Ленин и Зиновьев прибыли в Петроград из-за границы поздним вечером 3 апреля 1917. С какими мыслями Ленин ехал в Россию, как он оценивал революцию и в чем заключались его помыслы, может отчасти ответить его «Прощальное письмо к швейцарским рабочим». В нем он писал накануне отъезда:

«Россия крестьянская страна, одна из самых отсталых европейских стран. Непосредственно в ней не может победить тотчас социализм. Но крестьянский характер страны… может придать громадный размах буржуазно-демократической революции в России и сделать из нашей революции пролог всемирной социалистической революции, ступеньку к ней»[1].

Итак победа социализма в России, как в отдельно взятой стране, невозможна – больше того ценность Февральской революции по Ленину отнюдь не заключалась в ее демократических завоеваниях, в открытии пути для широких реформ, но лишь в том, чтобы использовать российское крестьянство как базу для всемирной революции, как «ступеньку» к ней.

Весьма интересно, что первая редакция апрельских тезисов Ленина, записанная Ф. И. Драпкиной на мартовском партийном совещании и прочитанная Лениным утром 4 апреля на хорах Таврического дворца отсутствует (Драпкина наивно восклицает – «почему-то») в IV издании сочинений Ленина[2].

Ленин провозглашает Апрельские тезисы в Петроградском совете рабочих и солдатских депутатов. 4 апреля 1917

В этой первой редакции Ленин еще более остро подчеркнул свою основную мысль из «Письма к швейцарским рабочим»:

«Один Либкнехт стоит дороже 110 оборонцев… если вы сочувствуете Либкнехту и протянете хоть палец оборонцам [речь идет о той части русской революционной демократии, которая оставалась на позициях национальной обороны во время войны], то это будет измена международному социализму»[3].

Историк Е. Понасенков об Апрельских тезисах Ленина

Отсюда проистекал призыв к братанию с немцами на фронте. Но в то время как с немецкой стороны это братание носило характер пропагандной, теперь бы сказали «холодной» войны, с доставкой в русские окопы многочисленной левоэсеровской и по своим лозунгам большевицкой литературы, с русской оно явно имело антигосударственный, антинациональный характер и призыв к нему носил характер помощи отнюдь не Либкнехту, а немецкому генеральному штабу кайзеровской Германии. В своих апрельских тезисах Ленин выдвигал лозунг: «Никакой поддержки Временному правительству». Несмотря на революцию, Ленин, таким образом, призывал к продолжению пораженческой тактики, ища оснований для нее в системе установившегося двоевластия. Выступая теперь против парламентарной демократической республики под лозунгом «Вся власть советам», он полностью раскрыл свой природный антидемократизм, отталкивание от свободы и правовой государственности, ибо в «советы рабочих и солдатских депутатов» депутаты от воинских частей и заводов чаще делегировались чем выбирались (в зависимости от того, какая партия господствовала в том или ином месте), а кроме того, кооптация в советы на базе бывших партийных заслуг, пребывания в ссылке, в эмиграции и т. д., приняла самый широкий характер. Таким образом, лишь меньшинство населения было представлено в советах.

Дабы не быть голословным, приведем выдержку из «Правды» от 22 июня 1917 года, позволявшей себе более объективное отношение к советам тогда, когда они еще не могли служить прикрытием для установления партийной диктатуры над страной:

«Ни для кого не тайна, – писала «Правда» по поводу голосования о наступлении на фронте 18 июня, – что в Петроградском Совете очень и очень неравномерно (и притом заведомо невыгодно нашей партии) 500 тысяч петроградских рабочих имеют в Совете в четыре раза меньше депутатов, чем 150 тысяч (сильно преуменьшенная цифра. – Н. Р.) петроградского гарнизона. Выходит, что 1 солдат имеет столько же избирательных прав, сколько 10-12 рабочих. Ненормальность такого положения признается всеми».

Добавим к этому заявлению «Правды», что, например, служащие тогда трехмиллионного (без гарнизона) Петрограда были представлены в совете в меньшей пропорции, а большей частью не представлены вовсе, равно как и мелкие собственники, интеллигенция, не входившая в состав партий революционной демократии, и многие другие. Что же касается крестьянства, в частности Петроградской губернии, то оно вначале почти совершенно игнорировалось советами.

Еще через два дня, 6 апреля тезисы Ленина были обсуждены на заседании Бюро ЦК. Черновая, единственная сохранившаяся протокольная запись до сих пор не опубликована. Большинство членов ЦК поддержали Л. Каменева, считавшего, что свершилась революция буржуазная и ей надо дать вызреть до конца, прежде чем ставить вопрос о переходе к социализму.

Каменев выступал против тактики «перманентной» революции, к которой по сути дела звали апрельские тезисы Ленина. Как и во всем мартовско-апрельском периоде, Каменева поддерживал Сталин. Сталин заявил, что тезисы Ленина – «это схема, в них нет фактов и поэтому они не удовлетворяют». Как и Каменев он считал, что «на Западе нет ничего», что гарантировало бы в скором времени социалистическую революцию[4].

8 апреля в «Правде» Каменев открыто защищал указанную нами выше резолюцию совещания большевиков и писал:

«Впредь до каких-либо новых решений ЦК и постановлений общероссийской конференции партии эти резолюции остаются нашей платформой, которую мы будем защищать, как от влияния революционного оборончества, так и от критики тов. Ленина»[5].

В тот же день в Петроградском комитете партии было произведено голосование по апрельским тезисам Ленина: из 16 присутствовавших членов ЦК двое были за, один воздержался и 13 голосовали против Ленина.

