ВОЗРАСТАНИЕ МОГУЩЕСТВА РИМА

 

Расширение римского владычества на соседние с Италиею острова и на область реки По

 

Первая Пуническая война (264 – 241)

 

Договор Рима с мамертинцами и начало Первой Пунической войны

[См. также: Первая Пуническая война – причины.]

Важны были те часы, когда римский сенат совещался о просьбе мамертинцев, искавших помощи Рима (стр. 407). Заманчив был представлявшейся случай овладеть богатой, плодородной Сицилией, и не было опасности встретить твердое сопротивление от сицилийских греков, ссорившихся между собою; но были важные соображения, отклонявшие римлян от вмешательства в сицилийские дела, от перехода за естественные границы государства. Честные граждане, в груди которых не заглохла совесть, находили постыдным, чтобы Рим, незадолго перед тем подвергший справедливому наказанию шайку разбойников, овладевших Регием, принял на себя защиту их соплеменников, таких же разбойников, и спас их от справедливого мщения Гиерона; осторожные государственные люди опасались покинуть политику отцов, возвеличившую Рим, и начать войну за морем, чего не делали предки. Им казалось, что исход этой войны не верен, потому что в ней победа будет решена не битвами на сухом пути, а морскими сражениями. Всем, даже и самым близоруким людям было ясно, что, послав свои войска в Сицилию, римляне должны будут вступить в борьбу с Карфагеном, чьи флоты владычествуют на море; в распоряжении у римлян были тогда только корабли покоренных греческих городов Южной Италии, малочисленные и слабые сравнительно с громадными морскими силами Карфагена. Неприятно было и нарушать дружбу с государством, с которым римляне вступили в союз во время войны с Пирром. Эти и тому подобные соображения заставили римский сенат отвергнуть просьбу мамертинцев; но консулы Аппий Клавдий и Марк Фульвий, желавшие войны, перенесли дело на решение народного собрания. Народ не знал, как могуществен Карфаген, не умел сообразить, как опасна, тяжела, продолжительна будет война и решил принять под покровительство Рима мамертинцев, имеющих право на это по своему италийскому происхождению, и послать им помощь, о которой просят они. Этим была снята с сената ответственность за войну, и он теперь без колебания заключил договор с мамертинцами. «Это был один из тех моментов, – говорит Моммзен, – когда расчет исчезает, и народ, веря в свое счастье, отважно принимает руку, протягивающуюся из мрака будущего, чтоб она вела его неведомо ему самому куда». Политическая нравственность была принесена в жертву выгоде.

Первая Пуническая война. Карта

 

