Начало правления Алексея Михайловича

Кротким, благоразумным правлением отец Алексея Михайловича, Михаил Федорович, достиг той цели, для которой государственные чины призвали его на царство: прекратив все споры за московскую корону, примирив партии, враждовавшие внутри отечества, восстановив власть закона, он утвердил свою династию, так что, казалось, не было перерыва между поколением Ивана Калиты и домом Романовых. Главный вопрос был решен, но к началу царствования Алексея Михайловича многое оставалось еще неоконченным: продолжительные войны, истощив казну, вынудили правительство ввести разные налоги, обременительные для низших сословий, со всех произведений, сельских и городских, взимались тягостные пошлины в разных видах, установлены откупы, обогащавшие не столько казну, сколько людей частных высшего сословия. Вкрались, сверх того, многочисленные злоупотребления: люди знатные, пользуясь прежними неустройствами, закрепили за собой целые слободы и посады в городах, избавили их от общественных повинностей и дали им средства отбить промыслы у других городских обывателей. Значительные поместья перешли, вопреки постановлениям прежних государей, в ведение монастырей и, подобно отчинам боярским, пользовались многими выгодами, которых не имели земли государственные. При многочисленных изъятиях, при разных льготах, дарованных частным лицам и обществам, не было равенства ни в платеже податей, ни в суде и расправе. Купечество в первые годы Алексея Михайловича роптало явно на гостей иноземных, присвоивших исключительное право беспошлинной торговли и захвативших в свои руки всю внутреннюю промышленность. В кругу людей знатных наконец обнаруживался дух вражды по расчетам местничества. Одним словом, хотя прежние партии замолкли, дух мятежа исчез и все сословия изъявляли беспредельную преданность к дому Романовых, но по стечению обстоятельств внутри государства господствовало общее неудовольствие.

В начале правления Алексея Михайловича не менее затруднительны были и внешние дела. Еще не решен был окончательно вопрос о правах Швеции и Польши на русские области, отторгнутые Сигизмундом III и Густавом Адольфом. Конечно, договорами Столбовским и Поляновским Россия отказалась от древних владений своих по Днепру и при Балтийском море, но Швеция и Польша так неправильно присвоили их, потерянные земли так были необходимы для безопасности России, что мы не могли забыть своей утраты, и невыгодное положение поставляло нас в неминуемую неприязнь к соседям. Малороссия наконец, родная нам по вере и языку, искони подвластная потомству Рюрика, умоляя защиты русского правительства от притеснения поляков, грозила вовлечь нас в войну тяжкую и в случае согласия, и в случае отказа. Преждевременная смерть, унесшая Михаила в цветущих летах, не допустила его решить столь важные вопросы, с которыми соединялась судьба нашего отечества. Он оставил их сыну своему, царю Алексею.

С именем царя Алексея Михайловича потомство привыкло соединять идею государя мудрого, деятельного в устройстве внутреннем, счастливого в делах внешних. Так судят о нем, не зная вполне его деяний, чем более современных свидетельств обнаруживается, тем справедливее становится приговор потомства. Наследовав от отца своего державу, еще не исцелившуюся от ран, нанесенных ей самозванцами и вероломными соседями, бессильную внутри, слабую извне, носившую в недрах семена неустройств, взаимного борения сословий, без всякого веса в политической системе западных государств, даже без надежного оплота против неприязненных соседей, ожидавших только случая вновь ограбить и унизить ее, мудрый Алексей Михайлович оставил своим преемникам государство сильное, благоустроенное, с явным перевесом над опаснейшей соперницей Польшей, со всеми средствами к господству над европейским севером, уважаемое на западе, грозное на востоке и юге.

 

Боярин Морозов и Соляной бунт 1648

Великие таланты царя Алексея Михайловича обнаруживались не вдруг: начало его правления предвещало времена беспечного Феодора. Вступив на престол 16 лет, юный царь не занимался делами государственными, все время проводил в путешествиях по окрестным монастырям или в соколиной охоте, любимой им до страсти. Кормилом государства правили бояре, главой их был Борис Морозов. Успев приобрести доверенность Алексея Михайловича как воспитатель его, Морозов еще более приблизился к престолу, сочетавшись браком с младшей сестрой царицы Марии Ильиничны, первой супруги государя, из рода Милославских, и хотел быть вторым Годуновым, но мог равняться с ним разве одним честолюбием. Насколько Годунов умел заслужить всеобщую признательность мудрым правлением, настолько Морозов навлек на себя всеобщую ненависть ненасытным корыстолюбием. Окружив престол своими родственниками и клевретами, он скрывал от государя бедствия народные, не думал облегчать их, даже присоединил к ним новые: ввел тягостные налоги, в особенности на соль,отдал в откуп многие необходимые для общежития предметы. Более всего роптал народ на лихоимство судей и с негодованием смотрел на каменные палаты людей приказных. Естественные бедствия, неурожай, голод, падеж скота, частые пожары привели народ в ярость: в Москве вспыхнул страшный мятеж – соляной бунт 1648 года. Чернь до того озлобилась, что, растерзав двух сановников, дерзнула требовать головы Морозова. Царь Алексей Михайлович для спасения своего любимца сам вышел к народу и ласковой речью укротил недовольных. Морозов был удален, столица успокоилась, но зло распространилось по всему государству. Волнение Москвы отозвалось во многих городах. Около четырех лет оно обнаруживалось беспрестанно то в той, то в другой стороне, сильнее всего мятежи были в Новгороде и Пскове (1650). Новгородцы едва не умертвили своего митрополита Никона,и только твердость этого знаменитого святителя могла образумить их. Псков усмирен был силой оружия, причем пролито много крови. При светлом уме, при добром сердце царь Алексей Михайлович постиг истинные причины народных бедствий, не стал вверяться любимцам, во все вникал сам и обратил самое заботливое внимание на государственное устройство.

 

Реформы Алексея Михайловича

Две главные мысли руководили Алексеем Михайловичем в делах внутренних: 1) он желал искоренить многообразные злоупотребления, вкравшиеся со времен самозванцев, 2) старался ввести во всем порядок, согласие, все основать на законе, утвердить добрую нравственность, влияние веры. Он не вводил, подобно великому сыну своему, почти ничего нового, не изменял форм управления, не заботился о народном образовании науками и искусствами, вообще усердно держался прародительских обычаев и уставов, но каждой отрасли тогдашней гражданской деятельности указывал место, давал направление, назначал круг действия. Постоянно следуя системе стройного единства и порядка, он не довольствовался, подобно предшественникам, отдельными узаконениями, но все явления государственной жизни охватывая во всем объеме, издавал целые уставы, где главные случаи были предусмотрены и определены законом.

