но и южную, и западную Русь. Твердую наступательную политику вел Иван III и относительно Ливонского ордена. Он умело и решительно пользовался теми силами и средствами, которые накопили его предки и которые он сам создал в объединенном государстве. В этом и заключается важное историческое значение княжения Ивана III. Объединение северной Руси вокруг Москвы началось давно: при Дмитрии Донском обнаружились первые его признаки; совершилось же оно при Иване III. С полным правом поэтому Ивана III можно назвать создателем Московского государства.
Покорение Новгорода.
Мы знаем, что в последнее время самостоятельной новгородской жизни в Новгороде шла постоянная вражда между лучшими и меньшими людьми. Часто переходя в открытые усобицы, эта вражда ослабляла Новгород и делала его легкой добычей для сильных соседей – Москвы и Литвы. Все великие московские князья старались взять Новгород под свою руку и держать там своих служилых князей в качестве московских наместников. Не раз за неповиновение новгородцев великим князьям москвичи ходили войной на Новгород, брали с него окуп (контрибуцию) и обязывали новгородцев к послушанию. После победы над Шемякой, который скрылся в Новгороде, Василий Темный разгромил новгородцев, взял с них 10 000 рублей и заставил присягнуть на том, что Новгород будет ему послушен и не будет принимать никого из враждебных ему князей. Притязания Москвы на Новгород заставляли новгородцев искать союза и защиты у литовских великих князей; а те, со своей стороны, при всякой возможности старались подчинить себе новгородцев и брали с них такие же окупы, как Москва, но в общем плохо помогали против Москвы. Поставленные между двух страшных врагов, новгородцы пришли к убеждению в том, что они сами не могут охранить и поддержать свою независимость и что только постоянный союз с кем-либо из соседей может продлить существование Новгородского государства. В Новгороде образовались две партии: одна – за соглашение с Москвой, другая – за соглашение с Литвой. За Москву стояло по преимуществу простонародье, за Литву – бояре. Простые новгородцы видели в московском князе православного и русского государя, а в литовском – католика и чужака. Передаться из подчинения Москве в подчинение Литве значило бы для них изменить своей вере и народности. Бояре же новгородские, с семьей Борецких во главе, ожидали от Москвы полного разрушения старого новгородского строя и мечтали сохранить его именно в союзе с Литвой. После разгрома Новгорода при Василии Темном литовская партия в Новгороде взяла верх и стала подготовлять освобождение от московской зависимости, установленной при Темном, – путем перехода под покровительство литовского князя. В 1471 г. Новгород, руководимый партией Борецких, заключил с литовским великим князем и королем польским Казимиром Ягайловичем (иначе: Ягеллончиком) союзный договор, по которому король обязался защищать Новгород от Москвы, дать новгородцам своего наместника и соблюдать все вольности новгородские и старину.
Когда в Москве узнали о переходе Новгорода к Литве, то взглянули на это, как на измену не только великому князю, но и вере и русскому народу. В этом смысле великий князь Иван писал в Новгород, убеждая новгородцев отстать от Литвы и короля-католика. Великий князь собрал у себя большой совет из своих военачальников и чиновников вместе с духовенством, объявил на совете все новгородские неправды и измену и спрашивал у совета мнения о том, начать ли немедля войну с Новгородом или ждать зимы, когда замерзнут новгородские реки, озера и болота. Решено было воевать немедля. Походу на новгородцев придан был вид похода за веру на отступников: как Дмитрий Донской вооружился на безбожного Мамая, так, по словам летописца, благоверный великий князь Иоанн пошел на этих отступников от православия к латинству. Московская рать разными дорогами вошла в новгородскую землю. Под начальством князя Даниила Холмского она скоро победила новгородцев: сначала один московский отряд на южных берегах Ильменя разбил новгородское войско, а затем