И в Риме и в Карфагене хотели удержаться от первого решительного шага к военному столкновению. Карфагеняне хотели отнять у римского сената всякий повод к войне, чтоб он не мог выставить их виновными в нападении на римлян, зачинщиками войны, как он это хотел сделать. Они дали полное удовлетворение жалобам римского посольства, приехавшего в Карфаген с обвинениями против начальника карфагенского флота, который, по словам римлян, держал себя во время тарентинской войны двусмысленно; чтобы не было римлянам никакого предлога вмешиваться в войну Гиерона с мамертинцами, Ганнон, начальствовавший карфагенскими войсками в мессанской цитадели и флотом, охранявшим пролив, убедил воюющих примириться. Гиерон снял осаду с Мессаны, и Риму не от кого было защищать мамертинцев, которые сами послали сказать, что теперь уже не нуждаются в римской помощи. Послы передали это Гаю Клавдию, римскому военачальнику, пришедшему с передовым отрядом в Регий. Он понимал, что это сделано по внушению карфагенян, был уверен, что не все мамертинцы одобряют посольство и что многие из них желают войны, поэтому стал готовиться к переправе. Ганнон хотел помешать ей, стал захватывать римские корабли, но возвратил их «друзьям Карфагена». Клавдий не испугался его намерения противиться переправе, его клятвы, что он не допустит римлян умыть руки в море. Исследовав течение моря в проливе, Клавдий посадил войско на корабли и приплыл в мессанскую гавань. Высадив свое войско, он тотчас созвал народное собрание мамертинцев; Ганнон был приглашен присутствовать в этом собрании и явился туда, чтоб отнять у Клавдия всякий повод к военным действиям. После долгих напрасных переговоров, римляне схватили и арестовали Ганнона. Он был так малодушен, что купил себе освобождение сдачею цитадели римлянам. Он вывел из неё гарнизон; Клавдий занял ее своим войском [264 г.]. Карфагеняне распяли Ганнона на кресте, умертвили всех италийцев, бывших у них в службе, и вступили в союз с Гиероном; соединенные войска их и его пошли отнять у римлян Мессану, а флот их старался помешать переправе консула Аппия Клавдия Кавдекса, пришедшего в Регий с главными силами войска. Это не удалось им: Аппий Клавдий темной ночью переплыл пролив, соединился с мессанским отрядом, напал всеми силами на врагов, стоявших порознь, и разбил оба их войска поодиночке. Урон их был так велик, что они отступили от Мессаны. Римские отряды подходили к самым Сиракузам и производили рекогносцировки. Сиракузанцы неохотно соединились с карфагенянами, своими давними врагами, от которых столько терпели в прежние времена, но успешно сопротивлялись римлянам, так что при наступлении зимы Аппий Клавдий должен был уйти в Мессану. В следующем [263] году переправились в Сицилию оба римские консула с большими силами; один из них Марк Валерий Максим одержал несколько побед над сиракузанцами и карфагенянами; Гиерон, уступая желанию народа, заключил мир и союз с римлянами. – Валерий Максим получил за свои победы название Мессаллы («мессанского»).

 

Союз Сиракуз с Римом и борьба на Сицилии

Союз с римлянами доставил Гиерону спокойное царствование, а Сиракузам, так долго терпевшим столько бедствий, довольно продолжительное благосостояние. Потому память Гиерона осталась священна сиракузанцам. Римляне постоянно оказывали уважение царю, который своим союзом с ними проложил, им путь к покорению Сицилии, помогал им во время войны съестными припасами, оказывал другие услуги, оставался неизменно верен им и при их неудачах. Примеру Сиракуз последовали другие города: они столько страдали от жестокости карфагенян, что с радостью перешли на сторону римлян. Даже Сегеста (Эгеста), постоянно бывшая в союзе с карфагенянами, вступила теперь в союз с римлянами. С ними заключили договоры 67 городов и они, опираясь на Мессану и Сиракузы, владычествовали над всем восточным берегом Сицилии, могли без труда и опасности перевозить свои войска на этот остров и продовольствовать их там. Победа, одержанная Валерием у Мессаны, была, кажется, не особенно важна, но он изобразил ее на одной из стен сената.

Карфагеняне видели себя в необходимости увеличить свои силы в Сицилии, чтобы не быть совершенно вытесненными оттуда. На третий год войны [262 г.], Ганнибал занял большим разноплеменным войском город Акрагант (Агригент), часть которого была восстановлена из развалин, а огромные стены его давали крепкую защиту. Римляне осадили Агригент; но другой карфагенский военачальник, Ганнон, владычествовал своим флотом на море и не пропускал к римлянам подвоза припасов. Осада длилась 5 месяцев. Летние жары произвели в римском стане эпидемическую лихорадку, от которой умерло много воинов; потом начались сырые, холодные осенние дни; подвоз съестных припасов становился все труднее; римляне, подобно осажденным, сильно страдали от голода. Карфагеняне решили действовать наступательно. Ганнон высадил свои войска у Гераклеи и дал римлянам ряд сражений, а Ганнибал сделал сильную вылазку. С обеих сторон сражались очень мужественно. Карфагеняне были многочисленнее, их нумидийская конница была лучше римской; но римская пехота наконец одолела после ожесточенной битвы. Вечером легионы были так утомлены, что не могли преследовать неприятеля; ночью карфагеняне сели на корабли и уплыли. На другой день римляне взяли Агригент, разграбили его и продали уцелевших жителей в рабство. Взятие этой сильной крепости доставило римлянам решительный перевес в Сицилии; почти все города, находившиеся вдали от моря, сдались им. Но тем упорнее Гамилькар, ставший на место Ганнона главнокомандующим флота и войска, защищал приморские крепости, изобильно снабженные съестными припасами.