Прежде всего царь Алексей старался устроить правосудие как главный источник общественного порядка. Немедленно после московского мятежа государь повелел земскому собору, составленному из лиц духовных и светских, рассмотреть прежние законы, дополнить их, исправить и ввести в общее употребление. Воля Алексея Михайловича была исполнена князьями Одоевским и Волконским с двумя дьяками. В два месяца с половиной они совершили великий труд: с редкою отчетливостью рассмотрели главные случаи суда гражданского и уголовного, привели их в ясную систему, определили все виды преступлений и каждому из них назначили соразмерное, по тогдашним понятиям, наказание. Выборные из всех сословий, призванные государем для великого царского и земского дела,слушали составленный Одоевским и Волконским свод законов, нашли его соответствующим цели и одобрили. Этот свод напечатан и введен в государстве под именем Соборного уложения Алексея Михайловича. Основанием его служила великая мысль, которую поняли в Западной Европе не ранее XVIII века: государь объявил, что суд для всех лиц и званий должен быть единым. Впоследствии, когда опыт указал необходимость некоторых перемен в законодательстве, Уложение было дополнено так называемыми новоуказными статьями; важнейшею из перемен было смягчение смертной казни для уголовных преступников. Алексей Михайлович однако не довольствовался одним изданием законов: он хотел, чтобы их свято исполняли, и принял на себя трудную обязанность непосредственного блюстителя правосудия, каждый обиженный имел к нему свободный доступ и мог бить челом на неправый суд. Сохранилось предание, что в Коломенском селе, где более всего любил жить царь Алексей, перед дворцом, против царской спальни, стоял жестяной ящик. Как только вставал государь от сна и подходил к окну, являлись челобитчики и, поклонившись до земли, опускали в ящик жалобы, которые потом приносили государю.

Вместе с тем Алексей Михайлович обратил внимание на другой не менее важный предмет. После всеобщей переписи земель и дворов при Михаиле Федоровиче прошло более 20 лет. Многие поместья перешли от законных владельцев к незаконным, люди сильные отняли земли у слабых, в самих городах вельможи закрепили за собой целые посады и слободы, сверх того, отчины монастырские и боярские пользовались многими льготами, вследствие дарованных им тарханных грамот. Вообще не было соразмерности в повинностях, так что вся тягость налога падала на земли государственные. Царь Алексей Михайлович постепенно уничтожил эти неудобства: составлены вновь писцовые книги, которые служили единственным средством к определению законного права на отчины и поместья; земли, неправильно присвоенные частными людьми и монастырями, возвращены законным владельцам; посады и слободы, приписанные к людям знатным, для уклонения от повинностей, обращены в государственные; тарханные грамоты, дававшие исключительные льготы немногим людям, к подрыву общего благосостояния, большей частью были уничтожены.

Царь Алексей Михайлович. Конец 1670-х

 

Та же мысль о соразмерном уравнении прав и обязанностей побудила Алексея Михайловича даровать важные преимущества торговому сословию. Русское купечество постоянно было опорой престола: во время тягостных войн оно не щадило своих богатств на пользу государственную, и правительство царя Алексея всегда находило в усердии городов средства к исполнению своих намерений. Но обязанное значительными повинностями, торговое сословие было затрудняемо в своих оборотах двумя важными неудобствами: исключительными правами иноземцев и внутренними таможнями. Иноземные купцы, преимущественно английские, получив при Иване Грозном многие выгоды перед русскими, в царствование Михаила Федоровича присвоили право беспошлинной торговли внутри государства. Они завели конторы в Москве, Новгороде, Пскове, Архангельске, Вологде, Ярославле, имели деятельных агентов в других городах и, располагая огромными капиталами, при свойственной им смелости и предприимчивости, захватили в свои руки весь сбыт нашей промышленности. Сверх того, действуя, по выражению современников царя Алексея, скопом и заговором, они покупали русские товары самой ничтожной ценой, свои же продавали безмерно дорого. Русские купцы находились в полной от них зависимости и не могли с ними соперничать именно потому, что англичане торговали беспошлинно. Они же, отправляя товар из города в город, везде, на реках, на дорогах, на мостах, при выезде, при въезде, на каждом шагу, встречали таможни и заставы, где должны были платить пошлины за провоз, за склады, за сани, за вес, за продажу и прочее. Таможни, собиравшие пошлины частью для казны, частью для монастырей, частью для помещиков, были отдаваемы на откуп. Легко вообразить, как страдала промышленность и как бедственно было положение торговца. Алексей Михайлович, вняв жалобам русского купечества, устранил оба неудобства: англичанам повелел объявить, что за многие неправды они должны удалиться из внутренних городов России и торговать только у Архангельска, с платежом пошлин, наравне с другими купцами иностранными, права и обязанности которых впоследствии, в 1667 году, определены торговым уставом Алексея Михайловича. Внутренние таможни по деревням, на мостах и перевозах были уничтожены; оставлены только в городах, где собиралось, исключительно в пользу казны, при продаже товара по 10 копеек с рубля.

Заботясь о порядке внутри государства, царь Алексей Михайлович столь же ревностно заботился о внешней безопасности его: города пограничные были укреплены; на южных пределах основаны крепости; армии дано лучшее устройство; люди, обязанные ратной службой и содержавшие себя на собственный счет, уравнены поместьями и отчинами; многим назначено постоянное жалованье; призваны из-за границы опытные офицеры для обучения наших ратей воинскому искусству по европейскому образцу; умножены полки драгунские и рейтарские; усилена артиллерия; увеличено число стрельцов; издан воинский устав, в котором подробно объяснены все обязанности людей ратных, все роды движений и приемов. (Напечатан в 1647 году, под заглавием: Учение и хитрость ратного строения пехотных людей, со многими чертежами. По некоторым признакам, эта книга переведена с немецкого.) Вообще в образе войны в царствование Алексея Михайловича мы начали ещё больше подражать европейцам, но состав войска оставался прежний: исключая стрельцов, не было постоянной рати, воины, по окончании похода, сложив оружие, обращались к сельским занятиям.

Добрая нравственность народа также была предметом постоянной заботы Алексея Михайловича. Собственным примером подавая высокий образец жизни семейной и гражданской, царь Алексей требовал строго и от поданных исполнения гражданских обязанностей. Не довольствуясь многими постановлениями о благочинии, он старался пресечь один из главнейших источников разврата – пьянство. Ненавидя его, подобно Годунову, Алексей Михайлович принял меры еще более строгие: решительно запретил существовавшее дотоле вольное курение вина и пива, повелев в одних городах и главных селах открыть кружечные дворы от казны, с тем чтобы горячительные напитки продавались только в известные сроки в умеренном количестве.