в новой битве на р. Шелони главные силы новгородцев потерпели страшное поражение. Посадник Борецкий попал в плен и был казнен. Дорога на Новгород была открыта, а Литва не помогла Новгороду. Пришлось новгородцам смириться пред Иваном и просить пощады. Они отказались от всяких сношений с Литвой и обязались быть неотступными от Москвы; сверх того они заплатили великому князю огромный окуп в 15,5 тыс. рублей. Иван возвратился в Москву, а в Новгороде возобновились внутренние смуты. Обижаемые своими насильниками, новгородцы жаловались великому князю на обидчиков, и Иван лично отправился в 1475 г. в Новгород для суда и управы. Правосудие московского князя, не пощадившего на своем суде сильных бояр, повело к тому, что новгородцы, терпевшие обиды у себя дома, стали ездить из года в год в Москву просить суда у Ивана. Во время одного из таких приездов два чиновника новгородских титуловали великого князя "государем", тогда как раньше новгородцы звали московского князя "господином". Разница была большая: слово "государь" в то время значило то же, что теперь значит слово "хозяин"; государем тогда называли своего хозяина рабы и слуги. Для вольных же новгородцев князь не был "государем", и они его звали почетным титулом "господин", так же точно, как звали и свой вольный город "господином Великим Новгородом". Естественно, что Иван мог схватиться за этот повод, чтобы покончить с новгородской вольностью. Его послы спросили в Новгороде: на каком основании новгородцы называют его государем и какого хотят государства? Когда же новгородцы отреклись от нового титула и сказали, что никого не уполномочивали называть Ивана государем, то Иван пошел походом на Новгород за их ложь и запирательство. Новгород не имел сил бороться с Москвой, Иван осадил город и начал переговоры с новгородским владыкой Феофилом и боярами. Он потребовал безусловной покорности и объявил, что хочет в Новгороде такого же государства, как в Москве: вечу не быть, посаднику не быть, а быть московскому обычаю, как государи великие князья держат свое государство у себя в московской земле. Долго думали новгородцы и, наконец, смирились: в январе 1478 г. согласились они на требование великого князя и целовали ему крест. Новгородское государство перестало существовать; вечевой колокол был увезен в Москву. Туда же была отправлена семья бояр Борецких, во главе которой стояла вдова посадника Марфа (ее считали руководительницей противомосковской партии в Новгороде). Вслед за Великим Новгородом были подчинены Москвой и все новгородские земли. Из них Вятка оказала некоторое сопротивление. В 1489 г. московские войска (под начальством князя Даниила Щеняти) силой покорили Вятку.
В первый год после подчинения Новгорода великий князь Иван не налагал своей опалы на новгородцев" и не принимал крутых мер против них. Когда же в Новгороде попробовали восстать и вернуться к старине, – всего через год пос0ле сдачи великому князю, – тогда Иван начал с новгородцами крутую расправу. Владыка новгородский Феофил был взят и отправлен в Москву, а взамен его был прислан в Новгород архиепископ Сергий. Много новгородских бояр было казнено, еще больше было переселено на восток, в московские земли. Исподволь все лучшие люди новгородские были выведены из Новгорода, а земли их взяты на государя и розданы московским служилым людям, которых великий князь в большом числе поселил в новгородских пятинах. Таким образом исчезла совсем новгородская знать, а с ней исчезла и память о новгородской вольности. Меньшие люди новгородские, смерды и половники, были избавлены от боярского гнета; из них были образованы крестьянские податные общины на московский образец. В общем, их положение улучшилось, и они не имели побуждения жалеть о новгородской старине. С уничтожением новгородской знати пала и новгородская торговля с Западом, тем более что Иван III выселил из Новгорода немецких купцов. Так была уничтожена самостоятельность Великого Новгорода. Псков пока сохранил свое самоуправление, ни в чем не выходя из воли великого князя.