 

Строительство римского флота

Чтобы одолеть карфагенян, было необходимо победить их на море. Победы на суше оставались бесполезны, пока на море владычествовал карфагенский флот, захватывал военные корабли и купеческие суда греческих союзников Рима, делал высадки в Италии, брал и грабил приморские города, в которых не было войск, уничтожал морскую торговлю Италии и Сицилии. Римляне имели только мелкие суда, бессильные против огромных карфагенских кораблей и при всех их победах на суше выгода войны оставалась на стороне карфагенян; потому, сенат решил построить корабли по образцу разбившейся у бруттийского берега карфагенской квинкверемы (военного корабля с пятью рядами гребцов). Работа была поведена так энергично, что через 60 дней у римлян был готов к отплытию флот, состоявший из 130 кораблей [261 г.]. Этрусские и греческие портовые города, вероятно, помогали их снаряжению. Но это были корабли, тяжелые на ходу, плохо слушавшееся руля; а экипажи кораблей, составленные из италийских союзников и римских граждан низших классов, были неопытны в морском деле; потому быстрые карфагенские корабли, управляемые искусными матросами, имели большое превосходство над римскими и легко могли пробивать их железными таранами своих носов. Чтоб отнять у карфагенских кораблей их преимущество, римляне сделали изобретение, превратившее морскую битву в нечто подобное сухопутному сражению. На передней части корабля они устроили абордажный мост; прикрепленный сильным винтом к крепкой мачте, он мог быть быстро опускаем вперед и на обе стороны; падая на неприятельский корабль, он вонзался в его дерево острым крюком и держал его. Он был снабжен перилами, и римские воины бросались по нем по два в ряд на неприятельский корабль, на палубе которого начинался рукопашный бой; в нем римские воины легко одолевали карфагенских наемников.

 

Битва при Милах

Но начало военных действий на море было неудачно для римлян. Консул Гней Корнелий Сципион с частью нового флота поплыл овладеть островом Липарою; карфагеняне заманили его в засаду и взяли в плен со всей эскадрой. Но другой консул, Гай Дуилий загладил эту неудачу товарища. Он с главной частью флота неожиданно напал на карфагенские корабли, крейсировавшие у итальянского берега, взял в плен многие из них [261 г.], а потом близ Мил на северо-востоке от Мессаны совершенно разбил флот Ганнибала [260 г.]. Абордажный мост оказался очень полезным для римлян. Они потопили, или взяли почти целую половину неприятельского флота, около 50 больших кораблей, в том числе корабль самого Ганнибала, имевший семь рядов гребцов и отнятый карфагенянами у Пирра. 

Лучший историк древнего Рима, Теодор Моммзен, так рассказывает об этой славной битве Первой Пунической войны:

«Карфагенский флот, шедший из Панорма под начальством Ганнибала, встретился подле Мильского мыса, на северо-западе от Мессаны, с римским флотом, которому пришлось выдержать там первое серьезное испытание. Карфагенский флот, полагая найти в тихоходных и неповоротливых римских кораблях легкую добычу, устремился на них рассыпным строем, но вновь изобретенные абордажные мосты вполне выполнили свое назначение. Римские корабли прицеплялись к неприятельским, по мере того как эти последние приближались к ним поодиночке и брали их приступом; к ним нельзя было подступиться ни спереди, ни сбоку, потому что грозный мост немедленно опускался на неприятельскую палубу. Когда бой кончился, оказалось, что около 50 карфагенских кораблей, составлявших почти половину неприятельского флота, были потоплены или взяты римлянами, причем в числе последних находился адмиральский корабль Ганнибала, когда-то принадлежавший царю Пирру. Успех был огромен, но еще более важно было произведенное им моральное впечатление. Рим внезапно превратился в морскую державу; теперь он уже располагал достаточными средствами, для того чтобы с энергией довести до развязки [Первую Пуническую] войну, грозившую затянуться на бесконечно долгое время и уничтожить италийскую торговлю».