 

Алексей Михайлович и патриарх Никон

Не менее достопамятны меры Алексея Михайловича к лучшему устройству церкви. Не уступая ни одному из своих предшественников в ревностном благочестии, царь Алексей желал, чтобы святая вера была исповедуема во всей чистоте, чтобы люди духовные служили примером для мирян и православие царствовало во всем государстве. Он нашел весьма сотрудника в патриархе Никоне. Сын нижегородского крестьянина, по любви к монашеской жизни отрекшийся от мира и суровыми добродетелями достигший звания игумена одной из Белозерских пустынь, Никон в самом начале царствования Алексея Михайловича успел обратить на себя внимание государя умом, даром слова и молвой своих добродетелей. Благочестивый Алексей с первого свидания так полюбил его, что велел ему остаться в Москве со званием архимандрита Новоспасского монастыря, часто беседовал с ним и дозволил докладывать себе обо всех беспомощных, сиротах или утесненных неправосудием. Вскоре Никон был посвящен в Новгородские митрополиты с правом иметь надзор за гражданскими сановниками, а после смерти патриарха Иосифа возведен на степень патриарха и был осыпан царскими милостями, которых вполне был достоин. В том и другом звании Никон оказал пламенное усердие к престолу: управляя Новгородской митрополией, он, с опасностью собственной жизни, укротил мятеж, грозивший важными последствиями. По советам кружка ревнителей православного благочестия, в котором участвовали многие будущие враги Никона (Аввакум, Стефан Вонифатьев, Иван Неронов) новый патриарх установил в церквях благолепие, ввел живописные иконы, учредил согласное, партесное пение. Никон со строгость, часто доходившей до жестокости, наблюдал за нравственностью служителей церкви, с не меньшей строгостью смотрел и за государственными сановниками. Самым важным его делом, однако, было предпринятое без должной осмотрительности исправление церковных книг, которые малосведущие справщики Никона не столько исправили, сколько испортили. Не обладая должным образованием, они огульно предпочитали при исправлении книг великорусским текстам греческие и малорусские. Но эти последние тексты далеко не всегда были точнее наших отечественных, а зачастую страдали и от порчи католическими и протестантским влияниями, сильно возросших в Малороссии и эллинских областях к XVII столетию. Многие книги исправлялись печатниками Никона по нескольку раз. Уже исправленный однажды текст затем менялся ими вновь – к сильному недоумению русских поборников православия. Однако молодой неопытный Алексей Михайлович в первые свои годы питал полное доверие к честолюбивому Никону, принимая его сварливость и неуживчивость за ревность о вере. Царь даровал патриарху Никону несудимую грамоту, или право управлять безотчетно духовным ведомством, кроме дел уголовных.

 

Внешняя политика Алексея Михайловича

Высокая мысль руководила царём Алексеем Михайловичем в делах внешней политики: подобно Дмитрию Донскому, Ивану III, Ивану Грозному, он понимал необходимость и возможность восстановить Русскую землю в древних ее пределах, сосредоточить ее в одно целое и кончить вековой спор России с Польшей за Литовское княжество для блага обеих держав. Царь Алексей действовал в этом смысле так постоянно и верно, что ровно за 100 лет до Екатерины II, едва не присоединил к России большую часть Польши. Мысль о приобретении для новой, московской России земель прежней Руси Киевской усилилась в самом начале его правления. Еще не вступая в борьбу с соседями, присвоившими наши земли, с Польшей и Швецией, Алексей Михайлович принял титул обладателя всех северных стран, отчича и дедича,давая тем знать, что не думает отказаться от достояния своих предков, и ждал только справедливого повода к разрыву с соседями. Этот повод доставила ему Малороссия, с судьбой которой тесно связаны все действия его внешней политики.

В начале царствования Алексея Михайловича бедствия Малороссии достигли крайнего предела: все, что даровал ей Стефан Баторий, было отнято; земли перешли в руки польских помещиков; казаки утратили все свои преимущества и были сравнены с крестьянами; в судах царствовала явная несправедливость; деньги находились в руках жuдов; города лежали в развалинах; более всего страдала церковь православная: польское правительство решилось или обратить всех обитателей Малороссии в унию, или передать их в жертву татарам. Утратив самую надежду на лучшую долю, Малороссия молила государя Московского, как единственного защитника, о своем спасении. В 1625 году казаки через Киевского митрополита Иова искали покровительства Михаила Федоровича и получили отказ: царь жалел о злосчастной доле своих единоверцев, но не хотел начать новой войны с Польшей, испытав в прежних войнах только неудачи. Царь Алексей Михайлович был смелее: считая своей обязанностью восстановить Русскую землю в древних ее пределах, он ждал только удобного времени к исполнению мысли, руководившей политикой прежних государей. Это время, наконец, настало. Россия успокоилась от внутреннего волнения, могла смелее действовать в делах внешней политики и вступить в борьбу со всяким соперником; Малороссия, между тем, одушевленная умом и храбростью Богдана Хмельницкого,напрягала последние усилия к свержению тягостного ига.

 

Восстание Богдана Хмельницкого

Знаменитый Хмельницкий был сыном Чигиринского сотника, убитого в сражении с турками под Цецорой. В 1620 близ Прута; там сражались казаки под знаменами Жолкевского, который погиб со своим войском. Богдан взят был в плен турками и получил свободу года через два, при размене пленных. В молодых годах он учился в Киеве, потом у иезуитов и хорошо знал латинский язык. Настоящее имя его было Зиновий: Богданом назвал его крестный отец, князь Сангушко. Хмельницкий наравне с другими казаками терпел насилие от польских помещиков. Чигиринский подстароста Чаплинский отнял у него землю, покушался убить его самого. После тщетных стараний найти удовлетворение судебным порядком он подал жалобу Владиславу и получил в ответ, что король не в силах помочь ему и что он может искать управы собственной саблей, о чем Владислав писал и к наказному гетману на жалобы других казаков. Между тем Чаплинский похитил его жену и публично наказал плетьми любимого сына.

Всё это было в начале царствования на Москве Алексея Михайловича. Хмельницкий помнил королевское слово и решился отомстить за себя и отчизну. По примеру всех недовольных он удалился в Запорожскую Сечь, на зов его стеклись запорожцы, хан Крымский Ислам-Гирей, раздраженный отказом сейма в платеже обыкновенной дани, прислал ему сильное подкрепление. Хмельницкий надеялся на восстание Малороссии, терзаемой поляками, и не обманулся. Двукратное поражение польских войск (1648), при Желтых водах и под Корсунем (в Киевской губернии), ободрило унывший народ, он ополчился поголовно. Несколько тысяч польских шляхтичей и жuдов, угнетавших Малороссию, были жертвой народной злобы. Неустройства Польши после смерти Владислава благоприятствовали успехам Хмельницкого: провозглашенный гетманом запорожского войска и всей Малороссийской Украины на обеих сторонах Днепра, он одерживал победу за победой. Важнейшей была победа над самим королем Яном Казимиром, преемником Владислава, при Зборове (1649). Здесь, окруженный казаками и татарами, король согласился возвратить все прежние права Малороссии; удалить из пределов ее поляков, жuдов, иезуитов; даровать полную свободу последователям греко-российской церкви не только в Малороссии, но и во всем великом княжестве литовском; митрополиту же киевскому дозволить присутствовать в сенате наравне с римскими епископами. Положено сверх того, чтобы число казаков простиралось до 40 000. Они со своей стороны обязались жить мирно и оберегать пределы Польши. Московское правительство Алексея Михайловича уже тогда внимательно следило за происходившими на Украине событиями.