Даже в своей партии Ленин казался изолированным. Как иронически говорил Плеханов, ни «услужливый» Платтен, доставивший Ленина в Россию, ни хлопотавший за него у немцев Роберт Гримм не заработали своих гонораров.

Н. Суханов (Гиммер), меньшевик, близкий к большевикам, в своих «Записках о революции» говорит о почти полной изолированности Ленина в дни его приезда. Но что только казалось. После своей неудачи в Петроградском комитете, уже на следующий день, 9 апреля, Ленин пишет свою статью «О двоевластии», где на вопрос о Временном правительстве он отвечает – «его надо свергнуть»[6], а днем позже, 10 апреля, в своих тезисах для конференции – «Задачи пролетариата в нашей революции» – объясняет чем должно быть заменено Временное правительство – Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые «не поняты еще и в том отношении, что они представляют из себя новую форму, вернее новый тип государства»[7].

Противники Ленина недооценили главного в апрельских тезисах – указания на возможно быстрый захват власти благодаря существующему положению двоевластия. Это указание, хотя и не сформулированное прямо, было в то же время настолько ясно, что Троцкий сразу разглядел в нем «идейное перевооружение большевиков».

Другой причиной относительно легкой победы приехавших из-за границы Ленина и Зиновьева было сосредоточение их усилий на отстройке аппарата партии. Ленин, как рассказывают многочисленные мемуаристы, отдавал огромное количество времени на личные встречи с новыми членами партии в Петрограде, он старался не пропустить ни одного приезжающего из провинции делегата. Ему и Зиновьеву это было тем легче, что только они были посвящены полностью в состав большевицких кадров 1914 года и знали этот кадр лучше других. Ленин нашел талантливого организатора в лице вызванного им с Урала Я. Свердлова и с его помощью отстроил во дворце Кшесинской настоящий штаб с многочисленными освобожденными работниками. Достаточно указать, что только Военная организация этого штаба или попросту «Военка», как ее называли в то время, имела в своем составе несколько десятков освобожденных работников.

Приведем один из многочисленных примеров. «Сразу же после [апрельской] конференции, – рассказывает один из кронштадтских делегатов, старый большевик В. Панюшкин, – меня вызывают в секретариат ЦК к Якову Михайловичу Свердлову. Получаю от него задание выехать в Тулу... Еду уполномоченным ЦК партии по Тульской и близлежащим губерниям. Везу с собою мощную по тем временам колонну агитаторов и организаторов – около ста кронштадтских моряков». В Новосиле, где Панюшкин хочет издавать газету, хозяин типографии, «анархиствующий эсер» спрашивает Панюшкина – «А деньги есть?» – «Есть, конечно», – отвечает уполномоченный ЦК и «Крестьянская правда» выходит большим тиражом в Тульской губернии. Анархиствующего эсера беспокоила большевицкая газета и он запросил двойную цену. «Приходится платить», – согласился располагавший деньгами уполномоченный ЦК[8].

Уже к маю месяцу лицо старой большевицкой организации, опиравшейся на небольшие группы рабочих и районные организации, созданные такими действительно связанными с заводами людьми, как Шляпников и Залуцкий в Петрограде, Ногин и Ломов в Москве, совершенно изменилось.

Штаб во дворце Кшесинской, располагая многочисленными эмиссарами, главным образом, в Балтийском флоте и среди некоторых частей Петроградского гарнизона, пытался создать в Гельсингфорсе, в Кронштадте и в Петрограде свои собственные ударные части, готовые по первому требованию выйти с оружием в руках на улицу. Среди моряков флота и Кронштадта оказалась значительная прослойка анархистов и эсеров левого толка, которые часто с гораздо большим энтузиазмом готовы были следовать за ленинскими лозунгами, чем многие старые большевики. Среди запасных полков Петрограда (напомним, что их численность в городе и окрестностях доходила до 400 тысяч), ленинские лозунги вызывали поддержку особенно в те периоды, когда Временное правительство требовало посылки маршевых рот на фронт. «Военка» большевиков сумела создать организацию в 180-ом запасном полку, в некоторых частях, расположенных недалеко от дворца Кшесинской, и особенно в 1-ом пулементном запасном полку.

Весьма характерно, что из девяти человек, выбранных в ЦК на Апрельской конференции около половины – Каменев, Ногин, Милютин, Федоров не разделяли взглядов Ленина, не участвовали в непосредственной работе над созданием аппарата партии. Так, например, Ногин вернулся в Москву, Каменев продолжал представлять большевиков в совете. Зато к ленинской группе – Зиновьев, Свердлов, Смилга – присоединился, изменив своим взглядам, Сталин. Таким образом, это узкое ленинское руководство, опираясь на Военную организацию, фактически решало все текущие вопросы.

Мы вовсе не склонны отрицать роль личности в истории, – разумеется, приезд Ленина был решающим фактором в переориентации партии на захват власти. Но не следует забывать, что Ленин привез с собой не только лозунги и тактику этой переориентации, но и, что, может быть, и было решающим, – денежные средства, позволившие ему снова отстроить по своему усмотрению аппарат партии, необходимый для захвата власти. Для того, чтобы объяснить этот бурный рост партийного аппарата, объяснить возможность посылки сотен эмиссаров, типа Панюшкина, во все концы России и на фронт, объяснить, наконец, кипучую деятельность Военной организации большевиков, необходимо остановиться на источниках денежных средств Ленина, на его немецких связях.