(вставка автора сайта «Русская историческая библиотека») 

Память об этой первой своей победе на море римляне увековечили колонной из паросского мрамора, украшенной фигурами носов (rostra) военных кораблей и потому называвшейся Columna rostrata. До сих пор уцелело очень древнее воспроизведение этой колонны. Победителя наградили римляне почестями. Ему было дано право иметь при себе факельщика и флейтиста, когда он идет по городу ночью. Но триумф Дуилия и гордое чувство победы были единственными результатами выигранной им битвы. Гамилькар удачно защищал Панорм и новую морскую крепость Дрепан, в которую он перевел жителей Эрикса. Римляне не одерживали никаких успехов; некоторые города Сицилии вступили в союз с карфагенянами; попытки римлян прогнать карфагенян с Корсики и Сардинии, овладеть их пристанями и факториями на этих островах были неудачны, хотя надгробная надпись, уцелевшая в родовой гробнице Сципионов, и называет консула Корнелия Сципиона завоевателем Корсики, покорителем города Алерии. По скудным известиям о тех годах войны, мы видим, что было много смелых походов, упорных сражений, приступов, вылазок, что война велась ожесточенная; но все ужасы её не вели ни к чему решительному и только усиливали взаимную ненависть противников. У Тиндарского мыса произошло второе большое морское сражение [257 г.]. Оно было нерешительное. Обе стороны присваивали себе победу в нем.

 

Война в Африке и разгром Регула у Тунеса

Римляне решились дать войне новый оборот, перенести ее по примеру Агафокла в Африку и сокрушить силы Карфагена под его стенами. Весною восьмого года войны [256 г.] римский флот, состоявший из 330 военных кораблей, на каждом из которых было по 300 человек экипажа, проплыл чрез Мессанский пролив к южному берегу Сицилии; там село на корабли отборное римское войско, состоявшее из 40.000 человек, и флот пошел к берегу Ливии. Карфагеняне выслали против него флот, состоявший из 350 квинкверем, экипажи которых были многочисленнее римских. Близ Экнома произошла ужасная битва, какой другой не бывало на море в древности. Римский флот, которому и тут принесли большую пользу пугавшие карфагенян абордажные мосты, разорвал неприятельскую линию и подошел к африканскому берегу. (См. подробнее в статье Битва при мысе Экном.)

Войско, которым начальствовали консулы Марк Атилий Регул и Луций Манлий Вульсон, высадилось у Клупеи, не встречая сопротивления, и расположилось укрепленным станом под прикрытием холма, вытащив корабли на берег. Удачные походы по плодородной области внушили римлянам такую уверенность в победе, что сенат отозвал консула Манлия в Италию с большею частью флота; он привел 20.000 пленных; они были проданы в Риме в рабство.

Регул, оставшийся с 15.000 человек пехоты и 500 конницы и с 40 кораблями надеялся одолеть карфагенян. Есть рассказ, показывающий, как сильно было возбуждено воображение римлян этим походом по неизвестной им стране: говорят, что огромная змея остановила войско Регула и что римляне убили ее, бросая громадные камни из баллист.