Варшавский сейм, подтвердив в общих выражениях мир с казаками, не думал исполнять Зборовский договор 1649, так как одно из главных условий его, о праве киевского митрополита присутствовать в сенате, было отвергнуто. Угадывая коварство поляков и ожидая грозы, Хмельницкий спешил обезопасить себя союзами с соседями: без ведома короля вел сношения с государем Московским Алексеем Михайловичем, с королем шведским, с ханом крымским, с султаном турецким, с господарем молдавским, с князем трансильванским. Взаимная недоверчивость, еще более ненависть народная были поводом сперва к возобновлению частных битв, между отдельными отрядами, вскоре ко всеобщей войне. Ян Казимир вторично принял начальство над многочисленным войском и, получив от папы освященное знамя с мечом для истребления иноверцев, двинулся в Малороссию. Хмельницкий в союзе с ханом крымским встретил его под Берестечком на берегах Стыри и, после кровопролитной сечи, из-за малодушного бегства татар проиграл битву (1651). Богдан снова собрал сильную дружину, но счастье ему изменило – после нескольких неудачных сражений он вступил в переговоры с польскими военачальниками, Потоцким и Радзивилом. Мир заключен при Белой Церкви. Решено было: казакам состоять из 20 000 и жить только в Киевском воеводстве; гетману их быть в зависимости от коронного гетмана; с соседями не общаться, жuдам по-прежнему предоставить право откупов, польским помещикам возвратить малороссийские земли. Алексей Михайлович и вся Великороссия сильно скорбели по поводу неудач малороссийских православных.

Договор Белоцерковский вовлек Малороссию в те же бедствия, от которых она страдала и раньше. Поляки считали ее по-прежнему верной добычей и начали теснить ее обитателей. Казаки, получив дозволение жить только в Киевском воеводстве, при недостатке земли, не имели средств содержать себя, толпами удалялись в Московскую Украину, к верховьям Донца и Оскола, основали там слободы (из которых возникли Харьков, Изюм, Сумы, Ахтырка) и под именем слободских казаков, признали себя подданными московского царя Алексея.

Хмельницкий недолго мог терпеть угнетение своей отчизны. Но, уже испытав жестокий урок под Берестечком, он видел невозможность избавить Малороссию собственными силами и, не надеясь ни на хана крымского, ни на турецкого султана, в 1652 году отправил к царю Алексею Михайловичу посольство ударить челом православному государю со всем Запорожьем.

 

Соединение Украины с Россией

Если Густав Адольф заслужил признательность современников и потомства участием в судьбе германских протестантов, тем более права имел Алексей Михайлович вступиться за Украину и добиваться её соединения с Россией: не говоря уже о побуждениях веры, без пощады преследуемой поляками, о единоплеменности народа, о единодушном желании казаков быть в подданстве царя православного, самая безопасность России требовала, чтобы государь принял под свое покровительство Украину; в противном случае она могла признать над собой власть султана: ибо ненависть ее к польскому игу была так беспредельна, что она хотела лучше подружиться с непримиримыми врагами, крымскими татарами, и отдаться туркам, чем быть в зависимости от поляков. Следовательно, Россия и Алексей Михайлович должны были опасаться весьма невыгодного соседства турок, которых она постоянно старалась отдалить от своих пределов. К этому присоединилось и личное оскорбление царя Алексея польским правительством, оставившим, вопреки договору, без наказания многих польских сановников, писавших с явным неуважением ко двору Московскому. (В 1650 полномочные послы обоих дворов в Варшаве между прочим постановили: виновных в прописке царского титула наказать; книги, напечатанные в Польше, предосудительные для России, истребить; самозванца Анкудинова, называвшего себя сыном царя Дмитрия, выдать. Варшавский двор не исполнил ни одного из этих условий.)

Еще прежде заключения Зборовского договора, в 1648 и 1649 годах, Хмельницкий умолял Алексея Михайловича принять Украину под свою высокую руку. Поражение под Берестечком заставило его еще усерднее желать покровительства Москвы. Царь Алексей, предвидя тяжкую войну, хотел, чтобы все государство приняло участие в столь великом деле, и предложил просьбу Хмельницкого на рассуждение земскому собору. Выборные чины из всех сословий, светских и духовных, объявили единогласно, что если король не сделает удовлетворения московскому двору в справедливых жалобах и не облегчит участи казаков, быть Украине за Россией. Алексей Михайлович принял на себя долг посредника: Хмельницкому советовал примириться с Польшей; Казимиру через торжественное посольство объявил, что он согласен забыть личные обиды, в которых не получал удовлетворения, если польское правительство даст мир Украине, избавит ее от Унии, оставит в покое православную церковь и исполнит все условия Зборовского договора 1649. Польские сенаторы отвечали Алексею Михайловичу упреками на столь справедливое предложение, говорили, что двор московский не имел никакого повода требовать наказания виновных в оскорблении царской особы, что Хмельницкий есть бунтовщик, не заслуживающий никакой пощады и что Уния должна господствовать на Украине по-прежнему. После такого ответа царь Алексей не хотел долее медлить и объявил Малороссии, что он согласен принять ее в свое подданство. Вслед за тем царский боярин Бутурлин отправился в Переяславль и там, на казацкой раде, 8 января 1654 года привел Хмельницкого со многими старшинами к присяге. За ним все полки малороссийские на обеих сторонах Днепра, числом 17, поклялись без всякого прекословия соединиться с Россией и быть в вечном подданстве у царя православного. (Полки были: Чигиринский, Белоцерковский, Корсунский, Черкасский, Каневский, Уманский, Брацлавский, Киевский, Паволоческий, Винницкий, Кронивенский, Переяславский, Черниговский, Нежинский, Миргородский, Прилуцкий, Полтавский.) Царь Алексей Михайлович жалованной грамотой подтвердил все льготы, дарованные Стефаном Баторием, дозволил казакам избирать гетмана, иметь свой суд и расправу, своих старшин и урядников и определил число казаков до 60 000. Таким образом, не пролив капли крови, Алексей Михайлович, опираясь на свои права, возвратил отечеству древнюю область его и принял титул государя всея великия и малыя России, но право владеть ею надлежало еще утвердить оружием.