Подчинение Иваном III удельных княжеств
При Иване III деятельно продолжалось подчинение и присоединение удельных земель. Те из мелких ярославских и ростовских князей, которые до Ивана III сохранили еще свою независимость, при Иване все передали свои земли Москве и били челом великому князю, чтобы он принял их к себе в службу. Становясь московскими слугами и обращаясь в бояр московского князя, эти князья сохраняли за собой свои родовые земли, но уже не в качестве уделов, а как простые вотчины. Они были их частными собственностями, а "государем" их земель почитался уже московский великий князь. Таким образом все мелкие уделы были собраны Москвой; оставались только Тверь и Рязань. Эти "великие княжения", когда-то боровшиеся с Москвой, теперь были слабы и сохраняли только тень своей независимости. Последние рязанские князья, два брата – Иван и Федор, были родными племянниками Ивана III (сыновьями его сестры Анны). Как мать их, так и сами они не выходили из воли Ивана, и великий князь, можно сказать, сам правил за них Рязанью. Один из братьев (князь Федор) скончался бездетным и завещал свой удел дяде великому князю, отдав, таким образом, добровольно половину Рязани Москве. Другой брат (Иван) умер также молодым, оставив малютку сына по имени Иван, за которого правила его бабушка и брат ее Иван III. Рязань оказалась в полной власти Москвы. Повиновался Ивану III и тверской князь Михаил Борисович. Тверская знать ходила даже с москвичами покорять Новгород. Но позднее, в 1484–1485 гг., отношения испортились. Тверской князь завел дружбу с Литвой, думая от литовского великого князя получить помощь против Москвы. Иван III, узнав об этом, начал войну с Тверью и, конечно, победил. Михаил Борисович убежал в Литву, а Тверь была присоединена к Москве (1485). Так совершилось окончательное объединение северной Руси.
Мало того, объединительная национальная политика Москвы влекла к московскому государю и таких служилых князей, которые принадлежали не северной Руси, а Литовско-Русскому княжеству. Князья вяземские, одоевские, новосильские, воротынские и многие другие, сидевшие на восточных окраинах Литовского государства, бросали своего великого князя и переходили на службу московскую, подчиняя московскому князю и свои земли. Именно переход старых русских князей от католического государя Литвы к православному князю северной Руси и давал повод московским князьям считать себя государями всей Русской земли, даже и той, которая находилась под литовским владычеством и хотя еще не соединялась с Москвой, но должна была, по их мнению, соединиться по единству веры, народности и старой династии Св. Владимира.
Семейные и придворные дела Ивана III
Необыкновенно быстрые успехи великого князя Ивана III в собирании русских земель сопровождались существенными переменами в московском придворном быту. Первая жена Ивана III, тверская княжна Мария Борисовна, умерла рано, в 1467 г., когда Ивану не было еще и 30 лет. После нее у Ивана остался сын – князь Иван Иванович "Молодой", как его обыкновенно называли. В ту пору уже завязывались сношения Москвы с западными странами. По разным причинам, римский папа был заинтересован тем, чтобы установить сношения с Москвой и подчинить ее своему влиянию. От папы и вышло предположение устроить брак молодого московского князя с племянницей последнего константино польского императора Зоей-Софией Палеолог. После взятия Царьграда турками (1453) брат убитого императора Константина Палеолога, по имени Фома, бежал с семейством в Италию и там умер, оставив детей на попечение папы. Дети были воспитаны в духе Флорентийской унии, и папа имел основания надеяться, что, выдав Софью за московского князя, он получит возможность ввести унию в Москву. Иван III согласился начать сватовство и отправил в Италию послов за невестой. В 1472 г. она приехала в Москву и брак состоялся. Однако надеждам папы не было суждено осуществиться: папский легат, сопровождавший Софью, не имел никакого успеха в Москве; сама Софья ничем не содействовала торжеству унии, и, таким образом, брак московского князя не повлек за собой никаких видимых последствий для Европы и католичества [*Роль Софьи Палеолог основательно исследована проф. В. И. Саввою ("Московские цари и Византийские василевсы", 1901).].
