Времена Агафокла

 

Борьба партий в Сиракузах

Единодушие, восстановленное в освобожденных Сиракузах патриотизмом Тимолеона, держалось недолго. Люди, соединившиеся для борьбы против общих бедствий, имели очень резкую разницу между собою по происхождение, степени просвещения и образу жизни, потому прочное примирение не могло скоро установиться между ними. Возобновилась борьба между аристократическою или олигархическою партиею, состоявшею из старых граждан, богатых людей, землевладельцев, и демократами, поддерживаемыми массою новых граждан, бедняков, не имевших земельной собственности. Политические клубы (гетерии) разгорячали страсти, вырабатывали программы своих партий, руководили их действиями; из этого необходимо должны были возникнуть междоусобия. Вскоре по смерти Тимолеона, аристократическая партия овладела правлением в Сиракузах и поставила гражданские права в зависимость от происхождения и имущественного ценза. Это дало возможность появиться новым тиранам, а толпы наемников, необходимых сиракузянам для войны с карфагенянами и туземцами южной Италии, готовы были служить каждому предприимчивому военачальнику, желавшему силою захватить владычество над гражданами, чуждавшимися военного дела, привыкшими жить в удобной обстановке и предаваться чувственным наслаждениям.

Сицилия и Южная Италия во времена Агафокла

Автор изображения - FlankerFF, сайт Википедия

 

 

Захват тирании Агафоклом

Одним из колонистов, поселившихся по приглашение Тимолеона в освобожденных Сиракузах, был уроженец Регия, живший несколько лет в подвластном карфагенянам городе Термах, человек бедный. Сын его Агафокл, красивый и сильный юноша, занимался ремеслом горшечника, но приобрел расположение богатого сиракузского гражданина Дамаса, сопровождал его в походе на Акрагант, выказал тут ум и храбрость и был сделан начальником небольшого отряда. Вскоре после того Дамас умер. Агафокл женился на его вдове, приобрел женитьбою большое состояние и родственные связи в кругу аристократов; честолюбивый и энергический, он стал приобретать влияние, навлек на себя подозрение главных людей олигархической партии, Сосистрата и Гераклида, державших при помощи наемников массу народа в повиновении себе, хотел низвергнуть их, потерпел неудачу и бежал с своими приверженцами из Сиракуз; его осудили на смерть, как мятежника, послали вооруженных людей отыскать и убить его. Он со своими товарищами уехал в южную Италию, стал там вождем наемников, приобрел на службе Кротону и Таренту репутацию искусного полководца. Между тем олигархия в Сиракузах была низвергнута, вожди её были изгнаны. Агафокл вернулся в родной город, стал интриговать, терпел неудачи в своих замыслах, но успел заслужить доверие демократов; ловко воспользовавшись раздорами партии, которые дробились на разные враждебные между собою отделы, и, дав клятву не предпринимать ничего во вред правам народа, он был назначен «военачальником и охранителем спокойствия» до восстановления согласия между гражданами. Он принял на службу к себе множество бессовестных, отчаянных людей, скитавшихся бесприютными, освободил преступников, содержавшихся на работе в каменоломнях, и тоже принял их на службу, набрал воинов из других наглых бедняков. Кончив эти приготовления к задуманному делу, он созвал наиболее богатых и влиятельных граждан на совещание о государственных делах; по данному им знаку, его разбойнические отряды бросились на них и умертвили их всех. Потом пошли убивать членов аристократического клуба Шестисот, и убили всех, не успевших спастись бегством [317 г.].

Два дня и две ночи длились в несчастном городе неистовые свирепости. Разбойники Агафокла врывались в дома богатых граждан, убивали мужчин, насиловали девушек и молодых женщин, грабили. Было убито до 4000 приверженцев прежнего правительства, их родственников и всяких других богатых людей, чье имущество привлекало разбойников; бежавшие в храмы были выводимы оттуда и убиваемы. По окончании убийств было изгнано тоже до 4000 граждан; их имущество было поделено между Агафоклом и его шайкой. «Такие злодейства», говорит Диодор, «совершали в мирное время, в родном городе, греки над греками, родные над родными, глухие к голосу природы, религии, презирая совесть и богов».