 

Война Алексея Михайловича с Польшей

Казимир, узнав о подданстве Малороссии российскому государю, объявил ему войну. Царь Алексей, предупреждая врагов, спешил нанести Польше решительный удар. Многочисленное войско, более 200 тысяч, вступило в земли, подвластные Казимиру, четырьмя армиями: главные силы, под личным начальством Алексея Михайловича, двинулись к Смоленску; боярин Шереметев устремился на литовско-русские города по Двине; князь Трубецкой – на Могилев; казаки – на города северские. Блестящий успех был следствием решительных мер, принятых царём Алексеем. Города литовские, не имея ни средств, ни охоты обороняться против русских войск, один за другим сдавались им. Тщетно коронный гетман Радзивил старался удержать быстрое стремление царя и воевод его, пораженный двукратно близ Орши и Шклова князьями Черкасским и Трубецким, он удалился к Неману, оставив все пространство между Березиной и Десной во власти русских. Менее чем в полгода они овладели Смоленском, Могилевом, Полоцком, Витебском со всеми окрестными городами, и только моровая язва, распространившаяся по всему государству, остановила быстрые успехи нашего оружия.

Между тем Польша обратила на себя оружие не одного Алексея Михайловича, но и другого врага, не менее опасного. После отречения шведской королевы Христины от престола Ян Казимир, как единственная отрасль знаменитого дома Густава Вазы, приняв титул короля шведского, навлек на себя месть преемника Христины, Карла X, который, помышляя единственно о славе завоевателя, о лаврах Густава Адольфа, искал только предлога к разрыву с каждым из своих соседей. Ян Казимир не мог быть опасным для него соперником, по ненависти шведов к Сигизмунду III и его детям, но Карл с величайшей радостью принял вызов и устремился на Польшу с намерением, покорив ее, присвоить господство в Северной Европе. В один поход он завоевал все польские области на левом берегу Вислы, овладел Варшавой, Краковом и загнал Казимира в Силезию. Курфюрст Бранденбургский охотно согласился содействовать Карлу, чтобы сбросить несносное для его честолюбия звание вассала польского, и соединил свои войска со шведскими. Поляки, поражаемые при каждой встрече, предложили Карлу королевскую корону, которой он впрочем не принял.

Польша была в оцепенении. Пользуясь слабостью ее, русские войска, снова предводимые самим Алексеем Михайловичем, заняли без боя Минск, Ковно, Гродно, Пинск, Вильну и почти все Литовское княжество. Между тем Хмельницкий с царским воеводой Бутурлиным опустошил Волынь и Галицию до самого Люблина. Изгнанный из королевства, Ян Казимир прибегнул к хитрой политике и завязал с Алексеем Михайловичем коварно-обманные переговоры. На съезде в Вильне польские послы сулили: 1) признать царя Алексея Михайловича королем польским при жизни Казимира, по смерти которого русскому государю вступить на польский престол; 2) Белоруссию и Малороссию присоединить к Московскому государству; 3) последователям православной и римской веры в польских областях предоставить полную свободу богослужения; 4) Унию искоренить; 5) обещалось также, что поляки до «окончательного соединения с Россией» не станут без согласия царя Алексея заключать мир и вступать в войны с соседями. Таким образом то русско-польское соединение, которого добивались поляки в Смутное время, но на началах своей гегемонии над Россией, теперь, казалось, было суждено совершить царю Алексею Михайловичу – и уже путём русского преобладания над Польшей.

 

Война Алексея Михайловича со шведами

Неискушённый, ещё очень молодой царь Алексей Михайлович, поверил обману польско-иезуитской дипломатии короля Казимира, сенаторов его и дружественной тем католической Европы. В этом обмане утверждал его и Никон, а также московские вельможи-западники, в первую очередь знаменитый Афанасий Ордин-Нащокин. Считая уже Польшу своей собственностью, Алексей Михайлович спешил избавить ее от Карла и, оставив малочисленные отряды в Литве, начал войну со шведами. Царь Алексей обратил победоносные войска свои на занятую Швецией Лифляндию. Динабург, Кокенгаузен, Дерпт и другие города сдались царю, одна Рига держалась. Между тем король датский, опасаясь честолюбия Карла, также объявил ему войну, курфюрст бранденбургский разорвал союз со Швецией и примирился с Казимиром, обещавшим ему полную независимость, император Леопольд I, не желая со своей стороны видеть в Карле X второго Густава Адольфа, объявил его врагом империи. Окруженный со всех сторон неприятелями, Карл обратил свое оружие на того из них, кто более мог вредить самой Швеции, и вступил в упорную борьбу с королем датским, оставив Польшу в покое. Она оправилась в своих силах. Казимир после жестоких поражений при всеобщем неустройстве королевства так возненавидел заботы правления, что помышлял единственно о сложении с себя тягостной короны, видел невозможность самобытного существования Польши и желал искренно дружбы царя Алексея Михайловича. Но сейм, постоянно волнуемый партиями, в особенности интригами королевы, думавшей предложить престол французскому принцу Конде, теперь открыто нарушил заключенный лишь для обмана Алексея Михайловича Виленский договор и возобновил войну с Россией, чтобы отнять занятые русскими войсками города в Малороссии и Литовском княжестве. Алексей, объявив войну Швеции единственно для спасения Польши от Карла шведского, спешил примириться с ним и договором в Валиесаре прекратил военные действия на 3 года, удержав завоеванные города в Лифляндии, до заключения вечного мира. Вслед за тем объявлен разрыв с Польшей. Вновь началась утомительная восьмилетняя борьба царя Алексея, ознаменованная победами польских вождей, неудачами русских воевод, но заключившаяся выгодным для нас миром, который утвердил перевес России над Польшей. Главную роль в этой войне играла Малороссия.