Счастье долго оставалось верно Регулу. Прикрываемый холмами и лесами, мешавшими действию карфагенских слонов и конницы, он шел по прибрежью, покоряя и опустошая все на пути; туземные племена и города, угнетаемые карфагенянами, помогали ему, желая освободиться от тяжелого ига; он устроил укрепленный стан у Тунесской гавани и подступил к воротам Карфагена, которые, как он сообщал сенату, были замкнуты ужасом. Карфагеняне просили мира. Регул потребовал, чтоб они отказались от Сицилии, от Сардинии и вступили с римлянами в союз на таких условиях, который подчиняли их Риму; одним из условий было, что они могут вести войну на море не иначе, как с позволения римлян.

Они решились отчаянно обороняться, подкрепили свои войска нумидийской конницей, греческими наемниками и назначили главнокомандующим искусного вождя наемников, спартанца Ксантиппа. Он ввел строгую дисциплину, усердно занялся обучением воинов, одушевил их отвагой и, по наступлении весны, повел вместе с Гамилькаром Баркою войско на римлян. Они занимали невыгодную позицию на обширной низменности у Тунеса. Ксантипп дал им битву; римская пехота сражалась храбро, но была наконец подавлена многочисленной неприятельской конницей и боевыми слонами [255 г.]. Поражение было полное; из большого прекрасного войска только 2000 человек успели уйти в Клупею, остальные – 30.000 тяжеловооруженных воинов – легли на поле битвы; 500 и в том числе сам Регул были взяты в плен.

Известие об этом поражении произвело в Риме потрясающее впечатление. Весь флот был немедленно послан к африканскому берегу и спас гарнизон Клупеи, теснимой карфагенянами; римляне не так упали духом, чтоб покинуть Клупею; они одержали блестящую победу на море у Гермейского мыса; говорят, что карфагеняне потеряли в ней более ста военных кораблей; но римляне все‑таки отказались от мысли о войне в Африке. Карфагеняне теперь подвергли суровому наказанию города и туземные племена, изменившие им, взяли контрибуцию в 1000 талантов серебра и 20.000 голов рогатого скота, распяли на кресте городских правителей и нумидийских родоначальников; говорят, что число распятых простиралось до 3000 человек. – Ксантипп и его лакедемоняне испытали на себе неблагодарность карфагенян; быть может, они, хвалясь тем, что спасли Карфаген, стали держать себя надменно; как бы то ни было карфагеняне отпустили их, не доплатив им жалованья; есть предание, будто бы карфагеняне коварно погубили Ксантиппа на море; этот рассказ едва ли справедлив; но мы ничего не знаем о дальнейшей судьбе Ксантиппа.

 

Продолжение Первой Пунической войны на рубеже 250–240-х годов

После поражения при Тунесе, римляне испытали новые несчастия. Прекрасный флот их, состоявший из 330 кораблей, потерпел у южного берега Сицилии крушение, по безрассудству римских начальников, которые не послушались предостережений опытных кормчих: бурями нанесло корабли на скалы, и почти половина флота погибла; весь берег был покрыт обломками кораблей и трупами. В следующем [254] году консулы, взяв город Панорм на северном берегу Сицилии, хотели снова перенести войну в Африку, но потеряли много кораблей разбившихся о подводные скалы Малой Сирты. а на обратном пути потеряли от бури 150 кораблей, большею частью новых [253 г.]; в этом бедствии опять было виновато безрассудство начальников.

Римляне пришли в уныние, решили не держать на море больше 60 кораблей и ограничить действия флота обороною берегов. И в сухопутной войне они уклонялись от больших сражений, боясь теперь слонов, которыми была решена победа карфагенян при Тунесе. Действуя отдельными отрядами, римляне покорили весь северный берег Сицилии и овладели островом Липарою [252 г.]. После того они отважились дать большое сражение, и консул Луций Цецилий Метелл одержал над Газдрубалом блестящую победу под стенами Панорма [251 г.], который, по взятии Агригента римлянами, стал главным оплотом действий карфагенских войск в Сицилии. У Газдрубала было много слонов; 120 этих страшных римлянам животных было взято в плен; они были проведены по городу при триумфе Метелла и потом убиты на играх в цирке.

