Ассамблеи – общественные собрания, заведенные Петром I с целью перенесения в Россию западноевропейских обычаев и правил приличия, устраивались для общения обоего пола людей. Более или менее правильное устройство получили они после указа от 26-го ноября 1718 г.; в этом указе Петр Великий поместил выработанные им подробные правила ассамблей. Любопытный текст этого указа таков:

 

Объявление генерала полицеймейстера Девьера. О порядке собраний в частных домах, и о лицах, которые в оных учавствовать могут. «Ассамблеи слово французское, которого на русском языке одним словом выразить невозможно, но обстоятельно сказать: вольное, в котором доме собрание или съезд, делается не только для забавы, но и для дела; ибо тут может друг друга увидеть и о всякой нужде переговорить, также слышать, что где делается, притом же и забава. А каким образом оные ассамблеи отправлять: то определяется ниже сего пунктом, покамест в обычай войдет.

1) В котором дому имеет ассамблея быть, то надлежит письмом или иным знаком объявить людям, куда всякому вольно придтить, как мужескому полу, так и женскому.

2) Ранее 5 или 4 часов не начинается, а далее 10 пополудни не продолжается.

3) Хозяин не повинен гостей ни встречать, ни провожать, ни подчивать, и не точию вышеписанное не повинен чинить, но хотя и дома не случится оного, нет ничего; но только повинен несколько покоев очистить, столы, свечи, питье употребляемое, в жажду, кто попросит, игры на столах, употребляемые.

4) Часы не определяются, в которым быть, но кто в котором хочет, лишь бы не ранее и не позже положенного времени; также тут быть сколько, кто похочет, и отъехать волен, когда хочет.

5) Во время бытия в ассамблее вольно сидеть, ходить, играть, и в том никто другому прешкодить или унимать, также церемонии делать вставаньем, провожаньем и прочим отнюдь да не дерзает под штрафом великого орла, но только при приезде и отъезде поклоном почтить должно.

6) Определяется, каким чинам на оные ассамблеи ходить, а именно: с высших чинов до обер-офицеров и дворян, также знатным купцам и начальным мастеровым людям, также и знатным приказным, тож разумеется и о женском поле, их жен и детей.

7) Лакеям или служителям в те аппартаменты не входить, но быть в сенях или где хозяин определит; также в австерии когда и в прочих местах будут балы или банкет, также не вольно вышеписанным служителям в те аппартаменты входить, кроме вышеозначенных мест» (Полное собрание законов, т. V и № 3246).

 

Ассамблеи постепенно прививались к обычаям русской общественной жизни и сильно отразились на характере общежития, по крайней мере, высших классов; особенно же они повлияли на облегчение положения женщин, дотоле заключенных в теремах. Наиболее обстоятельные описания ассамблеи петровского времени мы находим у голштинского камер-юнкера Берхгольца, ведшего «Дневник» во время своего пребывания в России. Из одного описания ассамблеи мы можем представить себе ясную картину этих собраний и определить, как исполнялось на деле предписание Петра I (см. Дневник Берхгольца, Москва 1860 г. часть II, стр. 101 – 102).

Ассамблея при Петре I

Ассамблея при Петре I

 

Берхгольц говорит, что 18 февраля 1721 г. часов в пять после обеда герцог голштинский, сам автор и другие голштинцы отправились на «одно из вновь учрежденных собраний, назначенное на сей раз у тайного советника Матвеева, бывшего послом в Гааге, человека весьма любезного». Пока было мало гостей, хозяева водили гостей по дому и показывали все достопримечательности его. Вскоре съехалось достаточно гостей, и начались танцы. Ассамблеи, говорит Берхгольц, устроены и в Москве на манер петербургских, которые, по повелению императора, бывают ежегодно зимою.

Во 1-х, они распределяются между всеми вельможами, но без соблюдения особенного порядка или последовательности; здешний комендант спрашивает его величество императора (когда он бывает здесь), у кого он прикажет быть собранию, или самих вельмож, когда и как им удобнее, и затем прежде, нежели общество разойдется, объявляет гостям, где им собираться в следующий раз. В Петербурге это делает обыкновенно генерал-полицеймейстер. Прийти на ассамблею имеет право всякий.

Во 2-х, хозяин не должен никого ни встречать вне комнаты, ни провожать, хотя бы то был и сам император.

В 3-х, в комнате, где танцуют (если есть место, или в ближайшей к ней), должны быть приготовлены: стол с трубками, табаком и деревянными лучинками (которые употребляются здесь, вместо бумажек, для закуривания трубок) и еще несколько других столов для игры в шахматы и шашки; но карты на ассамблее не терпятся и не подаются.

В 4-х, хозяин, хозяйка или кто-нибудь из домашних открывают танцы, после чего, смотря по месту, одна или две пары могут танцевать менуэт, англез или польский, по желанию. При менуэте соблюдается однако ж правило, что его может начинать не всякий, а только тот кавалер или та дама, которые, протанцевав менуэт, снова танцуют его, выбирая, уже, кого хотят, и так идет по порядку, все равно, танцевала ли одна пара или несколько пар. Если же танцующие хотят после менуэта танцевать англез или польский, то объявляют об этом, и тогда кавалеры, желающие участвовать в танце, выбирают себе дам; но дамы не выбирают кавалеров, предоставляя это обыкновенно последним.

В 5-х, всякий имеет свободу делать, что хочет, т. е. может или танцевать, или курить табак, или смотреть на других, равным образом всякий может спросить себе, по желанию, вина, пива, водки, чаю, кофе и сейчас получает требуемое. Но хозяин не обязан, да далее и не смеет, принуждать гостей пить или есть, а только может сказать, что имеет для угощения, и затем предоставить им полную свободу.

В 6-х, и в последних, собрания эти начинающиеся около 5 часов, продолжаются не далее 10, и тогда все должны разъезжаться по домам.

«Что мне не нравится в этих ассамблеях, – говорит автор дневника, – так это, во-первых, то, что в комнате, где дамы и где танцуют, курят табак и играют в шашки, от чего бывает вонь и стукотня, вовсе не уместные при дамах и при музыке, и, во-вторых, то, что дамы всегда сидят отдельно от мужчин, так что с ними не только нельзя разговаривать, но не удается почти сказать и слова: когда не танцуют – все сидят, как немые, и только смотрят друг на друга».

В дополнение приводим вкратце извлечение из описания Берхгольца петербургской ассамблеи у великого адмирала Апраксина (28 ноября 1721 г.) в присутствии Петра I, но без дам и танцев. (Дневник, т. I, стр. 247). Отправившись к Апраксину в 5 час. дня, герцог Карл Фридрих и голштинцы застали уже там императора и множество гостей, дам же не было ни одной, так как Апраксин был холост. К женатому должны были съезжаться все дамы, и тогда, обыкновенно, устраивались танцы. Голштинскому камер-юнкеру не понравилась ассамблея без дам, так как мужчины только разговаривали, играли в шахматы, курили табак и пили. Скучал и герцог. Наконец, хозяин позвал гостей в другую комнату откушать: там стоял отлично убранный но, по здешнему обычаю, чересчур заставленный кушаньями (в особенности разного рода жареным) стол, за который они сели и кушали с большим аппетитом. Когда императору доложили, что уже 11 часов, он встал и, посмеясь несколько времени со старым шутом адмирала, болтавшим всякий вздор, простился и уехал. Его высочество и прочие гости скоро последовали его примеру.