Вторжение Наполеона в Россию началось 12 июня (24 июня по новому стилю) 1812 года переходом французской армии через Неман между Ковно (ныне Каунас) и Гродно. (Читайте также статьи Причины Отечественной войны 1812, Отечественная война 1812 – соотношение и расстановка сил.)
Отечественная война 1812. Видеоурок
Наполеон с большей частью своих сил двинулся к Вильне на Барклая-де-Толли, направив в то же время брата своего Иеронима (Жерома), короля Вестфальского, на Багратиона: он хотел быстрым движением разрезать наши армии, чтобы истребить их отдельно одну за другою, и едва в том не успел. По первоначальному плану, составленному прусским генералом Пфулем, главною целью наших действий было дать врагам отпор на границах империи и поразить их при первом удобном случае. Барклай-де-Толли должен был стать твердо в укрепленном лагере на Двине, при Дриссе, и там удерживать главные силы неприятеля, между тем как Багратион с Тормасовым и Чичаговым будет действовать ему во фланг и в тыл. Вследствие чего Барклай-де-Толли сосредоточил свои корпуса в окрестностях Вильны и двинулся прямо на север, для занятия укрепленного лагеря при Дриссе; Багратион расположился у Слонима. Таким образом, желания Наполеона исполнялись: главные армии наши потеряли взаимную связь и отдалились одна от другой на 300 с лишним верст. Между ними стал маршал Даву, занявший Минск многочисленным корпусом;
К счастью, чрезмерное превосходство сил неприятеля внушило опасения насчет возможности остановить его на Двине, тем более что укрепления при Дриссе оказались не вполне надежными. План действий был изменен: решено во что бы то ни стало соединить обе западные армии и только тогда вступить в бой. Барклай-де-Толли потянулся вверх по Двине к Витебску, куда велел спешить и Багратиону. На Двине, для прикрытия Пскова и Новгорода, оставили один корпус графа Витгенштейна, который, укрепившись близ Полоцка, с блестящим успехом исполнил возложенное на него поручение и первый обрадовал Россию победами над врагами. При Клястицах 20 июля он разбил маршала Удино; 5 августа вновь поразил его под Полоцком, а 6 августа сразился с товарищем его Сен-Сиром и принудил неприятеля остановиться на Двине, чем обеспечил Псков и даже Санкт-Петербург.
Не сомневаясь в храбрости войск, император Александр счел нужным заблаговременно прибегнуть к чрезвычайным мерам защиты, на случай неблагоприятного хода войны: на походе к Полоцку 6 июля он подписал воззвание к Москве и манифест ко всему народу о всеобщем вооружении; вслед за тем отправился в первопрестольный град Москву и там, собрав дворянство и купечество, объявил о необходимости поголовного ополчения для усиления действующих армий и для обороны империи.
Ответом Москвы была единодушная готовность пожертвовать всем за царя и царство: дворянство обязалось выставить целые полки; купечество не щадило своих сокровищ; народ требовал оружия, чтобы идти на врагов. Примеру Москвы следовали прочие города с таким пламенным усердием, что император признал достаточным составить ополчение только в 17 губерниях, ближайших к театру войны. За один месяц, на счет дворянства и купечества, вооружилось более 200 000 ратников, готовых умереть за свободу отечества, за честь своего государя.
Между тем военные действия приняли оборот неожиданный. Барклай-де-Толли, отступив к Витебску, стал здесь твердо, с решительным намерением дать генеральное сражение, как только прибудет Багратион, которого ожидал с часу на час, и, чтобы выиграть время для соединения с ним, приказал графу Остерману удерживать неприятеля при местечке Островне. Целый день бесстрашный Остерман сражался с Мюратом. Неприятель ломился как бурный поток, огромными массами; русские орудия были подбиты; целые полки изрублены; Остерман оставался непоколебим среди огня боевого, и на вопрос, что прикажет делать, когда враги более и более усиливались, отвечал хладнокровно: «Стоять и умирать».
Он не уступил ни шагу; на другой день сменил его Коновницын. Вторично завязался жестокий бой; Наполеон ввел в дело почти половину армии, сам распоряжался сражением и к вечеру сломил Коновницына; на третий день очередь дошла до графа Палена, он с равным успехом целые сутки удерживал врагов, изумляя их самих искусством движений и мужеством необыкновенным.
После трехдневной борьбы с отдельными корпусами неприятелю удалось, наконец, добраться до главной русской армии, стоявшей на левом берегу Двины под Витебском: вечером 15 июля развернулись на виду у нее все силы врагов. Наполеон с нетерпением ждал рассвета, предвестника битвы и победы. Войска наши, уже скучая продолжительным бездействием, жаждали боя как пира и столь же нетерпеливо готовились к делу решительному. Сверх всякого чаяния, главнокомандующий отдал приказ – отступать. Армия тихо снялась с лагеря и ночью удалилась в таком порядке, что Наполеон на другой день долго не мог разведать, по какой дороге направила она свой путь, по Московской или Петербургской. В русском лагере ничего не было ни брошено, ни забыто; французы нашли в нем только одного солдата, спавшего под кустом. Следы армии исчезли; после узнал Наполеон, что она потянулась к Смоленску.
Виною неожиданного отступления Барклая-де-Толли было известие, что вторая армия не в силах пробиться к Витебску и идет на Смоленск. Багратион получил повеление поспешить на помощь первой армии в Слониме уже в то время, когда с одной стороны король Вестфальский Жером Бонапарт зашел ему в тыл с Гродно, с другой стороны Даву перерезал ему путь к Витебску, заняв Минск и угрожая поставить его между двух огней. Багратион отразил короля и быстро двинулся на Бобруйск, чтобы оттуда через Могилев и Оршу прямою дорогою выйти на Витебск. Даву, следуя кратчайшим путем, предупредил его в Могилеве. Русские пошли напролом, и в тот самый день, когда Барклай-де-Толли располагался на Двине, под Витебском, с нетерпением ожидая прибытия второй армии, она сражалась за 200 верст от него, на берегах Днепра, под Могилевом, при Салтановке.
Бой был жестокий; русские колонны, предводимые Раевским и Паскевичем, нападали с мужеством неимоверным, но не в силах были вытеснить многочисленного, равно храброго неприятеля из крепкой позиции. При всем том Даву считал себя счастливым, что успел отбиться, и целых пять суток не трогался с места, ожидая нового нападения. Багратион между тем переправился за Днепр, с искусством скрыл свои движения и суворовским маршем через Мстиславль достиг Смоленска. Там соединился он с первой армией и подчинился Барклаю-де-Толли как лицу, облеченному полным доверием государя, хотя в чине был старше своего товарища и неоднократно в прежние походы имел его под своим начальством.
Читайте далее – Смоленское сражение 1812 года.
По произведениям выдающегося дореволюционного историка Н. Г. Устрялова.