После этого кровопролития Агафокл стал владыкою Сиракуз. Он был так уверен в повиновении бессильной или же участвовавшей в его злодействе массы, что осмелился разыграть роль благородного друга народа, прикрыть свое властолюбие маскою демократических намерений и скромности. Он объявил в собрании граждан, что, освободив их от врагов и предателей, он возвращает им верховную власть, желает сложить с себя бремя управления, сойти в ряды простых граждан, и просит собрание передать власть военачальника кому‑нибудь другому. Он не ошибался в расчете. Едва он кончил речь, все, обогатившиеся убийством и грабежом, закричали, что он должен не покидать их, принять на себя управление государством. Он долго отказывался; его упрашивали; наконец собрание провозгласило его военачальников и правителем с неограниченною властью; он покорился всеобщему желанию народа.

Первым делом его по захвате владычества было облегчить положение бедных граждан: он роздал им конфискованные земли, уничтожил долговые обязательства, сделал другие распоряжения, полезные для бедняков. Он отличался от прежних тиранов простотою образа жизни и некоторыми хорошими качествами. Чуждый корыстолюбия, он употреблял государственные доходы не на свое обогащение, а на усиление флота и войска, на приобретение запасов оружия, привел в порядок финансы. Он сохранил свои простонародные привычки, жил скромно, не окружал себя царским двором, не держал телохранителей, и все желающие имели свободный доступ к нему. Говорят, что на обеде у него подле золотой и серебряной посуды всегда стояла глиняная, в напоминание о том, что он был горшечником. Его простонародная шутливость нравилась массе, и он забавлял своих собеседников мимическим искусством, с каким умел передразнивать людей.

 

Война Агафокла с изгнанниками

Изгнанные или бежавшие сиракузские аристократы были ожесточенными врагами Агафокла; они соединились с аристократами Гелы и Мессаны, поселившимися в Акраганте, и при тайной помощи карфагенян делали из Акраганта набеги на сиракузские владения. Но между ними были раздоры, вредившие успеху их действий. Они призвали спартанского царя Акротата с отрядом наемников. Он опозорил имя Спарты своею алчностью и развратом, предательски убил за обедом важнейшего из изгнанников, Сосистрата, навлек на себя такую ненависть войска, что оно хотело побить его камнями, и он едва спасся, бежав ночью. Союзники сиракузских изгнанников потеряли надежду победить тирана, искусного полководца; они прекратили войну, заключили при посредничестве Гамилькара мир [314 г.], по которому Селинунт, Гераклея и Гимера возвратились под владычество карфагенян, а другие греческие города Сицилии подчинились гегемонии Сиракуз.

 

Война Агафокла с Карфагеном (312–306 гг. до Р. Х.)

Карфагенское правительство было очень недовольно этим миром, сделало Гамилькару выговор за то, что он не умел воспользоваться благоприятными обстоятельствами, и стало готовиться к возобновлению войны, надеясь покорить враждующих между собою сицилийских греков. Сиракузские изгнанники продолжали, под предводительством Динократа, войну с Агафоклом. Это благоприятствовало намерению карфагенян. Сильный флот перевез их разноплеменное войско в Сицилию [312 г.]. У Агафокла, кроме сиракузских граждан, было 10,000 наемников; он имел более 3,000 человек конницы. Но враг далеко превосходил его силами. При всем своем искусстве, он был разбит в сражении у Гимеры (или у Экнома) [310 г.] и принужден поспешно отступить в Сиракузы; карфагеняне покорили принадлежавшие ему города Гелу, Камарину, Леонтины, Тавромений и осадили Сиракузы с моря и суши. Казалось, что приближается час наказания злодею, который когда покорял Гелу и другие города, совершал в них такие же свирепости, какими установил свое владычество над Сиракузами. Покинутый греческими союзниками, ненавидимый всеми друзьями свободы, закона и порядка, он, казалось, должен был погибнуть; в Сиракузах уже начинался голод. Но Агафокл задумал дело, беспримерное по отчаянной отваге. С безжалостностью греческого тирана, он подготовил экспедицию, о цели которой никому не говорил. Он хотел напасть на карфагенян в их собственной стране, меж тем как их военные силы заняты осадою Сиракуз. Мы приведем рассказ Диодора о том, как снарядил он шестьдесят кораблей, с которыми неожиданно ушел из Сиракузской гавани для нападения на Карфаген, остававшийся без войск.