 

Малороссия после смерти Хмельницкого

Союзник Алексея Михайловича Богдан Хмельницкий кончил жизнь вскоре после Виленского договора. Крепкая при нем единодушием, одушевленная желанием свергнуть ненавистное иго, после смерти избавителя своего, Малороссия постоянно была раздираема партиями. Предметом интриг и кровавых споров было гетманское достоинство. Со времен Хмельницкого оно стало гораздо почетнее и прибыльнее, чем прежде: гетман имел способы приобрести несметные богатства, считал себя вправе сноситься с соседними государями, управлять Малороссией самовластно и казнить смертью подчиненных. Избрание его зависело от казаков, каждый смелый честолюбец мог надеяться получить булаву гетманскую, искатели являлись один за другим беспрестанно – резались друг с другом, отдавались на покровительство то Алексея Михайловича, то польского короля, обманывали обоих и накликали месть на свою отчизну. Следуя внушениям единственно честолюбия, не дорожа благом своей родины, многие из них, вопреки всем расчетам здравого ума, считали возможным самобытное существование Малороссии в виде отдельного государства, неподвластного ни России, ни Польше, и, добиваясь чести быть независимыми владетелями ее, нередко, впрочем ненадолго, успевали обольщать казаков несбыточными надеждами. В стремлении к этой цели каждый из них сперва старался заслужить доверие и благосклонность двора московского и под личиной усердия к Алексею Михайловичу, склонял на свою сторону обитателей Малороссии, не желавших ничего, кроме покровительства царя православного. В то же самое время за Днепром обыкновенно являлся другой гетман, поддерживаемый поляками, начиналась кровавая борьба, гетман, утвержденный московским двором, в надежде одолеть совместника, передавался на сторону поляков с выгодными для себя условиями. Соперник его, оставленный польским правительством, объявлял себя подданным царя Алексея Михайловича, находил всеобщее усердие в обитателях Малороссии, одолевал предателя, в свою очередь изменял России и уступал место другому честолюбцу. Неминуемым следствием такой безрассудной политики было беспрерывное волнение Малороссии, опустошаемой в годы правления Алексея Михайловича поляками, казаками, русскими, татарами. За пять лет после смерти Хмельницкого являлось до 12 гетманов. Сперва начался спор между Выговским и Юрием Хмельницким, сыном Богдана. Первый успел заслужить доверенность московского двора, при помощи его вытеснил соперника и передался полякам в надежде быть владетельным князем Малороссии. Казаки выгнали его за дружбу с Польшей и провозгласили Юрия Хмельницкого, который, подобно Выговскому, присягнув сначала Алексею Михайловичу и потом, передавшись Польше, в свою очередь был вытеснен другими честолюбцами, следовавшими той же политике. Из них наиболее замечательны Брюховецкий и Дорошенко: первый утвердился на левой стороне Днепра в зависимости от России; второй на правой как присяжник Польши, но скрывая в душе безрассудный замысел, давший повод вмешаться в дела Малороссии Оттоманской Порте.

При таком положении дел Малороссия, переходя из рук в руки, отдаваясь то России, то Польше, поддерживала войну между царём Алексеем Михайловичем и поляками. Казалось, спор будет бесконечен. В первые четыре года перевес был на стороне Польши. Безопасная от Швеции, дружная с крымскими татарами, она устремила все свои силы на Россию и одержала многие значительные победы. Войска Алексея Михайловича, стоявшие в Литве, на Волыни и в Украине, были разбиваемы по частям. Виной наших неудач было местничество воевод и истощение государства неимоверными усилиями в первой войне с Польшей. Царские воеводы, по расчетам родословным, питая взаимную зависть, действуя без общего плана, выдавали друг друга. Так, Выговский, воспользовавшись несогласием князя Трубецкого с Ромодановским, нанес первому жестокое поражение под Конотопом, второму под Нежиным. Вслед за тем Чарнецкий разбил Хованского недалеко от Слонима, за ним Долгорукого и очистил от русских войск всю Литву, кроме Вильны, которая, желая остаться в подданстве Алексея Михайловича, несколько раз отражала от своих стен самого короля. Между тем Шереметев, действовавший в Волыни, был окружен Любомирским под Чудновым и положил оружие: следствием этого поражения была измена Юрия Хмельницкого, предавшего в руки поляков Малороссию. Потери наши в первые четыре года польской войны так были значительны, что Алексей Михайлович спешил прекратить споры со шведским королем для устремления всех сил на поляков и договором в Кардисе (1661) отказался от всех завоеваний в Лифляндии, уступив даже те города, которые оставлены были за Россией перемирным трактатом в Велиесаре.

 

Медные деньги и Медный бунт

Не имея ни одного отличного полководца, который мог бы равняться дарованиями с Чарнецким, Любомирским, Вишневецким и другими польскими вождями, прославившими царствование Яна Казимира, Алексей Михайлович не находил искусства и в ближних боярах, заведовавших внутренним управлением. Изнурительные войны, при неоднократных опустошениях России моровой язвой, истощили казну. Для поправления расстроенных финансов советники царя Алексея прибегли к странным мерам: велено пустить в ход медные деньги одинаковой величины, формы и ценности с серебряными. Сначала они пошли в оборот и года два держались в цене, но как только народ заметил, что серебряная монета исчезла, и возродилось подозрение на корыстолюбие многих сановников, скупавших ее для собственных выгод, курс на новые деньги быстро начал понижаться, так, что за 12 и 15 рублей медных давали рубль серебра. (В 1657 и 1658 медные деньги ходили наравне с серебряными, в 1659 рубль серебром был дороже рубля медью на 3 копейки, в 1660 – 20 копеек, в 1661 – 70 коп., в 1662 – 12 рублей.) Неминуемым следствием такой несоразмерности была дороговизна жизненных припасов, распространился всеобщий ропот, в Москве обнаружился ужасный мятеж – «медный бунт» (1662), с трудом укрощенный Алексеем Михайловичем силой оружия, причем несколько тысяч человек лишилось жизни. Самая отмена медной монеты разорила вконец многие сотни семейств. Внутреннее изнеможение препятствовало успехам войны с Польшей. При всем том Алексей Михайлович не унывал от неудач и твердо стоял за свои права, за свою честь. Неустройства Польши облегчили ему средства кончить войну за Малороссию к выгоде России.

 

Продолжение войны с поляками

Польша, невзирая на временные военные неудачи царя Алексея, на воинские дарования Чарнецкого, быстро утратила перевес, приобретенный ею в первые четыре года. Она достигла высшей степени внутреннего расстройства. Никогда польские сеймы не были так бурны, своеволие магнатов так необузданно, фанатизм так беспределен, как в царствование Яна Казимира, когда один депутат мог уничтожить постановление целого сейма, сказав только не позволяю, если был не согласен с общим мнением. (Это право называлось liberum veto; оно укоренилось в Польше с 1652 года.) Рокоши, или восстания, недовольных против правительства были беспрерывны. Латинское духовенство явно проповедовало войну против диссидентов, или иноверцев. Нельзя обвинять Казимира в тех бедствиях, которые терзали Польшу в его правление: он был государь добрый, храбрый, дальновидный и пожинал только то, что посеяли его предшественники, в особенности Сигизмунд III.

