220. Состояние Франции в XVIII веке
Три четверти XVIII в., протекшие от смерти Людовика XIV до начала революции (1715–1789), были заняты двумя царствованиями – Людовика XV (1715–1774) и Людовика XVI. Это было временем всего развития просветительной литературы, но вместе с тем и эпохой потери Франциею прежнего значения в делах международной политики и полного внутреннего разложения и упадка. Система Людовика XIV привела страну к совершенному разорению под бременем тяжелых налогов, громадного государственного долга и постоянного превышения государственных расходов над доходами (дефицита). Реакционный католицизм, одержавший победу над протестантизмом после отмены Нантского эдикта, и королевский абсолютизм, убивший все учреждения страны, но сам подчинившийся влиянию версальской придворной знати, продолжали господствовать во Франции и в XVIII веке, в то самое время, как страна была главным очагом новых идей, а за её границами государи и министры действовали в духе просвещенного абсолютизма.
Людовик XV
И Людовик XV, и Людовик XVI были люди беспечные, не знавшие иной жизни, кроме придворной жизни своего Версаля, и в общем оба ничего не сделали для улучшения положения дел в стране. До середины XVIII века все французы, желавшие преобразований и ясно понимавшие их необходимость, возлагали свои надежды на королевскую власть, как на единственную силу, которая была бы в состоянии произвести реформы; так думали и Вольтер, и физиократы. Когда, однако, общество увидело, что ожидания его были напрасными, оно стало, наоборот, относиться к этой власти отрицательно, и в нем начали распространяться идеи политической свободы, выразителями которых были Монтескье и Руссо. Это сделало задачу французского правительства еще более трудною. Если в других государствах правительства эпохи просвещенного абсолютизма встречали противодействие со стороны защитников старины, т.е. со стороны дворянства и духовенства, то во Франции правительству, кроме такой оппозиции, приходилось иметь дело и с недовольством тех общественных классов, которые желали преобразований. Это была именно зажиточная и образованная буржуазия. Сначала она-то и стремилась лишь к реформам, не затрагивавшим существа королевской власти, но потом именно в ней распространилось желание политической свободы. В общем, положение дел в конце царствования Людовика XV и при Людовике XVI было такое: правительство охраняло старину, чем вызывало неудовольствие громадного большинства нации, но если случалось, что некоторыми частными мерами власть задевала интересы привилегированных, вступала с ними в борьбу и прибегала против них к суровым мерам, то вызывала этим неудовольствие и в остальной нации, осуждавшей такие меры с точки зрения нарушения ими общественной свободы.
221. Эпоха регентства
В начале царствования Людовика XV (правнука Людовика XIV) за его малолетством Францией управлял как регент в качестве ближайшего королевского родственника герцог Филипп Орлеанский. Эпоха регентства (1715–1723) прославилась легкомыслием и развращенностью представителей власти и высшего общества. В это время Франция пережила сильное экономическое потрясение, еще более расстроившее дела, которые и без того были в печальном положении. В Париж приехал шотландец Джон Ло, составивший себе миллионное состояние разными денежными аферами, и предложил регенту поправить французские финансы. Его система заключалась в том, чтобы государство, пользуясь кредитом нации, пустило в обращение бумажные деньги в большем количестве, чем в казне имеется звонкой монеты, и тем оживило торговлю и промышленность. Регент принял этот чисто меркантилистический проект, построенный на той идее, что богатство страны – в деньгах, и Ло начал осуществление своего плана, который при этом все более и более расширялся. Добыв громадную сумму денег путем выпуска в свет большого количества особых денежных бумаг (акций), он основал королевский банк, который стал выпускать билеты, принимавшиеся в казну наравне с настоящими деньгами. Потом Ло начал расширять операции этого банка, соединив с ним монопольную торговлю в обеих Индиях, получив право чеканки монеты, взяв на откуп разные налоги, табачную монополию и т. д. По мере расширения операции, выпускались новые и новые акции, и поступало в обращение все большее и большее количество банковых билетов. Сначала акции имели громадный успех в публике, и цена их увеличивалась в 30–40 раз против объявленной стоимости. Всем обществом, преимущественно же высшими сословиями овладела биржевая горячка: для покупки акций с целью их перепродажи с барышом продавались и закладывались земли, дома, драгоценности. Многие на этом действительно обогащались, но наступил момент, когда грандиозное предприятие стало обнаруживать всю свою непрочность; едва только правительство ограничило размен банковых билетов на звонкую монету ввиду недостаточности последней, как в обществе началась паника, и все стали спешить продавать свои акции, не желая, однако, брать за них банковые билеты. Это повлекло за собою разорение множества частных лиц, но равным образом лопнуло и все предприятие. Среди разорившихся было очень много аристократов, которые и нравственно унизили себя во время этой погони за легкой наживой. Конечно, полное крушение королевского банка, – его акции и билеты потеряли всякую ценность, – не могло не отразиться на финансах самого государства, а авторитет власти не мог не пострадать вследствие того, что казна успела погасить очень большую часть своих долгов билетами, которые оказались потом ровно ничего не стоящими. Впрочем, легкомысленного и развращенного регента это мало беспокоило.