Агафокл назначил своего брата, Антандра, главнокомандующим в Сиракузах, оставил ему часть войска, а для своей экспедиции отобрал самых лучших воинов, разделил их на отряды, велел им взять оружие, всадникам велел взять также седла и узды, чтоб они могли сесть на коней, когда захватят табуны (он не брал с собою лошадей). А чтобы сиракузяне не восстали против него по его отъезде, он разделил воинов, родственных между собою, братьев от братьев, отцов от сыновей: одних оставил в Сиракузах, других взял с собою. Чтобы восполнить недостаток в деньгах, он отнял деньги сирот у их опекунов, говоря, что лучше опекунов сумеет пустить эти деньги в выгодный оборот и возвратить сиротам с прибылью, когда они достигнут совершеннолетия; сделал займы у купцов, взял драгоценные вещи из храмов, отнял у женщин дорогие уборы. Заметив, что богатые люди негодуют на эти насилия, он в народном собрании сказал, что очень жалеет о бедствиях предстоящей осады, и посоветовал удалиться из города всем, не желающим переносить эти страдания, позволил им взять с собою все имущество. Богатые и враждебные ему граждане пошли из города; он отправил своих наёмников в погоню за ними и велел умертвить всех их. – Он освободил и взял в службу рабов, способных сражаться.

 

Высадка Агафокла в Африке и его победа над карфагенянами

Кончив приготовления, Агафокл выждал время, когда карфагенские триеры ушли из гавани ловить суда, везшие хлеб осажденному городу, и поспешно отплыл. Враги не догадывались об его намерении, стали готовиться к сражению; потому корабли Агафокла успели уйти несколько вперед от них; усиленно действуя веслами, греки совсем ушли от погнавшихся за ними карфагенян и через семь дней пристали к африканскому берегу в местности, где были каменоломни, близ города Аспида (иначе, Клупеи). Войско вышло на берег в виду неприятеля, вытащило корабли на землю [310 г.]; устроив на холме укрепленный стан, остатки которого долго были заметны, Агафокл увенчал свое рискованное дело поступком, полным отчаянной отваги. Однажды утром он явился перед войском в жреческом облачении, объявил изумленным воинам, что дал обет принести корабли в жертву богиням‑покровительницам Сиракуз, Деметре и Коре, взял из руки служителя факел и зажег свой корабль, велел другим следовать его примеру. Запылало пламя; трубачи заиграли боевой гимн, и воины подняли радостный крик, давая богиням обеты новых жертв при возвращении на родину. Мост, соединявший войско с Сицилиею, был теперь уничтожен; единственным спасением была победа. Но энтузиазм, с каким воины смотрели на сожжение кораблей, сменился унынием при раздумье об опасностях, которые ожидают их в неизвестной стране. Трудно было надеяться, что 15.000 разноплеменных наемников, – греков, кельтов, италийцев – не имеющих никакого общего интереса, соединенных в одно войско только жаждою жалованья и добычи и страстью к буйной жизни, одолеют могущественное карфагенское государство. Чтоб отвлечь воинов от унылых мыслей, оживить их надежды, Агафокл, не теряя времени, повел их в богатую Бизакийскую область (I, 522). В них возродилось мужество, когда они увидели эту плодородную, прекрасно возделанную землю: – её сады, виноградники, роскошные сельские дома землевладельцев, богатые села, стада рогатого скота, овец, табуны лошадей разожгли в них жажду побед, обещавших богатую добычу. Пользуясь воодушевлением воинов, Агафокл быстро напал на ближайший карфагенский город, – взял его приступом и отдал на разграбление войску, потом – разрушил до основания: той же судьбе подвергся следующий город, называвшийся Белым Тунесом. Карфагеняне послали на врага 40.000‑ное войско, состоявшее большею частью из карфагенских граждан и очень хорошее. Начальниками его были назначены Ганнон и Бомилькар, люди враждебные один другому: их семейства издавна принадлежали к противоположным партиям. Карфагенское правительство опасалось, что если сделать главнокомандующим одного из них, он захватит владычество над государством, потому и назначило начальниками их обоих, чтоб они наблюдали друг за другом. Оно надеялось таким образом отразить внешнего врага, не подвергаясь опасности от честолюбия своих полководцев. Но ход войны показал, что хитрый расчет был дурен. Когда войска вступили в бой, карфагенские начальники мешали один другому, и сражение было проиграно [309 г.]. Ганнон, командовавший той частью войска, в которой находился священный отряд, был убит; Бомилькар повел свою часть войска назад, думая не о победе над врагом отечества, а лишь о том, чтобы захватить власть над государством. Карфаген был в величайшей опасности: главнокомандующий задумал низвергнуть правительство, а победоносный враг возбуждал порабощенных туземцев к восстанию и шел вперед; одни города он брал приступом, другие сдавались ему; до 200 городов подпали под его власть, в том числе Гадрумет, Тунес, Тапс, Неаполь; он подступал к Карфагену. – Сенат замечал намерения Бомилькара, но по затруднительности обстоятельств не мог наказать его, потому благоразумно заботился отвратить опасность его мятежа назначением других военачальников и призывом войск из Сицилии.

