Многие военные историки считают Наполеона величайшим полководцем всех времен и народов. В течение 20 лет Наполеон, как главнокомандующий, совершенно самостоятельно вел войны при самых разнообразных обстоятельствах. Ему пришлось иметь дело с первоклассными оборонительными линиями (Альпы – 1800, Дунай – 1809), выполнить десант (1798) и готовиться к гигантскому десанту (в Англию, 1803 – 1805), вести войну степную (Египетская экспедиция) и горную (Апеннины и Альпы в 1796 – 97 гг., война в Испании), производить наступательные переправы (неудачная – Асперн 1809 г. и удачные – через реки По в 1796 г. и Дунай в 1809 г.) и отступательную (Березина – 1812).
Наполеон на Аркольском мосту. Картина А.-Ж. Гроса, ок. 1801
От природы Наполеон был одарен умом в высшей степени положительным, строго рассчитывающим, чуждым увлечений и мало склонным к разного рода умозрениям, которые он в насмешку называл «идеологией». Вместе с тем его ум был необыкновенной творческой силы, комбинационный, богатый идеями, создаваемыми кипучим воображением уроженца юга. Однако, его полководческое воображение было всегда плодотворным, но отнюдь не разнузданным, способным увлечь за пределы благоразумия. Сам Наполеон говорил, что первым качеством полководца он считает «голову», т. е. способность «не делать себе картин», иными словами, не подчиняться воображению.
Его ум обладал чрезвычайной проницательностью, глазомером, чисто демонической способностью заглянуть в душу противника, разгадать его духовные силы и намерения; все это, при быстрой оценке местности, делало полководца Наполеона в глазах своей армии и армий противника каким-то колдуном и вселяло суеверный к нему ужас. Он обладал даром быстро соображать всю цепь последствий и провидеть конечный, иногда очень отдаленный, результат принятого решения. При помощи настойчивого труда и лихорадочной жажды знания ум Наполеона был обогащен обширным запасом сведений по самым разнообразным отраслям; ими Наполеон мог обладать только посредством своей колоссальной памяти.
Наполеон - первый консул. Картина Ж. О. Д. Энгра, 1803-1804
Выше всего в личности Наполеона следует поставить изумительное развитие характера, ничем не сокрушимую силу воли, доходившую до того, что для себя он ничего не считал невозможным. Величие характера вполне отвечало величию ума. В этом отношении Наполеон более других великих полководцев подходил к высшему идеалу равновесия ума и характера, который им же был установлен. Все эти качества проявлялись у Наполеона в высшем их развитии именно в те минуты, когда обыкновенные люди теряют голову. Чем грознее была обстановка, тем изобретательнее и шире становился полководческий гений Наполеона (Арколе, Асперн, Ваграм, Березина и последние недели кампании 1814 г.). Многократно во время сражений, да и в других случаях, он подвергал себя величайшей опасности и, надо думать, терял даже сознание того, что в природе человека существует инстинкт самосохранения, чувство страха. Эта драгоценная черта позволяла Наполеону принимать такие решения, о которых заурядным людям и подумать страшно, а также помогала вести войска на опасные подвиги.
Наполеон - король Италии. Картина А. Аппиани, 1805
В исполнении своих великих и смелых полководческих предначертаний он проявлял безграничную энергию и необыкновенную деятельность, притом не порывами, а равномерно, по крайней мере, в первый период своего военного поприща, когда еще обладал крепким здоровьем и сверхчеловеческой выносливостью. Изо дня в день Наполеон делал по 40 верст верхом, чтобы все видеть собственными глазами, так как, по его словам, полководец «не должен щадить себя в деле рекогносцировок, но беречь себя в бою».
Наполеон на императорском троне. Картина Ж. О. Д. Энгра, 1806
Обворожить в обращении, заполонить, а когда нужно, навести ужас, – никто не умел этого делать, как он. Энергия и находчивость некоторых его маршалов поднималась или падала в зависимости от того, был ли близко Наполеон, или отсутствовал. Красноречие Наполеона увлекало; он умел говорить и с солдатами, и с маршалами на военных советах. Его приказы, воззвания и прокламации считаются образцами военного красноречия; главное, они были хорошо соображены с духовными средствами тех, к кому обращались.
