Стремясь к власти, большевики уже вскоре после Февральской революции выбросили ряд многообещающих лозунгов, среди которых наиболее популярными были: 1) «Вся власть Советам», 2) «Немедленный мир без аннексий и контрибуций», 3) «Фабрики – рабочим», 4) «Земля – крестьянам».

Для крестьянства, составлявшего подавляющее большинство в армии, давно страдавшего от малоземелья, и с вожделением взиравшего на соседние помещичьи земли, второй и четвертый лозунги имели особую притягательную силу. Этим, главным образом, и следует объяснить успех подрывной работы большевицких агитаторов в армии в 1917 году и отсутствие сколько-нибудь серьезного крестьянского сопротивления большевикам до прихода их к власти и в первый период после Октябрьского переворота.

26 октября (8 ноября по новому стилю) 1917 г., т. е. на другой день после захвата власти, Второй Всероссийский Съезд Советов по предложению Ленина принимает специальный «Декрет о земле».

Текст Декрета о земле в газете «Известия», 10 ноября 1917

 

В «Кратком курсе истории ВКП(б)» декрет этот расценивается как благодеяние, описываемое следующими словами:

 

«Право частной собственности на землю отменялось навсегда и заменялось всенародной государственной собственностью на землю.

Помещичьи, удельные и монастырские земли передавались в безвозмездное пользование всех трудящихся. Всего крестьянство по этому декрету получило от октябрьской революции более 150 миллионов десятин новых земель, которые и раньше находились в руках помещиков, буржуазии, царской семьи, монастырей и церквей ...»[1]

 

После этого декрета в деревне усилились стихийные захваты и переделы земель, которые широко шли уже со времени Февральской революции. Несколько позднее на основании декрета ВЦИК от 11 июня 1918 года в деревне были созданы комитеты деревенской бедноты (комбеды), которым коммунистическая власть и поручила руководить отчуждением земли и прочего имущества. Следует заметить, что комбеды делили далеко не только помещичьи, удельные, церковные и монастырские, но и благоприобретенные земли частных владельцев, хуторян, отрубников и зажиточных крестьянских семей.

Деревня в Совдепии (белогвардейский плакат). «Пётр трудился над своей нивой, Василий же был день и ночь пьян. Потом комиссары прислали Декрет о земле, и Васька стал председателем комитета бедноты…»

 

Как показывают статистические материалы, крестьянство в целом от всех этих переделов очень мало выиграло, сельское же хозяйство и без того подорванное Мировой войной было подорвано еще больше.

Прежде всего нужно отметить, что из 150 миллионов десятин, якобы передававшихся по декрету в пользование крестьянам, весьма значительную часть составляли леса, пески, болота и прочие неудобные земли. Многие же из сельскохозяйственных земель были расположены на крайнем Севере, в Сибири, на Дальнем Востоке, где крестьянство нужды в земле не испытывало.

 

 

Далее, как впоследствии выяснилось, в передел среди крестьянства поступило сельскохозяйственных земель вовсе не 150 миллионов десятин, а лишь 90 миллионов[2].

Самое же важное то, что «главная масса посевной площади, попавшая в черный передел, была не земля помещиков, у которых по переписи 1916 года было всего 8 миллионов десятин, а земля казаков, а затем крестьян, имевших купчие крепости и, наконец, земли хуторян и отрубников [крестьян, вышедших из сельских общин в ходе аграрной реформы П. А. Столыпина]. У всех этих групп было изъято 45 миллионов десятин посевной площади»[3].

Владимир Ленин - автор Декрета о земле

 

По данным анкеты ЦСУ о произведенном в 1922 году исследовании по 29 губерниям, прирезки земли на двор в результате передела составили от 58% в Средневолжском крае, до 7,3% в Приуральском районе, а в целом по стране всего в размере 24%[4]. Короче говоря, мелкие крестьянские участки увеличились незначительно [на 1-2 десятины на двор при среднем размере дореволюционного крестьянского надела – 7 десятин (ок. 7,6 га)], крупные же жизнеспособные и продуктивные хозяйства были уничтожены.

Оценивая создавшееся после всех переделов положение, газета «Правда» в свое время писала:

 

«В результате земельной революции и раскулачивания, пролетарский и полупролетарский элемент деревни стал «хозяином» наделов в одну-полторы десятины земли без инвентаря или с таким его количеством, которое ни в малой степени не обеспечивало такому «хозяину» производственной самостоятельности. С другой стороны, действительно трудовые хозяйства и хозяйства кулацкого типа, зажиточные подверглись в той или другой степени земельному и инвентарному раскулачиванию и таким образом в громадном проценте потеряли свою былую дореволюционную производительность и товарность, превратившись в хозяйства потребительские, отличавшиеся от бедняцких только большей сытостью»[5].

 

Помимо того, что в общем крестьянские хозяйства измельчали уже в период черного передела, эти измельчание и дробление происходили по другим причинам: Во-первых, в деревню возвращались давно уже порвавшие было с нею рабочие из городов, ввиду царившей в городах безработицы. Во-вторых, в деревне застревали демобилизованные солдаты из армии и, в-третьих, крестьянские дворы дробились из-за волны вспыхнувших после издания советского земельного кодекса 1922 года семейных разделов. Все эти, как пришлые элементы, так и выделившиеся из общего двора члены семей, требовали земли для организации новых хозяйств.