Карта Первой Пунической войны с названиями городов Карфагенской области, близ которых воевал Агафокл

 

Чтобы внушить мужество народу, сенат возбудил религиозный фанатизм. Правительство объявило, что бедствия ниспосланы на государство гневом богов, оскорбленных тем, что не были приносимы должные жертвы им: принесли в жертву Молоху 200 мальчиков из числа детей знатнейших семейств (I, 544) и послали в Тир, в храм Мелькарта, дары, которых давно не посылали: золотые изображения богов и другие дорогие приношения (I, 540).

 

Разгром карфагенского войска у Сиракуз

Но бедствия карфагенян не прекратились. Ночное нападение на Сиракузы, предпринятое Гамилькаром., кончилось тяжелым поражением; сиракузяне, бросившись с Эвриала на карфагенян, нанесли им громадный урон, и сам Гамилькар был взят в плен: Так исполнилось предсказание жреца, что он завтра будет обедать в Сиракузах. Раздраженные сиракузяне мучили Гамилькара, ругались над ним и послали его отрубленную голову Агафоклу. как трофей своей победы. Разбитое войско расстроилось, отступило, и Сиракузы освободились от осады.

 

Союз Агафокла с Офеллом Киренским

Вскоре Агафокл одержал в Нумидийских горах вторую победу над карфагенским войском, далеко превосходившим его численностью. Тысяча человек греков, служивших в карфагенском войске, заняли после битвы крепость; Агафокл обещал им пощаду; они, поверив, сдались; Агафокл велел убить их.

Вся Карфагенская область была теперь во власти Агафокла [308 г.]. Оставалось только взять самый Карфаген. Но Агафокл не отваживался напасть на него, потому что малейшая неудача могла произвести мятеж в войске тирана. Конница его уже поднимала _мятеж против его сына Архагата, начальствовавшего ею, и только сам он своею находчивостью и смелостью усмирил бунт. Войско повиновалось ему, лишь пока он одерживал победы, и готово было рассеяться, или передаться карфагенянам при неудачном обороте войны. Потому он хотел приобрести себе воинов, более надежных, и придумал для этого план, который мог быть изобретен и исполнен только таким хитрым и отважным злодеем, как он. Полководец Птолемея, Офелл, назначенный правителем Кирены, отложился от Египта (стр. 277). Гордясь тем, что его жена, Эвридика, происходила от победителя при Марафоне, Мильтиада, он, человек более храбрый и честолюбивый, чем благоразумный, желал расширить свои владения. Ему хотелось приобрести такое могущество, чтобы можно было, по примеру других полководцев Александра, принять титул царя. Агафокл отправил к нему хитрого сиракузянина Орфона и обольстил его надеждою на завоевание Карфагена.

Агафокл передал через Орфона Офеллу, что если он приведет свое войско к нему, то Карфаген не устоит против их соединенных сил, Агафокл оставит в его власти и этот огромный, богатый город, и всю карфагенскую область. Агафокл говорил, что предпринял поход в Африку лишь для обороны Спракуз от нападения карфагенян, и не хочет приобретать владений в Африке; для него довольно Сицилии, а если ему захочется увеличить свои владения, то удобнее для него сделать завоевания в Южной Италии.