Но с 1809 г. начинает проявляться уже некоторый упадок в полководческом гении Наполеона. Избалованный постоянными успехами, он по временам терял чувство меры при оценке людей и вещей и нередко требовал, чтобы те и другие были не такими, как они есть, а какими он желал видеть их в известную минуту. Когда-то «раб природы вещей», как он сам называл себя («на войне обстановка повелевает»), он стал пренебрегать ею, следствием чего явились эфемерные предприятия, вроде похода в Россию 1812 года. Сказались и физическое утомление и тучность и слабость здоровья. Наполеон уже не мог так долго оставаться на коне, как прежде, не мог всюду быть сам. Теперь вместо того, чтобы приказывать, он постоянно совещался с приближенными, т. е. делал как раз то, над чем прежде смеялся. Однако, и в этот период, когда было нужно, Наполеон проявлял изумительную деятельность, волею своей побеждал недуги и поражал своей выносливостью. Но чего это стоило!
Император Наполеон в своём рабочем кабинете. Художник Жак Луи Давид, 1814
Влияло на успехи и раздвоение его личности на «полководца» и «императора», когда чисто военная обстановка на поле боя часто склоняла к смелым решениям, но государственные интересы требовали избегать чрезмерного риска. Это раздвоение воли стало вызывать колебания воли и пропуски благоприятных минут. Хотя перед открытием кампании 1813 г. Наполеон сказал: «Эту кампанию я буду вести, как генерал Бонапарт», но «император» все-таки повлиял в пропуске удобной минуты для отступления за реку Заалу и с Лейпцигского поля сражения. Однако, с 1805 по 1809 г. «император» не мешал полководцу, и политика Наполеона шла рука об руку с его стратегией; но это был период наступательных войн, со второй же половины кампании 1812 г. война сделалась оборонительной, а далее почти беспрерывным отступлением от Москвы до Парижа.
В 1813 г., когда Наполеон получил известие о поражении Нея под Денневицем, он не выразил неудовольствия, а приписал этот неуспех трудности военного искусства и обещал когда-нибудь написать трактат о военном деле, в котором предполагал изложить главные основы полководческого искусства с такой ясностью, что его можно будет изучать, как изучают науки. На острове Святой Елены он имел для этого много времени, но такой книги в прямом значении не написал; однако, история всех его походов служит такой книгой и превосходно иллюстрирует основные положения военной науки. Наполеон говорил: «Наступательные войны надо вести, как вели их Александр Македонский, Ганнибал, Цезарь, Густав-Адольф, Тюренн, принц Евгений и Фридрих Великий. Читайте и перечитывайте их 83 похода, подражайте им, – вот единственное средство сделаться великим полководцем и проникнуть в тайны военного искусства».
Полководческие принципы Наполеона
В настоящее время представителями военных наук установлены следующие полководческие принципы Наполеона:
1) В начале войны (кампании, операции) – принцип крайнего напряжения сил сразу для вернейшего и скорейшего достижения цели, не опасаясь назначить слишком много войск, а наоборот – слишком мало.
2) Принцип сосредоточения сил на решительном пункте в решительную минуту. Для этого – искусная группировка полководцем сил не только на отдельных театрах военных действий, но и на всем театре войны, сосредоточение главной массы войск на главном театре военных действий и отделение на второстепенные возможно меньших сил, а иногда и полное пренебрежение ими (Ганновер в 1805 г.); восполнение недостатка сил развитием подвижности (1796 г.) или искусным использованием местности, как рекомендовал Наполеон Массене в 1805 г. на итальянском театре: «50 тысячам французов, опирающихся на реку, нечего опасаться 80 тысяч неприятеля, какого бы рода и свойства он ни был».
3) Принцип одновременности действий, другими словами – силы, развернутые полководцем на исходной линии операции, должны быть все одновременно подведены к полю сражения, так как, по словам Наполеона, «генералы, сберегающие свои войска ко дню, следующему за сражением, обыкновенно бывают биты»; это смертный приговор стратегическим резервам.
4) Принцип внезапности, включающей скрытность и быстроту. Она, по мнению Наполеона, – самый лучший способ подготовки успеха.
5) Принцип деятельности в самом широком смысле, т. е. не только физической, но также и деятельности ума и воли полководца, ведущей к более быстрому выяснению обстановки, выработке плана и принятию его.
6) Живая сила, армия – главный фактор на войне, а, следовательно, и главный предмет действий; все остальное имеет значение лишь в том смысле, насколько ее усиливает или ослабляет (16 выигранных Наполеоном полевых сражений отдали в его руки 153 крепости). Поэтому целью марша должен быть неприятельский стан, целью боя – уничтожение его армии.
7) Принцип наибольшей энергии в развитии полководцем каждого одержанного успеха, возможно полная эксплуатация победы путем неотвязного преследования разбитого противника.