Но он имел некоторые последствия для московского двора. Во-первых, он содействовал оживлению и укреплению завязавшихся в ту эпоху сношений Москвы с Западом, с Италией в особенности. Вместе с Софьей прибыли в Москву греки и итальянцы; приезжали они и впоследствии. Великий князь держал их у себя, как "мастеров", поручая им строение крепостей, церквей и палат, литье пушек, чеканку монеты. Иногда этим мастерам вверялись дипломатические дела, и они ездили в Италию с поручениями от великого князя. Выезжих итальянцев в Москве называли общим именем "фрязин" (от "фряг", "франк"); таким образом действовали в Москве Иван Фрязин, Марк Фрязин, Антоний Фрязин и т. п. Из итальянских мастеров особой известностью пользовался Аристотель Фиоравенти, построивший в Московском Кремле знаменитые Успенский собор и Грановитую палату. Вообще трудами итальянцев при Иване III Кремль был обстроен и украшен заново. Рядом с "фряжскими" мастерами у Ивана III работали и немецкие, хотя в его пору они не играли первой роли; выдавались только лекаря-"немчины". Кроме мастеров, в Москве появлялись иноземцы гости (например, греческая родня Софьи) и послы от западноевропейских государей. (Между прочим, посольство от римского императора предлагало Ивану III титул короля, от которого Иван отказался). Для приема гостей и послов при московском дворе был выработан определенный "чин" (церемониал), совсем отличный от того чина, который соблюдался прежде при приемах татарских посольств. И вообще порядок придворной жизни при новых обстоятельствах изменился, стал сложнее и церемоннее.
Во-вторых, появлению в Москве Софьи московские люди приписывали большие перемены в характере Ивана III и замешательства в княжеской семье. Они говорили, что, как пришла Софья с греками, так земля замешалася, и пришли нестроения великие. Великий князь изменил свое обращение с окружающими: стал держать себя не так просто и доступно, как прежде, требовал знаков внимания к себе, стал взыскателен и легко опалялся (налагал немилость) на бояр. Он стал обнаруживать новое, непривычно высокое представление о своей власти. Женившись на греческой царевне, он как будто считал себя преемником исчезнувших греческих императоров и намекал на это преемство тем, что усвоил себе византийский герб – двуглавого орла. Словом, после брака с Софьей Иван III проявил большое властолюбие, которое потом испытала на себе и сама великая княгиня. В конце своей жизни Иван совсем было поссорился с Софьей и отдалил ее от себя. Ссора их произошла по вопросу о престолонаследии. Сын Ивана III от первого брака, Иван Молодой, умер в 1490 г., оставив великому князю маленького внука Дмитрия. Но у великого князя был другой сын от брака с Софьей – Василий. Кому было наследовать престол московский: внуку Дмитрию или же сыну Василию? Сначала Иван III решил дело в пользу Дмитрия и при этом наложил свою опалу на Софью и Василия. Дмитрия он при своей жизни венчал на царство (именно на царство, а не на великое княжение). Но через год отношения переменились: Дмитрий был отстранен, а Софья с Василием снова вошли в милость. Василий получил титул великого князя и стал соправителем отца. При этих переменах терпели придворные Ивана III: с опалой на Софью попали в немилость ее приближенные, причем несколько человек было даже казнено смертью; с опалой на Дмитрия великий князь также воздвиг гонение на некоторых бояр и одного из них казнил.
Вспоминая все то, что происходило при дворе Ивана III после его женитьбы на Софье, московские люди высказывали осуждение Софье и считали ее влияние на мужа скорее вредным, чем полезным. Ей они приписывали падение старых обычаев и разные новизны в московском быту, а также и порчу характера ее мужа и сына, ставших властными и грозными монархами. Не следует, однако, преувеличивать значение личности Софьи: если бы ее и вовсе не было при московском дворе, все равно московский великий князь сознал бы свою силу и полновластие, и сношения с Западом все равно завязались бы. К этому вел весь ход московской истории, в силу которого московский великий князь стал единым государем могучей великорусской народности и соседом нескольких европейских государств.
Внешняя политика Ивана III.
