В 1848 г. шел восемнадцатый год царствования во Франции Луи-Филиппа и восьмой – власти правительства Гизо. Под скипетром Июльской монархии король и министерство сжились и спелись как нельзя лучше, а с ними в единодушии были как палаты (парламент), так и то небольшое число зажиточных граждан (около 200 тысяч), которые имело избирательные права по законам, принятым после июльской революции 1830 года. Но большинство французов было недовольно упорным консерватизмом правительства, продажностью народных представителей, грубою погонею правящей олигархии за наживой.
Историк Франсуа Гизо – премьер Франции накануне революции 1848 года
Луи-Филипп был уже стар, и наследовать ему, за смертью старшего сына, герцога Орлеанского, разбитого лошадьми в 1842 г., должен был маленький сын этого принца, носивший титул графа Парижского. В королевской семье тревожились за будущность династии, и королева убеждала своего мужа уступить общественному мнению, распроститься с непопулярным министерством, но Луи-Филипп отвечал одно: Гизо останется и впредь. Один из сыновей короля в конце 1847 г. писал другому, что Франция находится накануне революции из-за упрямства их отца, и что в Европе она в угоду Австрии даже взяла на себя роль жандарма и душителя свободы по отношению к естественным, союзникам, швейцарцам и итальянцам.
Сам Гизо, – если ему верить, – заговаривал с королем, не лучше ли переменить кабинет по собственной инициативе, чем ждать, когда их к тому принудят, но и тут Луи-Филипп оставался непреклонным. В палате у Гизо было большинство, упорно не соглашавшееся на требование реформы, которая устранила бы из палаты чиновников, зависимых от правительства, и понизила бы избирательный ценз, допустила бы к выборам представителей либеральных профессий, не имевших ценза, и т. п. Династическая оппозиция говорила о «реформе во избежание революции», но ей отвечали: пусть попробуют, и это даже будет лучше, так как это даст правительству возможность показать свою силу над уличной толпою.
В конце января 1848 г. один из видных депутатов, Токвиль, произнес речь на ту тему, что старая монархия была покрепче, но и она рассыпалась от неумения правителей. «Я, – говорил он еще, – убежден, что падение политических нравов приведет вас в скором времени, – даже в очень, быть может, близком будущем, – к новым переворотам. Грозовая туча – на горизонте, она уже надвигается на вас». Большинство встретило предсказания Токвиля насмешливым хохотом, и даже друзья говорили ему, что он хватил через край и пустился в чистую риторику.
Ни король с Гизо и большинством палаты депутатов, ни династическая оппозиция, ни республиканцы, никто не ожидал революции, хотя речи и статьи в пользу реформы делались с каждым днем все резче. С лета 1847 г. агитация в пользу реформы велась на банкетах. На одном из них поэт Ламартин, автор «Истории жирондистов», пророчил Франции «революцию презрения», на другом депутат Ледрю-Роллен, еще в 1841 г. объявивший себя республиканцем, провозгласил тост в память Конвента, «спасшего, как выразился он, Францию от королевского ярма». Министерство до поры, до времени терпело эту банкетную кампанию, но когда 12 февраля 1848 г., после прений об ответном адресе на тронную речь, Гизо одержал в палате блестящую победу над оппозицией, решено было банкетов больше не допускать.
Революция 1848 г. и Вторая республика во Франции. Видеоурок
Между тем сторонники реформы задумали устроить 22 февраля демонстрацию в виде громадного банкета с народным шествием, но совершенно спокойным, мирным, чтобы правительство не имело поводов употребить военную силу. Луи-Филипп, узнав об этом плане, сказал, что ему не страшна «такая буря в стакане воды». Устроители же банкета скоро поколебались, как бы не вышло столкновения народа с полицией и за этим военного вмешательства, тем более, что правительство расклеило по городу плакаты, запрещавшие всякие сборища под угрозой употребления силы. Накануне назначенного дня большинство собравшихся на совещание депутатов и журналистов постановило отменить банкет и обратиться к населению с просьбою не делать демонстрации. Редакция республиканской газеты «Реформа», в которой работали Ледрю-Роллен и социалист Луи Блан, тоже нашла, что шансы борьбы слишком неравны, и отказалась от банкета. Луи-Филипп был в восторге: «вот вам и вулкан, которым так пугали», – говорил он.
Однако руководители тайных обществ действовали в противоположном смысле. На другой день народ толпами стал двигаться к площади Магдалины, близ которой предполагался банкет. Так началась революция 1848 во Франции.