8) Принцип безопасности линии действий (операционная линия), т. е. обеспечение флангов и тыла. Так, в 1805 г., перед сражением при Аустерлице, когда линия действий Наполеона растянулась до 700 верст, он из 200-тысячной армии выделил три четверти для обеспечения тыла, оставив временно впереди только 50 тысяч. В 1806 г. на Висле, в удалении на 1.000 верст от Франции, из 300-тысячной армии Наполеон тоже оставил три четверти в тылу и лишь 70 – 80 тысяч впереди; в 1800 г. в Италии – из 55-тысячной армии в тылу 25 тысяч. Однако, в 1813 г., когда его положение на Эльбе находили опасным и советовали отступить за реку Заалу и дальше за Рейн, Наполеон указал на победу, как на лучший способ обеспечения операционной линии. «Конечно, не следует легкомысленно обнажать свою линию действий; это я знаю; это – правило, рекомендуемое здравым смыслом; это – азбука военного искусства. Но ввиду великих интересов не следует останавливаться перед жертвами и опасаться, подобно Кортесу, жечь своих корабли. Если бы военное искусство заключалось только в том, чтобы ничем не рисковать, то слава сделалась бы достоянием посредственности... Вы опасаетесь, что мое положение в сердце Германии слишком рискованно; но разве при Маренго, Ваграме, Аустерлице я не был в еще более рискованном положении? Начиная с Арколе и до сегодняшнего дня, все мои действия были настолько же смелы, и в этом отношении я следовал лучшим образцам. Заботились ли Александр, Ганнибал и Цезарь о путях отступления, готовясь к битвам, где дело шло об обладании миром?.. В кампании 1805 г., когда я сражался в средней Моравии, Пруссия готова была напасть на меня, и отступление в Германию было невозможно; но я победил при Аустерлице. В 1806 г., вступая в Тюрингенские теснины, я видел Австрию в полной готовности ринуться на мои сообщения, а Испанию – вторгнуться через Пиренеи во Францию, но я одержал победу при Иене. В походе 1809 г., в то время, когда я воевал на границах Венгрии, когда Тироль восстал против меня и англичане приближались к Антверпену, – я еще должен был опасаться отпадения России от союза со мною. Мое положение сделалось еще затруднительнее при виде военных приготовлений Пруссии; но я победил при Ваграме».
Таким образом, Наполеон в своих полководческих принципах умел соединить решительность с осторожностью, а в гармоническом сочетании их и заключается идеал стратегии. Относительно перемены линии действий Наполеон выразился так: «Линией действий не должно жертвовать, но можно ее переменить. Последнее составляет верх военного искусства, так как армия, меняющая линию действий, вводит неприятеля в заблуждение касательно тыла и слабых пунктов, которым он может угрожать». Наполеон делал эту тонкую полководческую операцию мастерски (1805 г. перед Аустерлицем).
Стратегия Наполеона
Революция оставила ему в наследие систему конскрипций и реквизиций, которые Наполеон усовершенствовал, получив широкую свободу в военных действиях и огромные для того средства. Этой конскрипцией Наполеон во время своей полководческой деятельности злоупотреблял (брал вперед наборы следующих годов, т. е. недоразвившихся юношей) и тем истощил Францию; однако, в свое время она дала ему неисчерпаемые источники солдат. Ко всякой войне Наполеон готовился самым тщательным образом, заблаговременно организуя силы и средства, соответственные тому сопротивлению, которое приходилось преодолеть, и заранее намечая план предстоявших действий, конечно, лишь в смысле постановки ближайшей стратегической цели, намечая общее направление, а не расписывая все дальнейшие, которые зависят от обстановки.
Наполеон внес в полководческую науку правильный взгляд на войну. В его глазах она была борьбою самых разнородных сил; поэтому он всегда задавался важной целью – разгромить неприятельские вооружённые силы и подорвать все средства борьбы. Как полководец Наполеон умел определить одну важнейшую и вероятнейшую стратегическую цель в данную минуту из массы других представляющихся целей и глумился над теми генералами, которые были склонны «зараз смотреть на много хороших вещей». Сам он погрешил только относительно Испании. Если Наполеон и разделял силы, то лишь во время движения, когда надо было занять побольше пространства для реквизиций; но он искусно сосредоточивал их к полю сражения, что и выразил кратким афоризмом: «врозь двигаться и вместе драться».