В результате всего этого количество крестьянских хозяйств с 16 миллионов в 1916 году увеличилось в 1924 г. до 24 миллионов с лишним единиц и, как отмечала газета «Экономическая жизнь» от 8 ноября 1924 г., малоземелье, которое большевики обещали ликвидировать, вновь стало неразрешимой проблемой. Наряду с этим обострилась и проблема товарности сельскохозяйственной продукции, так как помещичьи и крепкие высокопродуктивные крестьянские хозяйства были в процессе передела ликвидированы, а вновь образовавшиеся карликовые хозяйства были в подавляющем большинстве хозяйствами чисто потребительского типа, не имевшими почти ровно никаких избытков.

Главным образом по этой причине очень скоро дружественные, казалось, отношения между крестьянством и коммунистической партией и правительством начали переходить в явно враждебные.

 

 

За время первой мировой войны и революционных боев, охвативших все уголки России, а также в результате инспирированного властью черного передела, русское сельское хозяйство было сильно подорвано. Посевная площадь резко сократилась, технические культуры почти совсем выпали из посевного клина, животноводство пришло в полный упадок, сбор хлебов сократился в два-три раза по сравнению с дореволюционным, страна попала в тиски страшного голода. Дневной рацион хлеба в Москве, Ленинграде и других городах, временами сокращался до 100 гр. Нередко вместо хлеба городскому населению выдавался немолотый ячмень или подсолнечные семена. В некоторые же дни в городах не оказывалось вообще никаких продовольственных запасов. Деревня же в это время городу почти ничего не поставляла.

Чтобы хоть как-нибудь снабдить городское население и сражавшуюся на многочисленных фронтах гражданской войны Красную армию, большевицкое правительство прибегает в своей заготовительной политике к крайним мерам.

Декрет Совнаркома от 24 января 1919 г. обязал крестьян продавать государству «продовольственные излишки» по твердым государственным ценам, в 15-20 раз более низким, чем цены свободного рынка.

В обмен на хлеб и прочую сельскохозяйственную продукцию город эпохи гражданской войны ничего крестьянству предложить не мог, так как заводы и фабрики в большинстве случаев стояли, и промышленные, потребительские товары были в таком же дефиците, как и сельскохозяйственные.

Кроме того, крестьянство в массе само было разорено, само сплошь и рядом жило впроголодь, никаких излишков не имело и, конечно, ничего не могло государству дать. Имевшиеся же кое-какие запасы хлеба крестьяне, ничего не получая взамен от города, за бесценок сдавать не хотели. Тогда государственная власть начинает обвинять крестьян в саботаже и укрывательстве якобы имевшихся излишков и прибегает к суровым принудительным мерам. Для заготовок сельскохозяйственных продуктов была установлена система продразверстки. Государство назначало сумму поставок зерна или других сельскохозяйственных продуктов, распределяло ее по отдельным губерниям и областям, а затем область разассигновывала это количество по отдельным районам и деревням. В деревнях же подлежащее сбору зерно или другие сельскохозяйственные продукты раскладывались между отдельными хозяевами. В деревнях эта раскладка производилась с самым активным участием комитетов бедноты, которые сами никаких запасов хлеба не имели и сами получали часть реквизированного у зажиточных крестьян хлеба.

С первых же шагов эти мероприятия советской власти натолкнулись на единодушное сопротивление крестьянства. Тогда власть создает специальные вооруженные продовольственные отряды, которые рыскали по деревням, жестоко расправлялись со всеми сопротивлявшимися и насильственно забирали у крестьян не только запасы, но и все, что можно было забрать. Однако никакие реквизиции, никакие конфискации и карательные экспедиции положительных результатов дать не могли. Хлеба, как и другой сельскохозяйственной продукции в стране было катастрофически мало.

Произвол же продовольственных отрядов, самоуправство и бесчинство властей и комбедов только озлобляли крестьянство и отнимали у него всякую охоту к восстановлению и расширению хозяйства. Крестьяне сознательно начали сокращать посевы, ограничивая их лишь потребностями своей семьи. Миллионы гектаров земли забрасывались и оставались невспаханными. Во многих районах страны одно за другим вспыхивали крестьянские волнения. В 1921 г. восстание подняли также и недовольные политикой правительства кронштадтские матросы.

Вызванное драконовскими правительственными мерами сопротивление крестьянства, как уже отмечено выше, сопровождалось резким сокращением посевных площадей и катастрофическим падением сборов хлеба.

Так сборы хлебов за первые годы революции, в сравнении с дореволюционным периодом, составляли (в миллионах центнеров)[6]:

 

В 1913 г. – 810,0

В 1917 г. – 644,3

В 1919 г. – 333,3

В 1921 г. – 254,8

 

Дальнейшее проведение политики реквизиции и конфискации грозило настоящей катастрофой.

 

Читайте далее в статьях Коллективизация в СССР – причины, Коллективизация в СССР и Колхозы при Сталине.