Угадывая безнадежное состояние королевства, его неизлечимые недуги, он торжественно сказал сейму, что поляки сами погубят свое отечество, что Польша рано или поздно будет добычей соседей, что Россия, Австрия, Пруссия разделят ее по частям и уничтожат ее самобытность. Поляки не верили прозорливому государю, не хотели прекратить своих междоусобий и, с величайшим трудом соединившись под королевское знамя, чтобы спасти Юрия Хмельницкого, теснимого в Малороссии воеводой Алексея Михайловича Ромодановским. Но едва ляхи перешли Днепр с гордым намерением сокрушить Россию, оставили короля и удалились восвояси под предлогом неуплаты жалования. Любомирский начал открытую войну с Казимиром и так озаботил его, что король упустил Малороссию из вида.

Пользуясь бездействием Польши, занятой мятежом Любомирского, рати Алексея Михайловича снова успели овладеть Полоцком, Витебском, Динабургом и всеми городами малороссийскими на левом берегу Днепра, где новый гетман Брюховецкий, вытеснив искателей булавы, согласился признать себя в безусловном подданстве Российскому государю. Царь Алексей Михайлович мог бы теперь довершить удар и возвратить все Литовское княжество, если бы совершенно постороннее войне обстоятельство не отвлекло его отдел внешней политики. То было несогласие с патриархом Никоном.

 

Ссора Алексея Михайловича с Никоном

С обширным умом соединяя суровый до излишества нрав и неуступчивый характер, Никон вооружил против себя всех царедворцев беспредельным доверием государя, еще более взыскательным надзором за их поступками, строгостью укоризны, отчасти и неуместным тщеславием. Алексей Михайлович долго был недоступен наушникам, любил патриарха как друга, поручал ему во время польских походов свое семейство, советовался с ним обо всех делах важных. Своенравие Никона доставило завистникам случай низринуть его. Осыпанный царскими милостями, патриарх дерзнул огорчить государя по поводу самого ничтожного случая. В 1658 году, 4 июля, грузинский царевич Теймураз был угощаем при царском дворе. Никон, не получив приглашения, послал во дворец спросить о причине стольника своего: тот поссорился с окольничим Хитрово; Никон грозил и требовал удовлетворения. Алексей Михайлович отвечал ему собственноручным письмом, что он рассмотрит дело. Патриарх, подождав с неделю, разгневался и, торжественно в Успенском соборе сказав народу, что он более не пастырь, удалился в Воскресенский монастырь.

Там Никон единственно по внушению оскорбленного самолюбия говорил смело про двор, про царицу. Этого мало: в пылу негодования он написал оскорбительное для самого Алексея Михайловича письмо к греческим первосвятителям. Дерзкие речи его были доведены до сведения царя; письмо перехвачено. Многочисленные враги Никона, светские и духовные, спешили очернить его. Патриарх легко мог бы возвратить утраченную милость доброго государя, если бы изъявил смирение. Вместо того он стал действовать еще высокомернее, торжественно проклинал врагов и, самовольно явившись в Москве, невзирая на прежнее отречение от патриаршего престола, спорами с сановниками царя Алексея в Успенском храме произвел столь сильное впечатление в народе, что надлежало опасаться серьезных беспорядков, обыкновенных в тогдашнее время. Уже возникала соблазнительная распря о пределах власти царской и патриаршей. Алексей Михайлович постиг всю опасность и спешил подавил зло в самом начале – он просил вселенских патриархов рассудить его с Никоном. Первосвятители Александрийский и Антиохийский прибыли в Москву, нарядили суд и на торжественном соборе (1666–1667) из светских и духовных чинов признали Никона виновным в оскорблении царской особы, в излишнем властолюбии, в непристойных поступках: он был лишен сана и сослан в Белозерский Ферапонтов монастырь в звании монаха. (После кончины Алексея Михайловича Никон был переведен в Кириллов монастырь, откуда новый царь Федор Алексеевич дозволил ему возвратиться в Воскресенский. Никон умер на дороге туда, в Ярославле, в 1681 году.) Неблагоразумные поступки Никона озаботили Алексея Михайловича на целых три года, и именно в то время, когда внешняя политика требовала всего внимания государя. Обязанный успехами первой войны с Польшей личному предводительству, устранявшему все споры о местничестве, царь Алексей теперь не решался отлучаться из Москвы и вести войска свои к победам.

 

Андрусовский договор 1667

Занятые внутренними неустройствами, русские и поляки вели войну слабо и неоднократно предлагали мир. Переговоры тянулись целых три года и, вероятно, при неуступчивости обеих сторон продлились бы еще несколько лет, если бы вмешательство Турции в дела Малороссии не ускорило развязки. Поводом к тому было безрассудное честолюбие правобережного гетмана Дорошенко. С 1665 года Малороссия разделялась Днепром на две половины: левая сторона, признавая гетмана Брюховецкого, была в подданстве России; правая, избрав вождем Чигиринского казака Петра Дорошенко, находилась в зависимости от Польши. Оба гетмана, по обыкновению, питали непримиримую ненависть и старались вытеснить друг друга. Брюховецкий, в надежде удержаться помощью России, ублажал московский двор, принял сан боярина, женился на дочери Шереметева, допустил наместникам Алексея Михайловича наложить поголовную подать на казаков. Дорошенко стремился к иной цели другими путями: решительнее всех предшественников считая возможным самобытное существование Малороссии в виде отдельного государства, неподвластного ни Польше, ни царю Алексею, по примеру Молдавии и Трансильвании, он успел взволновать казаков мечтой о полной независимости. Мужество в боях, пылкий нрав, увлекательный дар слова, порывы к необузданной воле, все согласовалось с тогдашним расположением умов, и казаки привыкли смотреть на Дорошенко как на второго Богдана Хмельницкого. Вооружая против себя и Россию и Польшу, для вернейшего успеха он обратился с просьбой к султану принять Малороссию в покровительство Порты. Султан, занятый войной в Кандии, не хотел развлекать своих сил, однако же обещал прислать войско. Переговоры Дорошенко не могли укрыться ни от московского двора, ни от варшавского. Предугадывая грозу и не видя надежды удержать Малороссию, Казимир спешил примириться с Алексеем Михайловичем. Договор был заключен (1667) в Андрусове на следующих условиях: 1) прекратить неприязненные действия на 13 лет 6 месяцев, между тем условиться о вечном мире; 2) Смоленску и Северскому княжеству остаться за Россией; 3) Полоцк, Витебск и города южной Лифляндии, занятые русскими войсками, возвратить Польше; 4) Малороссию разделить на две половины: полкам на левой стороне Днепра быть под властью Алексея Михайловича, на правой в зависимости от Польши; 5) Киев возвратить Польше через два года; 6) запорожцам состоять под покровительством обеих держав с обязанностью оберегать пределы их от татар и турок.

