Дополнительная глава
Взгляд на экономическую историю Западной Европы в XVI веке
(окончание)
Новое государственное хозяйство. – Влияние новых экономических сил в области политики. – Изменение в экономических воззрениях.
В истории взаимных отношений государственной власти и общественных классов всегда наблюдается то явление, что чем более государственная власть нуждается в услугах какого‑либо класса, тем более подчиняется его видам в своей внутренней и даже внешней политике. В эпоху, о которой идет речь, впервые создается сколько‑нибудь правильное государственное хозяйство, которое требует от власти более или менее сознательной и целесообразной экономической политики, и вот теперь в известной мере тон экономической политике государства задают негоцианты и банкиры. Они были истинными родоначальниками так называемого меркантилизма, который вполне расцвел уже в XVII столетии. Основным правилом этой системы было убеждение, что богатство и благосостояние народов создаются деньгами, которые добываются лишь внешнею торговлею. Эта экономическая политика превратилась в своего рода теорию, которая выдвигала на первый план деньги и торговлю в ущерб труду и добывающей промышленности. Раз, однако, особым способом обогащения отдельных лиц сделалась отдача денег в долг за проценты, то должен был измениться и средневековой взгляд на денежный рост. Церковь осуждала взимание процентов и разрешала его лишь евреям, «которые продали Христа». Средневековое законодательство также запрещало отдачу денег в рост. Мало‑помалу государству, которое само стало платить проценты по ссудам, пришлось начать отмену своих строгих законов против роста, сначала допустив фиктивные покупки кредиторам на известный срок той или другой вещи, принадлежащей должнику, и дохода, ею приносимого, а потом допустив и самый рост не в виде вознаграждения за пользование капиталом, но за расходы по управлению кредитными учреждениями. Впрочем, когда было нужно, каноническое запрещение роста снова появлялось на сцену. Мы упомянули, что в первые же годы своего царствования Филипп II оказался банкротом. Богословы успокоили совесть короля ссылкою на греховность всяких форм денежного роста, и он, отобрав у своих кредиторов все обеспечения, какие были в их руках (разные государственные доходы), дал им все‑таки пятипроцентные государственные бумаги, которые при немедленной реализации едва давали четверть своей номинальной стоимости.
Вообще в рассматриваемую эпоху государственное хозяйство велось по образцу частных денежных предприятий. Подобно тому, как в частной жизни понятие богатства все более и более отожествлялось с понятием денег, и государственное богатство стало пониматься в смысле накопления как можно большего количества золота и серебра. Мало-помалу этот взгляд систематизировался в особой экономической теории, получившей название меркантилизма и господствовавшей до середины XVIII века. Меркантилисты стали признавать главною целью государственного управления указанное накопление денег, которое легче всего совершается путем внешней вывозной торговли, так как, вывозя товары за границу, страна обогащается ввозом заплаченных за эти товары денег; наоборот, ввоз товаров, как операция, сопровождающаяся вывозом денег, считался невыгодным. С этой точки зрения правительства, следовавшие меркантилистической политике, не обращали никакого внимания на интересы потребителей, но зато интересы предпринимателей в области производства товаров, вывозимых за границу, считались вполне совпадающими с интересами государственной казны. Новые экономические идеи создали целую литературу, в которой разрабатывались преимущественно вопросы о деньгах, торговле и кредите. Начало этой литературы относится к XVI веку, но полного своего развития она достигла лишь в следующем столетии. Впрочем, меркантилизм был не столько научной теорией, сколько своего рода практическим искусством, и во многих отношениях о меркантилизме приходится судить не на основании высказывавшихся в литературе взглядов, а на основании разных правительственных мероприятий. Возвращаясь к вопросу, поставленному в начале этой главы, прибавим, что между зародившимся в XVI в. меркантилизмом и протестантизмом, как главным явлением культурной истории того же столетия, не существует никакой внутренней связи – за исключением разве только того общего явления, что государство нового времени обнаружило тенденцию господствовать и над хозяйственною, и над религиозною жизнью общества. Этот вывод тоже не может служить в пользу теории экономического материализма, которая хотела бы и религиозную реформацию, и вырабатывавшееся в ней новое религиозное миросозерцание представить лишь непосредственными следствиями экономического процесса.