Офелл слепо попался в расставленную ему сеть. В те времена изумительных удач авантюристов казалось возможным все. Не обдумав положения дел, не собрав сведений о пути, которым поведет войско, не потребовав от Агафокла никакого залога верности союзу, Офелл пошел на запад с хорошим войском, состоявшим из 10.000 человек пехоты, 600 всадников и 100 военных колесниц, при которых было более 300 человек, умевших управлять ими в битве. Слухи о богатствах Ливии привлекли к участию в походе много волонтеров из Афин и других греческих городов. За войском следовали громадные толпы народа, в том числе множество семейных людей с женами, детьми, всем имуществом, так что поход казался не столько военным, сколько переселенческим движением. Все мечтали о карфагенской добыче, об участках земли, самой плодородной в целом свете. Но радужные надежды скоро рассеялись. Путь через пустыню Большой Сирты, длившийся два месяца, был труден, исполнен лишений и опасностей. Жажда, голод, изнурение в безводной, знойной, песчаной равнине, ядовитые змеи, хищные звери отняли у многих жизнь или здоровье. Наконец войско пришло в карфагенскую область; Агафокл принял его любезно. Но через несколько дней, когда значительная часть киренских воинов ушла собирать съестные припасы, он напал на стан Офелла под предлогом, будто узнал, что его союзник изменил ему. Офелл и преданные ему люди стали обороняться и были убиты [307 г.], остальные воины обезоружены, и, льстивыми обещаниями, угрозами, убеждены поступить на службу Агафокла. Наемникам было все равно, кому служить, лишь бы получать жалованье и добычу. Людей, неспособных сражаться, Агафокл отправил на транспортных судах в Сицилию; но лишь немногие доплыли туда; большинство было утоплено бурями. Удача коварства внушила Агафоклу такие высокие надежды, что, по примеру полководцев Александра (стран. 284), он принял титул царя; он был уверен, что скоро овладеет северной Африкой.

Знай Агафокл о намерении Бомилькара захватить владычество над Карфагеном, он, вероятно, вошел бы в соглашение с ним, и действуя заодно, они достигли бы своих целей. Но, к счастию для Карфагена, замысел Бомилькара оставался неизвестен Агафоклу, и благоразумный, твердый сенат карфагенский одолел их обоих. Около того времени, как убит был Офелл, Бомилькар со своими приверженцами и отрядом наемников напал на Карфаген, был побежден и поплатился за свое преступление позорною смертью на кресте. Вскоре после того и Агафокл утратил свои завоевания; злодейства его остались бесполезны для него. Но много тысяч виновных и невинных людей погибло через него и Бомилькара.

 

Возвращение Агафокла в Сиракузы

Счастье долго благоприятствовало отважному тирану. Утика оборонялась против него. Он привязал к осадным машинам 300 человек граждан её, захваченных им в плен, и стал подвигать машины к стенам; осажденные должны были прекратить оборону, или поражать сограждан своими стрелами. Взяв город, он залил улицы и дома кровью, не пощадив и бежавших в храмы. Потом с 2.000 воинов он сел на мелкие суда, какие нашлись, и уплыл в Сицилию, чтобы поддержать свое колебавшееся владычество над Сиракузами. Счастье все еще оставалось верно ему. Он разбил в нескольких сражениях изгнанников, которым помогали Акрагант и некоторые другие города, свергнувшие его иго. А своих противников в Сиракузах он предательски убил.

Победив своих врагов на суше и на море, говорит Диодор (XX, 63), Агафокл принес жертвы богам и стал давать роскошные пиры друзьям своим. На этих попойках он держал себя совершенно запросто, дозволял всем говорить с полною свободой даже и о нем самом; он выведывал этим способом мысли пирующих. От природы он был шутник, умел ловко передразнивать людей; даже когда говорил в народном собрании, он подсмеивался над другими, бывшими тут, подражал их голосу и жестам, так что народ часто хохотал, будто видел перед собою комедианта. И когда на пиру вино делало людей откровенными, он узнавал, кто не расположен к его владычеству. Этих людей он потом пригласил на особый пир; вместе с ними пригласил еще человек 500 тех сиракузян, которые держали себя самостоятельнее других; созвав их, он дал надежнейшим из своих наемников приказание окружить и перебить их всех.

 

Продолжение войны с Карфагеном в Африке

Покончив эти дела, Агафокл возвратился с новыми войсками в Африку, где война приняла между тем дурной оборот. Архагат сделал несколько набегов на нумидийцев, и ободренный успехами своего помощника Эвмаха, разделил войско на разные отряды. Карфагенские полководцы Ганнон и Гимилькон стали нападать на них, и они были разбиваемы поодиночке. Агафокл нашел оставленное в Африке войско очень уменьшившимся в числе и загнанным в стан у Тунеса; положение греков было очень опасно. Приезд Агафокла ободрил упавших духом воинов, и он решился, пользуясь этим настроением, немедленно дать битву. Но враги далеко превосходили его числом и занимали выгодную позицию; греки были отбиты, загнаны опять в стан и погибли бы, если б не спасла их случайность: карфагеняне ночью приносили людей в жертву Молоху; ветер раздул огонь, вспыхнул пожар: в то же время наемники Агафокла, охваченные паническим страхом, подняли сильный шум, испугавший врагов, и в смятении карфагеняне потерпели от пожара такой урон, как если бы проиграли битву [306 г.].