Портрет Джона Ло, финансового афериста эпохи Людовика XV. Ок. 1715-1720
222. Людовик XV
Когда Людовик XV пришел в совершенный возраст, он сам мало интересовался и занимался делами. Он любил одни светские развлечения и с особенным вниманием относился только к придворным интригам, поручая дела министрам и руководясь при их назначении и смещении капризами своих фавориток. Из последних своим влиянием на короля и своими безумными тратами особенно прославилась маркиза Помпадур, вмешивавшаяся в высшую политику. В Войне за Австрийское наследство Франция была против Марии Терезии, но когда императрица написала всесильной маркизе письмо, назвав ее любезной кузиной, Людовик XV стал на сторону Австрии и защищал её интересы в новой войне (Семилетней). Маркиза Помпадур поддерживала министра Шуазеля, который вступил в борьбу с иезуитами, и уничтожение этого ордена во Франции произошло не без её содействия. Лучше всего характер Людовика XV выражается в двух приписываемых ему фразах: «после нас – хоть потоп», и «будь я на месте моих подданных, я стал бы бунтовать».
Людовик XV. Портрет работы ван Лоо
223. Борьба с парламентами
Конец царствования Людовика XV ознаменовался борьбою с парламентами. Людовик XIV держал парламенты в полной покорности, но, начиная с регентства герцога Орлеанского, они стали опять вести себя независимо и даже вступать в споры с правительством и критиковать его действия. В сущности члены этих судебных палат, покупавшие и продававшие или получавшие по наследству свои места, были ярыми защитниками старины и врагами новых идей, что и доказали сожжением многих литературных произведений XVIII в., но их независимость и смелость по отношению к правительству делали парламенты весьма популярными в нации, правительство же не решалось отнимать у этой судейской аристократии её должности, на которые смотрело, как на частную собственность. Только в начале семидесятых годов оно пошло на эту последнюю меру, но выбрало самый неудачный повод. Один провинциальный парламент возбудил дело по обвинению в разных беззакониях против местного губернатора (герцога Эгильона), считавшегося «пэром Франции» и потому бывшего подсудным лишь парижскому парламенту. Обвиняемый пользовался расположением двора, и Людовик XV велел прекратить дело, но столичный парламент, сторону которого приняли и все провинциальные, объявил такое распоряжение противным законам, признав вместе с тем невозможным отправлять правосудие, если суды будут лишены свободы. Тогда министр юстиции (канцлер) Мопу сослал непокорных судей и заменил парламенты новыми судами, в которых сделаны были важные улучшения (1771). Эти суды, однако, получили кличку «парламентов Мопу», и только один Вольтер одобрил уничтожение старых парламентов. Общественное раздражение было так сильно, что когда Людовик XV умер, то его преемник поспешил восстановить старые парламенты.
Рене Никола Мопу, канцлер Людовика XV