Римляне ободрились и решили возобновить войну на море; они снарядили флот, состоявший из 200 кораблей, взяли Эрикс [249 г.], осадили сильный карфагенские крепости Лилибей и Дрепан. Чтобы спасти эти города, карфагеняне предлагали мир на выгодных для римлян условиях; но сенат требовал, чтоб они совершенно удалились из Сицилии; на это не согласились карфагеняне. С переговорами о мире соединено предание о смерти находившегося в плену у карфагенян бывшего консула Атилия Регула, и в одной из патриотических од Горация пересказывается эта легенда.

 

Гибель Регула в Карфагене

По римскому преданию, карфагеняне, отправляя в Рим послов с предложениями о мире и, в случае неудачи переговоров о нем, с предложением обмена пленных, отправили вместе с этими послами и Регула, взяв с него клятву, что если римляне не согласятся обменять пленных, то он возвратится в Карфаген. Он советовал сенату не мириться и не соглашаться на обмен пленных, доказывая, что эти предложения невыгодны для Рима, отверг все просьбы сограждан и родных, убеждавших его остаться в Риме и, верный своему слову, возвратился в Карфаген, где был предан мучительной смерти. Этот рассказ по всей вероятности вымысел позднейшего времени, порожденный ненавистью к карфагенянам и понравившийся риторам, которым он доставлял прекрасную тему для того, чтоб изображать яркими красками жестокость карфагенян и верность старинных римлян данному обещанию. Достоверно мы знаем о смерти Регула только то, что он умер в Карфагене. Продолжением легенды о мучительной смерти Регула служит рассказ Диодора, заимствованный им вероятно у Филина, историка пристрастного, и тоже недостоверный: по этому рассказу, семейство Атилиев, услышав о том, что карфагеняне поступили с Регулом жестоко, стало мстить за него двум знатным карфагенянам, Бостару и Гамилькару, которые жили в Риме пленниками или заложниками. Атилии, и в особенности жена Регула, мучили этих карфагенян; невольники, жалея о них, донесли, об этом бесчеловечии народным трибунам, и трибуны освободили несчастных от мучений.

 

Осада Лилибея и поражение римлян при Дрепане

Осада Лилибея [250–249 г.] римлянами замечательна тем, что они тут в первый раз применили к делу правила осадного искусства, которым научились у греков. Они провели на сухом пути от моря до моря линию сильных укреплений, а флот их блокировал гавань и завалил вход в нее; но, наперекор строгой блокаде, карфагенские моряки, хорошо знакомые с местностью и очень искусные, успевали провозить в город съестные припасы, отряды войска и поддерживать сношения осажденной крепости с Дрепаном. Римляне били стены таранами и другими осадными машинами, но изобретательный Гимилькон успешно противодействовал всем их усилиям. Ночной пожар истребил осадные машины римлян; осторожность и проницательность Гимилькона расстроила надежду римлян, что подкупленные ими греческие наемники впустят их в крепость; они отказались от продолжения приступов и ограничились блокадой, рассчитывая голодом принудить карфагенян сдать крепость; но сами они страдали от блокады почти столько же, сколько осажденные. Новый консул Аппий Клавдий, сын Клавдия Слепого, располагая сильным флотом, решился снять осаду с Лилибея и ночью плыть к Дрепану, надеясь застигнуть врасплох и уничтожить стоявший там карфагенский флот. Гадания были неблагоприятны; куры не хотели клевать (стр. 22); он велел бросить клетку с ними в море, сказав: «если не хотят есть, то пусть напьются». Наперекор дурному предзнаменованию, он вступил в сражение, но оно было гибельно для римлян. Адгербал, начальник карфагенского флота, успел вывесть свои корабли в открытое море и стал теснить римлян, плывших вдоль берега; не имея простора маневрировать, они были окружены карфагенянами и потерпели полное поражение. Адгербал взял в плен или потопил 93 римские корабля [249 г.]; с остальными 30 кораблями консул уплыл в Лилибей; у него не было теперь средств продолжать блокаду с моря. В довершение бедствий, транспортные корабли, на которых другой консул Луций Юний Пулл повез из Сиракуз съестные припасы войску, осаждавшему Лилибей, разбились о скалы опасного южного берега между Гелою и Камариной. В этом было виновато неблагоразумие Пулла. Виновные консулы, лишенные сенатом начальства над военными силами, оба вскоре после того умерли, или удалившись в изгнание, или лишив себя жизни сами, чтоб избегнуть ожидавшего их наказания. Есть рассказ, что сестра Аппия, когда года через три после того толпа мешала её проезду, сказала, что хорошо было бы, если б её брат воскрес и проиграл еще битву: тогда на римских улицах было бы не так тесно.