В ночь после победы, говорит Диодор (XX, 65), карфагеняне стали приносить красивейших пленников богам в жертву признательности; огонь, пожиравший тела жертв, сильно разгорелся; внезапный порыв ветра перебросил пламя на священный шатер, стоявший близ жертвенника, охватил соседние шатры военачальников; поднялось смятение: одни гасили огонь, другие спасали оружие и дорогие вещи. Но у воинов вместо шатров были шалаши, сплетенные из тростника и соломы; потому огонь распространялся так быстро, что всякая борьба с ним оставалась напрасна. Скоро запылал весь стан; многие были застигнуты огнем в тесных проходах между шалашами и сгорели. Во время всеобщего смятения, часовые донесли, что приближается неприятельское войско; ужас охватил всех, воины бежали, давили друг друга, принимали своих за врагов, сражались между собою, многие были убиты в этой свалке; многие другие, потеряв рассудок, бросались с утесов. Погибло более 5000 человек. Остальные бежали в город; их сначала не впускали в ворота, думая, что это сицилийцы подступают к стенам. Но сицилийцы сами были в таком замешательстве, что не могли воспользоваться смятением врагов. То движение, которое было принято карфагенянами за атаку, имело совершенно иной характер: 5000 африканцев, находившихся на службе Агафокла, смекнув, что положение греков очень дурно, хотели предаться карфагенянам и пошли к их стану; но заметив, что он загорелся и что в их войске беспорядок, эти африканцы покинули свое намерение и пошли назад в стан Агафокла. Греческие часовые, заметив приближение их отряда, приняли его за неприятельское войско; в греческом стане разнесся крик, что карфагеняне делают нападение; оно показалось тем вероятнее, что видно было зарево карфагенского стана и слышался с той стороны страшный шум; греки тоже была охвачены паническим, страхом, потеряли рассудок, схватили оружие и бросились на приближавшихся африканцев; произошла и тут беспорядочная драка, и было убито более 4000 человек, прежде чем сражающиеся разобрали, в чем дело.

После этих неудач, Агафокл не захотел оставаться в Африке. С несколькими надежными спутниками он поспешно пошел к морю, чтоб уплыть в Сицилию, оставляя на произвол судьбы войско и своих сыновей, Архагата и Гераклида. Его намерение было узнано, войско послало погоню за ним; он был настигнут и отдан под стражу. Но, оставшись без главнокомандующего, воины не стали соблюдать дисциплины; начались беспорядки; стражи освободили Агафокла, и он успел бежать, торопливо добрался до моря, с немногими товарищами сел на корабль и отплыл в Сицилию. Раздраженное его изменою войско убило обоих его сыновей и выбрало новых военачальников; они заключили с карфагенянами договор, по которому за 300 талантов вознаграждения греки сдали Карфагену все города, какие еще оставались заняты ими; многие воины поступили на службу к карфагенянам, другие получили дозволение поселиться в Сицилийском городе Солунте. Некоторые отряды, надеясь получить помощь от Агафокла, не хотели подчиниться этому договору; карфагеняне одолели их, начальников распяли на кресте, простых воинов оковали и заставили возделывать опустошенные ими нивы.

 

Новые злодейства Агафокла

Возвратившись в Сицилию, Агафокл стал снова злодействовать. Брат его Антандр, остававшийся в Сиракузах, убил, по его приказанию, всех родных тех воинов, которых он покинул в Африке; не были пощажены ни женщины, ни дети; тела убитых были оставлены без погребения на берегу, имущество их конфисковано. А сам Агафокл между тем свирепствовал в Эгесте. Он обложил граждан невыносимо тяжелыми поборами; они стали роптать; он сказал, что они изменники, велел вывесть бедных за город и убить, а богатых бросил в темницы и подвергал пыткам, убивал мучительною смертью, вынуждая отдавать ему все имущество. Многие сами лишили себя жизни, чтоб избавиться от мучений. Девушек и мальчиков он велел отвезти в Италию и продал их бруттийцам; опустошенный город отдал предателям, услугами которых пользовался, и переименовал его в Дикеополь («Город справедливости»). Ужаснувшись участи, постигшей Эгесту, другие города, поддерживавшие изгнанников, покорились требованиям Агафокла, и он пошел на Динократа, под начальством которого собрались все изгнанники, враждебные и деспотизму и демократии. У Динократа было 20.000 человек пехоты и 3000 конницы.