Во время Ивана III существовали уже три самостоятельных татарских орды в пределах нынешней России. Золотая Орда, истощенная усобицами, доживала свой век. Рядом с ней в XV в. образовалась в Черноморье Крымская Орда, в которой утвердилась династия Гиреев (потомков Ази-Гирея). В Казани золотоордынские выходцы основали, также в середине XV в., особую орду, объединив под татарской властью финских инородцев: мордву, черемису, вотяков. Пользуясь несогласиями и постоянными междоусобиями среди татар, Иван III исподволь добился того, что подчинил Казань своему влиянию и сделал своим подручником казанского хана или "царя" (тогда ханов москвичи называли царями). С крымским царем у Ивана III образовалась прочная дружба, так как оба они имели общего врага – Золотую Орду, против которой и действовали вместе. Что же касается до Золотой Орды, то Иван III прекратил всякие зависимые к ней отношения: не давал дани, не ехал в Орду, не оказывал почтения хану. Рассказывали, что однажды Иван III даже бросил на землю и топтал ногой ханскую "басму", т.е. тот знак (по всей вероятности, золотую пластину, "жетон" с надписью), который хан вручил своим послам к Ивану, как доказательство их полномочий и власти. Слабый золотоордынский хан Ахмат пытался действовать против Москвы в союзе с Литвой; но так как Литва не давала ему верной помощи, то он ограничивался набегами на московские границы. В 1472 г. он пришел к берегам Оки и, пограбив, ушел назад, не смея идти на саму Москву. В 1480 г. он повторил свой набег. Оставив вправо от себя верховья Оки, Ахмат пришел на р. Угру, в пограничные между Москвой и Литвой места. Но и здесь он не получил никакой помощи от Литвы, а Москва встретила его сильной ратью. На Угре и стали друг против друга Ахмат и Иван III – оба в нерешимости начать прямой бой. Иван III велел готовить столицу к осаде, отправил свою жену Софью из Москвы на север и сам приезжал с Угры к Москве, боясь как татар, так и своих родных братьев (это прекрасно показано в статье А. Е. Преснякова "Иван III на Угре"). Они были с ним в ссоре и внушали ему подозрение в том, что изменят в решительную минуту. Осмотрительность Ивана и медлительность его показались народу трусостью, и простые люди, готовясь в Москве к осаде, открыто негодовали на Ивана. Духовный отец великого князя, архиепископ ростовский Вассиан, и словом и письменным "посланием", увещевал Ивана не быть "бегуном", а храбро стать против врага. Однако Иван так и не решился напасть на татар. В свою очередь и Ахмат, простояв на Угре с лета до ноября месяца, дождался снегов и морозов и должен был уйти домой. Сам он скоро был убит в усобице, а его сыновья погибли в борьбе с Крымской Ордой, и самая Золотая Орда окончательно распалась (1502). Так окончилось для Москвы "татарское иго", спадавшее постепенно и в последнюю свою пору бывшее номинальным. Но не окончились для Руси беды от татарp. Как крымцы, так и казанцы, и нагаи, и все мелкие кочевые татарские орды, близкие к русским границам и "украйнам", постоянно нападали на эти украйны, жгли, разоряли жилища и имущество, уводили с собой людей и скот. С этим постоянным татарским разбоем русским людям пришлось бороться еще около трех столетий.
Отношения Ивана III к Литве при великом князе Казимире Ягайловиче не были мирными. Не желая усиления Москвы, Литва стремилась поддерживать против Москвы Великий Новгород и Тверь, поднимала на Ивана III татар. Но у Казимира не было достаточно сил, чтобы вести с Москвой открытую войну. После Витовта внутренни alt=е осложнения в Литве ослабили ее. Усиление польского влияния и католической пропаганды создало в Литве много недовольных князей; они, как мы знаем, уходили в московское подданство со своими вотчинами. Это еще более умаляло литовские силы и делало для Литвы очень рискован (т. I); ным открытое столкновение с Москвой. Однако оно стало неизбежным по смерти Казимира (1492), когда Литва избрала себе великого князя особо от Польши. В то время как королем Польши стал сын Казимира Ян Альбрехт, в Литве вокняжился его брат Александр Казимирович. Воспользовавшись этим разделением, Иван III начал войну против Александра и добился того, что Литва формально уступила ему земли князей, перешедших в Москву (вяземских, новосильских, одоевских, воротынских, белевских), и кроме того, признала за ним титул "государя всея Руси". Заключение мира было закреплено тем, что Иван III выдал свою дочь Елену замуж за Александра Казимировича. Александр был сам католик, но обещал не принуждать к католичеству своей православной супруги. Однако ему трудно было сдержать это обещание из-за внушений своих католических советников. Судьба великой княгини Елены Ивановны была очень печальна, и ее отец напрасно требовал от Александра лучшего с ней обращения. С другой стороны, и Александр обижался на московского великого князя. К Ивану III на службу продолжали проситься православные князья из Литвы, объясняя свое нежелание оставаться под властью Литвы гонением на их веру. Так, Иван III принял к себе князя бельского и князей новгород-северского и черниговского с громадными вотчинами по Днепру и Десне. Война между Москвой и Литвой стала неизбежна. Она шла с 1500 по 1503 г., причем сторону Литвы принял Ливонский орден, а сторону Москвы – крымский хан. Окончилось дело перемирием, по которому Иван III удержал за собой все приобретенные им княжества. Было очевидно, что Москва в ту минуту была сильнее Литвы, точно так же как она была сильнее и ордена. Орден, несмотря на отдельные военные удачи, заключил с Москвой также не особенно почетное перемирие. До Ивана III, под напором с запада, Московское княжество уступало и проигрывало; теперь московский великий князь сам начинает наступать на своих соседей и, увеличивая с запада свои владения, открыто высказывает притязание на присоединение к Москве всех вообще русских земель.