Основой наполеоновской стратегии была «война движения» (энергия в маршах, сражениях, в преследовании), которую он и создал вместо существовавшей до него «местной, позиционной». Хотя Наполеон всегда искал боя и придавал ему самый решительный характер, однако, полководческое мастерство в его руках достигла такого совершенства, что иногда одной стратегической подготовки было достаточно для решения судьбы целой операции (Ульм в 1805 г. и Маренго в 1800 г.; последняя была ведена так искусно, что, даже проиграв сражение при Маренго, Наполеон одними марш-маневрами завоевал бы Северную Италию). Наполеон отличался великим мастерством в захвате в свои руки стратегического почина действий, господства над волею и умом противника в самом начале операции и в умении сохранить их за собою на всю кампанию. Даже в тех случаях, когда силою обстоятельств Наполеону приходилось вести оборонительную войну (1813 – 1814 гг.), он неподражаемо пользовался каждым удобным случаем, чтобы вырвать полководческий почин из рук противника (особенно гениален его переход в наступление против Блюхера через С.-Гондские болота в долину Марны, увенчавшийся разгромом Блюхера). Вследствие этого и оборона его, в сущности, обращалась в наступление, веденное только в несколько более тесных рамках.
Тактика Наполеона
Наполеон явился создателем новой, глубокой, перпендикулярной тактики, так называемой «наполеоновской»: прерывчатый боевой порядок, колонны с рассыпным строем, совместное употребление развернутого строя и колонн, выделение сильного резерва и искусное его расходование, широкая свобода расположения кавалерии в боевом порядке и соответственное её употребление для разведки, удара в бою (преимущественно в критические минуты, для поправки дела) и преследования после боя, массирование артиллерии и выделение на время боя могучего артиллерийского резерва, применение для удара пехоты массами, чем Наполеон даже злоупотреблял. Так, в сражении при Ваграме, к 12 часам дня, масса войск, до 130 тысяч, готовилась к действиям на участке Ваграм – Адерклаа – Рашдорф, то есть в треугольнике до 4 верст по фронту и столько же в глубину. В тактической организации наполеоновских армий замечательно выделение кавалерии в самостоятельные массы, введение корпусов вследствие роста армии и введение частных армий. Относительно управления войсками, которое до него производилось только командами, он широко применял приказания. Тактика команд сменилась тактикой приказаний; войска, находившиеся вблизи Наполеона, получали приказания и диспозиции, вдали – директивы.
Полководческие усовершенствования, введенные Наполеоном, замечательны не только своими частями, но особенно в целом, в сочетании всех нововведений в одно гармоничное целое, в стройную логическую систему. Клаузевиц неосновательно упрекает Наполеона за пристрастие к лобовым ударам; у него не было никаких излюбленных тактических приемов: где он находил чувствительную точку в расположении противника (на фронте или на фланге), туда и направлял главный удар. В этом деле Наполеон руководствовался главными полководческими правилами: «никогда не делать того, что хочет неприятель и только потому именно, что он хочет»; поэтому, говорил Наполеон (и поступал так), «никогда не следует фронтально атаковать ту позицию, которой можно овладеть обходом». Только при Бородино и Ватерлоо он изменил этому тактическому правилу, на что имеются объяснения. Если эти объяснения имеют значение для Бородино, то относительно Ватерлоо не следует забывать отчаянного положения Наполеона уже в начале сражения – положения, из которого его не могло вывести никакое полководческое искусство, а лишь одна беззаветная дерзость, если бы судьбе угодно было увенчать ее успехом; это была игра ва-банк. В разгар битвы при Ватерлоо тыловые части армии Веллингтона уже начали отступление, и Наполеон мог бы торжествовать, но Блюхер пришел на помощь Веллингтону, а Груши не подошел к императору.
Когда однажды Наполеона спросили, каким образом он часто с меньшими силами разбивал сильнейшего неприятеля, Наполеон ответил: «Но и в этом случае все же меньшие силы претерпевали поражение от больших сил. Имея против себя превосходную по числу армию, я, как молния, бросался на её фланг, разбивал его, пользовался смятением неприятеля и кидался опять со всеми силами на другие пункты; таким образом, я наносил поражения по частям, и победа, которую я одерживал, была не что иное, как победа сильнейшего над слабейшим».
Хотя со времен Наполеона прошли два столетия, отмеченные множеством великих изобретений и открытий, однако, его система полководческого искусства не превзойдена до сих пор. Войны Наполеона, как произведения гениального художника, навсегда останутся великими образцами для познания военного дела, и всякий, чем больше будет вникать в дела великого полководца, тем больше будет открывать новых сторон в его творчестве.