Чтобы выиграть время, подготовиться к походу и перессорить противников, Агафокл вступил в переговоры с Динократом, говорил, что готов отказаться от владычества над Сиракузами, если ему будут уступлены два другие приморские города; своими обещаниями он удержал противников в бездействии, пока примирился с карфагенянами, получил от них деньги и съестные припасы и поколебал доверие изгнанников к Динократу клеветами на него. Надеясь на действие своих интриг, он пошел с небольшим войском на Динократа и дал битву неприятелю, в четыре раза превосходившему его числом. Враги его сражались храбро, пока не оказались изменники в их рядах: 2000 человек передались Агафоклу; смущенные этим изгнанники смешались, и Агафокл воспользовался минутою: он вошел в средину сражающихся, стал убеждать прекратить кровопролитие, обещал возвращение на родину и безопасность жизни всем противникам, которые положат оружие. Отряд изгнанников, стоявший на холме, поверил его обещаниям; их было от 4000 до 7000 тысяч человек; едва они положили оружие, стрелки Агафокла окружили их и издали перебили стрелами. Динократ, ослабленный изменою одних, недоверием других, заключил договор с Агафоклом и стал из врага другом и помощником его [305 г.]. Соединив своя силы, они покорили все те греческие города, которые еще оставались независимыми, и вся та часть Сицилии, которая не была под властью карфагенян, стала принадлежать Агафоклу.

 

Последние войны и смерть Агафокла

После того Агафокл дал на некоторое время отдых сиракузянам и другим подвластным ему грекам. Они были изнурены и упали духом; он мог держать себя мягче прежнего, не опасаясь восстаний. Но сам он не был способен жить мирно. Он и в старости оставался искателем приключений. Третьей женою его была Феоксена, падчерица Птолемея I; этим браком он породнился с полководцами, разделившими между собою царство Александра; он и по характеру походил на некоторых из них. Он предпринимал разные сухопутные и морские экспедиции, с целью грабежа, ограбил Липарские острова, одержал блистательную морскую победу над македонским царем Кассандром [299 г.], овладел Коркирою и дал этот богатый остров в приданое своей дочери Ланассе, на которой женился Пирр, царь Эпирский. Он покорил Кротон [299 г.] и ограбил бруттийцев. Через несколько лет он стал готовиться к новому походу; быть может, он хотел отправиться на помощь Деметрию Полиоркету, за которого вышла гордая, смелая Ланасса, бросив Пирра (стран. 294); быть может, он хотел возобновить войну с карфагенянами. Но дни его были уже сочтены; старому злодею пришлось умереть с горьким сознанием, что «посеявший беззаконие пожнет гибель».

Сын того Архагата, которого отец покинул на погибель в Африке, стал убийцею деда при содействии одного из несчастных граждан Эгесты, которых так беспощадно истреблял злодей. Сын Архагата, называвшийся тоже Архагатом, озлобился на деда за то, что он хотел сделать своим наследником своего младшего сына; Архагат на пире убил этого своего дядю, опьяневшего, и подговорил раба, эгестинца Менона, отравить Агафокла медленно действующим ядом. Менон подал. Агафоклу отравленную зубочистку. Отравившись ею, тиран ужасно страдал, но сохранял полное сознание. В своих предсмертных мучениях он велел сжечь живым Оксифемида, посла, приехавшего к нему от Деметрия Полиоркета.

Так умер 72‑летний старик Агафокл [289 г.]. Его смерть избавила Сиракузы и другие греческие города Сицилии от кровожадного деспота; но по его смерти начались такие бедствия, что греки скоро стали сожалеть о временах правления этого злодея, который в последние годы поддерживал спокойствие, охранял Сицилию от междоусобий. Смуты, перевороты, грабежи буйных наемников, отряды которых ходили по всей Сицилии, всяческие насилия образовали непрерывный ряд ужасов, губивших прекрасный остров. Появились новые тираны, захватившие при помощи наемников господство один в одном, другой в другом городе, и поддерживавшие свое шаткое владычество грабежом и убийством.