Воюя со своими западными соседями, Иван III искал дружбы и союзов в Европе. Москва при нем вступила в дипломатические сношения с Данией, с императором, с Венгрией, с Венецией, с Турцией. Окрепшее русское государство входило понемногу в круг европейских международных отношений и начинало свое общение с культурными странами Запада.
С. Ф. Платонов. Полный курс лекций по русской истории
Объединение России при Иване III и Василии III
Таковы новые явления, которые замечаются в территориальном собирании Руси Москвой с половины XV в. Сами местные общества начинают открыто обращаться к Москве, увлекая за собой и свои правительства или увлекаемые ими. Благодаря этому тяготению московское собирание Руси получило иной характер и ускоренный ход. Теперь оно перестало быть делом захвата или частного соглашения, а сделалось национально-религиозным движением. Достаточно короткого перечня территориальных приобретений, сделанных Москвой при Иване III и его сыне Василии III, чтобы видеть, как ускорилось это политическое объединение Руси.
С половины XV в. и вольные города со своими областями, и княжества быстро входят в состав московской территории. В 1463 г. все князья ярославские, великий с удельными, били Ивану III челом о принятии их на московскую службу и отказались от своей самостоятельности. В 1470-х годах покорен был Новгород Великий с его обширной областью в Северной Руси. В 1472 г. приведена была под руку московского государя Пермская земля, в части которой (по р. Вычегде) начало русской колонизации положено было еще в XIV в., во времена св. Стефана Пермского. В1474 г. князья ростовские продали Москве остававшуюся за ними половину Ростовского княжества; другая половина еще раньше была приобретена Москвой. Эта сделка сопровождалась вступлением князей ростовских в состав московского боярства. В 1485 г. без боя присягнула Ивану III осажденная им Тверь. В 1489 г. окончательно покорена Вятка. В 1490-х годах князья Вяземские и целый ряд мелких князей черниговской линии - Одоевские, Новосильские, Воротынские, Мезецкие, а также сейчас упомянутые сыновья московских беглецов, князья черниговский и северский, все со своими владениями, захватывавшими восточную полосу Смоленской и большую часть Черниговской и Северской земель, признали над собой, как уже сказано было, верховную власть московского государя. В княжение Иванова преемника [Василия III] присоединены были к Москве в 1510 г. Псков с его областью, в 1514 г. - Смоленское княжество, захваченное Литвой в начале XV в., в 1517 г. - княжество Рязанское; наконец, в 1517 - 1523 гг. княжества Черниговское и Северское включены были в число непосредственных владений Москвы, когда северский Шемячич выгнал своего черниговского соседа и товарища по изгнанию из его владений, а потом и сам попал в московскую тюрьму. Мы не будем перечислять территориальных приобретений, сделанных Москвой в царствование Ивана IV за пределами тогдашней Великороссии, по Средней и Нижней Волге и в степях по Дону и его притокам. Довольно того, что было приобретено отцом и дедом царя [Василием III и Иваном III], чтобы видеть, насколько расширилась территория Московского княжества.