Андрусовский договор, избавив Россию от тягостной войны с Польшей и доставив ей значительные выгоды, из которых главнейшей было расширение пределов ее по самый Днепр, не успокоил Малороссии. Казаки с горестью услышали, что государь отказался от Заднепровской Украины, что самый Киев должен быть возвращен полякам. (Неточное исполнение поляками Андрусовского договора побудило Алексея Михайловича удержать Киев. Варшавский двор, после многократных домогательств, отказался от него в 1686 году.) Более всего не нравились условия договора честолюбивому Дорошенку и митрополиту Иосифу Тукальскому: первый помышлял о господстве над всей Малороссией; второй опасался прежнего гонения православной церкви униатами. Ропот распространился и по Русской Украине, где носилась молва, поддерживаемая Нежинским епископом Мефодием, что двор Алексея Михайловича ведет переговоры с варшавским об уступке Польше всей Малороссии. Дорошенко восстал явно против условий Андрусовского договора, объявил Казимиру, что ни он, ни казаки не хотят слышать о повиновении Польше, что полякам не владеть Киевом, и предложил царю Алексею принять его в подданство со всей Малороссией, как было при Хмельницком. Алексей Михайлович советовал ему смириться. Дорошенко восстал и на Россию как союзницу ненавистной Польши, склонил на свою сторону Брюховецкого надеждою турецкого покровительства и коварным обещанием признать его гетманом всей Малороссии. Брюховецкий рад был случаю избавиться от русских воевод, которых Алексей Михайлович назначил наместниками в малороссийские города, произвел всеобщий мятеж в подвластной ему Украине и спешил встретить, как друга, хитрого Дорошенка, который велел его схватить и предать в жертву разъяренной черни, а сам провозгласил себя гетманом всей Малороссии, независимым от Польши и России.

 

Восстание Разина

Никогда не было в Малороссии столь ужасного волнения. Оно отозвалось на Дону и по Волге. Буйные головы запорожские, вероятно, подстрекаемые Дорошенко, с намерением развлечь наши силы пробрались на Дон, возмутили там целые станицы, которые правительство Алексея Михайловича старалось унять от грабежей, провозгласили атаманом удалого казака донского Степана Разина и бросились к берегам Волги, где этот злодей за несколько лет перед тем испытал удачу разбоя. В 1668 году Разин ограбил окрестности Астрахани и, разорив несколько городов персидских при Каспийском море, едва не вооружил на Россию шаха, но потом получил прощение. Предводительствуя сильным скопищем, Разин взял приступом Царицын и Астрахань, распустил молву, что защиты его ищет мнимый сын Алексея Михайловича, царевич Алексей, с патриархом Никоном, что он идет освободить крестьян от помещиков, и взволновал все Приволжье. Саратов сдался мятежнику, который с 200 000 шел уже к Нижнему Новгороду, ознаменовав свой путь неописуемыми злодействами. В Астрахани от руки воровских казаков соратника Стеньки, Василия Уса, погиб смертью мученика митрополит Иосиф.

Волнение южных и восточных пределов могло быть для России и Алексея Михайловича тем опаснее, что султан турецкий уже собирал войска для поддержания Дорошенка. Благоразумные меры правительства прекратили неустройства прежде, чем турки появились в Малороссии. Спокойствие в Украине было восстановлено без труда: государь уверил обитателей ее, что он не предаст их полякам. Дорошенко же союзом с неверными возбудил против себя негодование и должен был удалиться за Днепр; казаки охотно согласились признать гетманом полковника Многогрешного, усердно преданного престолу. Долее упорствовали сообщники Разина, но мужественная оборона Симбирска боярином Шереметевым остановила распространение мятежа по Волге, а деятельность других воевод Алексея Михайловича, разбивавших отряды Разина по частям, в особенности боярина Милославского, овладевшего Астраханью, так ослабила злодея, что он был выдан правительству и получил достойную казнь. Строгость наказания усмирила Дон и Приволжье.

 

Борьба с турками

Между тем гроза, которую и царь Алексей, и Польша равно старались отклонить, разразилась в Заднепровской Украине, не коснувшись наших пределов. Ненависть обитателей ее к польскому владычеству обнаружилась с такой силой, что, утратив надежду на присоединение к России, они решились признать покровителем своим лучше турецкого султана, чем польского короля, и охотно стекались под знамена Дорошенка, видя в нем единственного избавителя от ненавистного ига. Магомет IV спешил воспользоваться столь благоприятными обстоятельствами в надежде утвердить свою власть не только в Малороссии, но и в Польше, где царствовала всеобщая анархия, по случаю отречения Казимира от престола. Многочисленное войско турецкое под личным предводительством султана со всей крымской ордой вступило в польские пределы. Падение Каменца Подольского, осада Львова и опустошение многих городов до того устрашили преемника Казимира Михаила Вишневецкого, что, опасаясь потерять все королевство, он предложил султану мир и согласился на весьма тягостные условия: договором в Бучаче король обязался платить туркам ежегодно дань и уступить им Малороссию. Правда, варшавский сейм, по удалении Магомета, считавшего войну конченной, не подтвердил Бучачского договора, и польский полководец Ян Собесский, возобновив войну, разбил неприятелей под Хотином. Но полякам не удалось вытеснить турок из занятых ими городов в Польской Украине. Началась жестокая борьба.

Заднепровская Малороссия, осыпанная пеплом городов, облитая кровью несчастного народа, неоднократно обращалась к царю Алексею Михайловичу с убедительной просьбой спасти ее от турок и поляков. Государь, уже недовольный Польшей за неоднократное нарушение Андрусовского договора, за явную неприязнь, за упорное уклонение от вечного мира, вознегодовал на нее еще более после того, как слабое правительство ее, постоянно утесняя казаков, допустило туркам вмешаться в дела Малороссии. Очевидно было, что султан, овладев Польской Украиной, не оставит в покое и Русской. Безопасность государства обязывала Алексея Михайловича принять участие в стране, которая так усердно желала быть ему подвластной и которую польский король так равнодушно предал в добычу туркам. В 1674 году царь Алексей объявил заднепровским казакам, что он согласен принять их в подданство. Все десять полков, находившихся за Днепром, с радостью присягнули ему, оставили Дорошенка и признали гетманом всей Малороссии Самойловича.

Утверждая свою власть за Днепром, Алексей Михайлович предвидел, что ни король, ни султан, не оставят его спокойным обладателем. Он не страшился войны с обоими совместниками и ревностно готовил свои меры. Но смерть пресекла его жизнь в то самое время, когда надлежало решить и участь Малороссии и запутанные отношения России к Польше и Турции.

 

Читайте также статьи: Царь Алексей Михайлович – промышленность и торговля, Царь Алексей Михайлович – дипломатия

 

При написании статьи использована глава «Алексей Михайлович (1645–1676)» из книги Н. Г. Устрялова «Русская история до 1855 года»