 

Междоусобия на Сицилии после смерти Агафокла. Мамертинцы и Пирр

Менон убил Архагата, чтобы стать тираном в Сиракузах, но власть была отнята у него Гикетом; через несколько лет Тинион (или Тенион) и Сострат стали тиранами на место Гикета [280 г.]. В Тавромении стал тираном Тиндарион, в Акраганте Финтий, в Леонтинах Гераклид. Финтий переселил жителей Гелы в новый город, которому хотел дать свое имя. Повсюду владычествовало свирепое буйство. Закону, свободе, спокойствию не было приюта нигде в Сицилии.

Бедствия стали еще тяжелее, когда в восточной части острова возникло новое разбойническое государство. Отпущенный по смерти Агафокла из сиракузской службы отряд кампанских наемников, называвшихся мамертинцами (народом Марса), овладел на своем пути домой городом Мессаною [282 г.], в котором был дружелюбно принят; наемники убили сопротивлявшихся им граждан, остальных прогнали, поселились в их домах, присвоили себе все их имущество, взяли в жены себе их жен и дочерей. Пользуясь неурядицею, господствовавшею в греческих городах, храбрые хищники стали делать разбойнические набеги по Сицилии, переправлялись и через пролив, грабили южную Италию, опустошали все и свозили добычу в свой город. В довершение бедствий, карфагеняне осадили с моря и с суши Сиракузы, где тогда боролись три партии. Вожди двух сильнейших партий, Тинион и Сострат (овладевший Акрагантом), примирились между собою и пригласили находившегося тогда в южной Италии Пирра защитить сицилийских греков от карфагенян (стран. 357). Мамертинцы и карфагеняне старались не допустить его переправиться в Сицилию; но это не удалось им. Он счастливо приплыл с войском и слонами в Катану [278 г.], освободил от осады Сиракузы, в которых радостно встретили его, как зятя Агафокла; тираны и республиканские правительства других греческих городов присоединились к нему на борьбу с национальным врагом. Разноплеменные карфагенские наемники не могли устоять против искусного полководца и его храбрых воинов, силы которых были увеличены войсками сицилийских греков. Скоро вся западная (карфагенская) часть острова была покорена им: он овладел Панормом, взял приступом горную крепость Эрикс и осадил укрепленный приморский город Лилибей, где были главные склады карфагенских товаров. Карфагеняне готовы были уступить ему все завоеванные города, если он оставит им Лилибей; он требовал, чтоб они совершенно удалились из Сицилии; на это они не согласились; он продолжал осаду Лилибея; но все его усилия взять эту крепость оставались напрасны, и после двухмесячной осады он отступил, задумав, по примеру Агафокла, перенести войну в Африку. Он сделал громадные приготовления к этой безрассудной экспедиции, собрал до 200 военных кораблей, брал с сицилийских греков тяжелые налоги, насильственно забирал их в военную службу, казнил сопротивлявшихся (в том числе Тиниона), попирал все законы. Греки быстро охладели к мысли о соединении всей Сицилии в одно государство, символом которого была новая монета с надписью «царь Пирр». Сострат, смертельно оскорбленный Пирром, перестал повиноваться ему; примеру Сострата последовали другие тираны и большинство республиканских городов. Некоторые из них вступили в союз с карфагенянами, другие с мамертинцами; все желали прогнать Пирра из Сицилии. С одними своими эпирскими воинами он не мог выдержать борьбы против врагов, подымавшихся на него со всех сторон, и отплыл в южную Италию; карфагенский флот погнался за ним, и потопил у него близ Мессанского пролива 70 кораблей. На сухом пути задерживали его отступление мамертинцы, занявшие один из горных проходов. Силы их простирались до 10.000 человек; пробиться через ущелья было трудно; но Пирр, хоть и раненый, навел на врагов страх своим выражением ужасающей отваги на окровавленном лице и страшною силою руки; говорят, что он ударом меча разрубил пополам начальника мамертинской конницы, человека исполинского роста. Одолев все препятствия, Пирр вернулся через Локры в Тарент [276 г.]. Он явился в Сицилии, как метеор, ослепивший своим блеском и быстро исчезнувший, говорит Гольм.