Не считая шатких, неукрепленных зауральских владений в Югре и земле вогуличей, Москва владела от Печоры и гор Северного Урала до устьев Невы и Наровы и от Васильсурска на Волге до Любеча на Днепре. При восшествии Ивана III на великокняжеский стол московская территория едва ли заключала в себе более 15 тысяч квадратных миль. Приобретения Ивана III и его сына [Василия III] увеличили эту территорию по меньшей мере тысяч на 40 квадратных миль.
Иван III и Софья Палеолог
Иван III был женат два раза. Первая жена его была сестра его соседа, великого князя тверского, Марья Борисовна. По смерти ее (1467 г.) Иван III стал искать другой жены, подальше и поважнее. Тогда в Риме проживала сирота племянница последнего византийского императора Софья Фоминична Палеолог. Несмотря на то, что греки со времени флорентийской унии сильно уронили себя в русских православных глазах, несмотря на то что Софья жила так близко к ненавистному папе, в таком подозрительном церковном обществе, Иван III, одолев в себе религиозную брезгливость, выписал царевну из Италии и женился на ней в 1472 г.
Эта царевна, известная тогда в Европе своей редкой полнотой, привезла в Москву очень тонкий ум и получила здесь весьма важное значение. Бояре XVI в. приписывали ей все неприятные им нововведения, какие с того времени появились при московском дворе. Внимательный наблюдатель московской жизни барон Герберштейн, два раза приезжавший в Москву послом германского императора при Ивановом преемнике, наслушавшись боярских толков, замечает о Софье в своих записках, что это была женщина необыкновенно хитрая, имевшая большое влияние на великого князя, который по ее внушению сделал многое. Ее влиянию приписывали даже решимость Ивана III сбросить с себя татарское иго. В боярских россказнях и суждениях о царевне нелегко отделить наблюдение от подозрения или преувеличения, руководимого недоброжелательством. Софья могла внушить лишь то, чем дорожила сама и что понимали и ценили в Москве. Она могла привезти сюда предания и обычаи византийского двора, гордость своим происхождением, досаду, что идет замуж за татарского данника. В Москве ей едва ли нравилась простота обстановки и бесцеремонность отношений при дворе, где самому Ивану III приходилось выслушивать, по выражению его внука, "многие поносные и укоризненные слова" от строптивых бояр. Но в Москве и без нее не у одного Ивана III было желание изменить все эти старые порядки, столь не соответствовавшие новому положению московского государя, а Софья с привезенными ею греками, видавшими и византийские и римские виды, могла дать ценные указания, как и по каким образцам ввести желательные перемены. Ей нельзя отказать во влиянии на декоративную обстановку и закулисную жизнь московского двора, на придворные интриги и личные отношения; но на политические дела она могла действовать только внушениями, вторившими тайным или смутным помыслам самого Ивана III. Особенно понятливо могла быть воспринята мысль, что она, царевна, своим московским замужеством делает московских государей преемниками византийских императоров со всеми интересами православного Востока, какие держались за этих императоров. Потому Софья ценилась в Москве и сама себя ценила не столько как великая княгиня московская, сколько как царевна византийская. В Троицком Сергиевом монастыре хранится шелковая пелена, шитая руками этой великой княгини, которая вышила на ней и свое имя. Пелена эта вышита в 1498 г. В 26 лет замужества Софье, кажется, пора уже было забыть про свое девичество и прежнее византийское звание; однако в подписи на пелене она все еще величает себя "царевною царегородскою", а не великой княгиней московской, и это было недаром: Софья, как царевна, пользовалась в Москве правом принимать иноземные посольства.
Таким образом, брак Ивана III и Софьи получал значение политической демонстрации, которою заявляли всему свету, что царевна, как наследница павшего византийского дома, перенесла его державные права в Москву как в новый Царьград, где и разделяет их со своим супругом.