 

Упадок духа в Риме

Таким образом на шестнадцатый год [Первой Пунической] войны римляне были дальше от цели, чем при начале её; они потерпели громадные потери войска, кораблей; все средства их были истощены; остановка морской торговли разорила их союзников. [Людские потери Рима в Первой Пунической войне были так велики, что только за пять лет 252–247 число граждан-налогоплательщиков уменьшилось на одну шестую – прим. автора сайта «Русская историческая библиотека»] Если бы карфагеняне энергично воспользовались тогда выгодными для себя обстоятельствами и не пожалели жертв для победы, то, без сомнения, они сохранили бы за собой владычество на море и в Сицилии. В Риме был большой упадок духа; на море вели войну только крейсеры; на суше римские войска ограничивались оборонительными действиями, и опять, как после поражения при Тунесе, уклонялись от больших битв, действовали только мелкими отрядами. Но и карфагеняне или были изнурены, или думали, что опасность миновала и занялись торговлей больше, чем войной; как бы то ни было, но и они не предпринимали ничего важного. Таким образом, война вяло тянулась пять или шесть лет [248–243 гг.] без всяких замечательных действий с той или с другой стороны.

 

Гамилькар Барка

Она возгорелась с новой силой, когда карфагенским главнокомандующим сделался Гамилькар, который за его отвагу был назван Барка, «молния». Ему было тогда лет 30. В надежде на могущественную демократическую партию, главою которой был, он стал действовать очень решительно, восстановил в войске дисциплину строгим наказанием мятежных наемников и организовал партизанскую войну; он отнял у римлян гору Эрикс с построенною на ней крепостью и, несмотря, на отчаянную оборону кельтских наемников, взял стоявший на вершине скалы храм Афродиты (т. е. Ашеры); эта горная крепость стала оплотом для его походов; из Дрепана были доставляемы в Эрикс съестные припасы; Гамилькар расположился там, делал оттуда набеги; со скалы Иркты близ Панорма он следил за всеми движениями римлян; его отряды ходили по всей западной части Сицилии; он делал высадки на берега южной Италии. Римляне блокировали Эрикс, но были не в силах помешать экспедициям Гамилькара. Он мог успешно действовать таким образом, лишь пока сохранял свободные сообщения с Дрепаном и пока римский флот не отрезал подвоза ему съестных припасов.

 