Новые титулы Ивана III
Почувствовав себя в новом положении и еще рядом с такой знатной женой, наследницей византийских императоров, Иван III нашел тесной и некрасивой прежнюю кремлевскую обстановку, в какой жили его невзыскательные предки. Вслед за царевной из Италии выписаны были мастера, которые построили Ивану III новый Успенский собор. Грановитую палату и новый каменный дворец на месте прежних деревянных хором. В то же время в Кремле при дворе стал заводиться тот сложный и строгий церемониал, который сообщал такую чопорность и натянутость придворной московской жизни. Точно так же, как у себя дома, в Кремле, среди придворных слуг своих, Иван III начал выступать более торжественной поступью и во внешних сношениях, особенно с тех пор, как само собою, без бою, при татарском же содействии, свалилось с плеч ордынское иго, тяготевшее над северо-восточной Русью два с половиной столетия (1238 - 1480). В московских правительственных, особенно дипломатических, бумагах с той поры является новый, более торжественный язык, складывается пышная терминология, незнакомая московским дьякам удельных веков.
Между прочим, для едва воспринятых политических понятий и тенденций не замедлили подыскать подходящее выражение в новых титулах, какие появляются в актах при имени московского государя. Это целая политическая программа, характеризующая не столько действительное, сколько искомое положение. В основу ее положены те же два представления, извлеченные московскими правительственными умами из совершавшихся событий, и оба этих представления - политические притязания: это мысль о московском государе как о национальном властителе всей Русской земли и мысль о нем как о политическом и церковном преемнике византийских императоров.
Много Руси оставалось за Литвой и Польшей, и, однако, в сношениях с западными дворами, не исключая и литовского, Иван III впервые отважился показать европейскому политическому миру притязательный титул государя всея Руси, прежде употреблявшийся лишь в домашнем обиходе, в актах внутреннего управления, и в договоре 1494 г. даже заставил литовское правительство формально признать этот титул.
После того как спало с Москвы татарское иго, в сношениях с неважными иностранными правителями, например с ливонским магистром, Иван III титулует себя царем всея Руси. Этот термин, как известно, есть сокращенная южнославянская и русская форма латинского слова цесарь, или по старинному написанию цьсарь, как от того же слова по другому произношению, кесарь произошло немецкое Kaiser. Титул царя в актах внутреннего управления при Иване III иногда, при Иване IV обыкновенно соединялся со сходным по значению титулом самодержца - это славянский перевод византийского императорского титула αυτοκρατωρ. Оба термина в Древней Руси значили не то, что стали значить потом, выражали понятие не о государе с неограниченной внутренней властью, а о властителе, не зависимом ни от какой сторонней внешней власти, никому не платящем дани. На тогдашнем политическом языке оба этих термина противополагались тому, что мы разумеем под словом вассал. Памятники русской письменности до татарского ига иногда и русских князей называют царями, придавая им этот титул в знак почтения, не в смысле политического термина. Царями по преимуществу Древняя Русь до половины XV в. звала византийских императоров и ханов Золотой Орды, наиболее известных ей независимых властителей, и Иван III мог принять этот титул, только перестав быть данником хана. Свержение ига устраняло политическое к тому препятствие, а брак с Софьей давал на то историческое оправдание: Иван III мог теперь считать себя единственным оставшимся в мире православным и независимым государем, какими были византийские императоры, и верховным властителем Руси, бывшей под властью ордынских ханов.
Усвоив эти новые пышные титулы, Иван III нашел, что теперь ему не пригоже называться в правительственных актах просто по-русски Иваном, государем великим князем, а начал писаться в церковной книжной форме: "Иоанн, божиею милостью государь всея Руси". К этому титулу как историческое его оправдание привешивается длинный ряд географических эпитетов, обозначавших новые пределы Московского государства: "Государь всея Руси и великий князь Владимирский, и Московский, и Новгородский, и Псковский, и Тверской, и Пермский, и Югорский, и Болгарский, и иных", т. е. земель. Почувствовав себя и по политическому могуществу, и по православному христианству, наконец, и по брачному родству преемником павшего дома византийских императоров, московский государь нашел и наглядное выражение своей династической связи с ними: с конца XV в. на его печатях появляется византийский герб - двуглавый орел.
В. О. Ключевский. Русская история. Полный курс лекций. Отрывки из лекций 25 и 26