Битва у Эгатских островов

Чтобы не лишиться всякой пользы от своих прежних усилий, римляне должны были опять снарядить себе флот. Построение его служит блистательным свидетельством патриотизма и энергии римских граждан. Государство пригласило их делать пожертвования, объявляя, что уплатит им лишь в случае победы; и граждане добровольно пожертвовали столько денег, что было построено 200 кораблей. С экипажем, состоявшим из 60.000 гребцов и матросов, флот поплыл к берегам Сицилии; им командовал консул Гай Лутаций Катулл. Карфагенские крейсеры скрылись при его приближении: не встречая неприятеля, он блокировал с моря Иркту и Дрепан и отрезал подвоз съестных припасов в эти крепости. Карфагеняне собрали все свои военные корабли и следующею весною послали под конвоем этого флота транспортные суда со съестными припасами в осажденные крепости, гарнизоны которых уже сильно страдали от голода. Римляне встретили карфагенский флот у острова Эгузы [одного из Эгатских островов] и принудили его к битве. Римские квинкверемы, имевшие многочисленных и хороших гребцов, были сильнее карфагенских кораблей, потопили, или взяли в плен их и транспортные суда. Консул был ранен в битве, претор Публий Валерий Фальтон, принявшей начальство над флотом, победоносно возвратился в лилибейскую гавань, ведя с собою 70 захваченных кораблей [241 г.]. Карфагеняне, по своему свирепому правилу, распяли на кресте побежденного начальника флота, но продолжать войну уже не могли и дали Гамилькару неограниченное полномочие заключить мир с римлянами. Их казна была истощена; заем, сделанный ими в Александрии (стр. 304), не мог пополнить ее; флот их был уничтожен; потому необходимо было кончить войну. Но и римляне желали её прекращения, потому что и они были изнурены, нуждались в отдыхе. Таким образом Гамилькар и Лутаций Катулл скоро пришли к соглашению между собою относительно условий мира.

 

Конец и итоги Первой Пунической войны

Гамилькар согласился уступить Сицилию и соседние с нею мелкие острова, заплатить контрибуцию, освободить римских пленных без выкупа; Катулл признал независимость Карфагена; карфагеняне обещались не вести войны против государств союзных с Римом, и не отвлекать их от римского союза; такое же обещание дали римляне относительно союзников Карфагена. Катулл сначала требовал, чтобы карфагенские войска в Сицилии положили оружие и чтобы Гамилькар выдал римских дезертиров; но он решительно отказался принять эти унизительные условия, и Катулл отступился от них. Карфагенским воинам было позволено свободно удалиться, заплатив по 18 денариев (около 4‑х [русских дореволюционных] рублей) выкупа. В Риме колебались утвердить этот договор; многие находили, что условия его не представляют достаточного вознаграждения за жертвы, каких стоила война; они напоминали, что требования Регула были более обширны. Но желание мира превозмогло. Опасно было возбуждать к отчаянной обороне такого искусного и твердого военачальника, как Гамилькар. Только военная контрибуция была увеличена с 2000 эвбейских талантов до 3200; часть её карфагеняне должны были заплатить немедленно, остальную сумму ежегодными взносами в продолжение 10 лет. Непобежденный полководец побежденного народа сошел с гор, которые так долго защищал, и сдал новым господам острова крепости, которыми карфагеняне и финикияне владели не меньше, если не больше 400 лет, и стены которых устояли против всех приступов греков.

Так кончилась Первая Пуническая война, длившаяся 24 года, ознаменованная столькими катастрофами; более 1000 карфагенских и римских военных кораблей погибло в ней, разбившись о скалы, или пошедши ко дну от ударов неприятельских кораблей. Ни в какой другой морской войне древнего мира не сражались такие многочисленные флоты больших кораблей о четырех и пяти рядах гребцов. Римлянам эта война стоила громадных усилий; результаты не соответствовали огромности жертв, главным образом потому, что римский народ не любил войны на море, боялся её; другой причиною было то, что управление военными действиями у римлян слишком часто переходило из рук в руки. Уже в сухопутной войне, в которой каждый римлянин смолоду приобретал опытность, часто оказывал вредное влияние тот обычай, что главнокомандующие переменялись каждый год с назначением новых консулов; в морской войне, требовавшей гораздо большей опытности, это правило имело гибpельные следствия. «Первая Пуническая война показывает, что римляне и карфагеняне были похожи друг на друга отвагою, силой ума и характера и в особенности непреклонным стремлением к владычеству, – говорит Полибий. – Римские воины были гораздо лучше карфагенских; но между всеми военачальниками, бесспорно, первый и по уму, и по мужеству был Гамилькар Барка».